Таинство любви - Барбара Картленд

— Она все повторяла, какие вы близкие друзья, и я спросила, была ли она твоей любовницей, — ответила Анна.

Она умоляюще посмотрела на герцога, словно пытаясь убедить его в том, что у нее не было ни малейшего намерения оскорбить де Порталь — просто вслух высказала то, что логично вытекало из слов самой графини.

На секунду герцог остолбенел, затем неожиданно рассмеялся.

— Ты… не сердишься на меня? — спросила его Анна.

— Это была моя ошибка, — ответил герцог. — Это все последствия нашего разговора о мадам Помпадур. Я должен был предупредить тебя о том, что никогда не следует прямо в лицо называть женщину чьей-то любовницей. Это вовсе не комплимент, как ты решила. Любовные связи люди хранят в тайне от других, а те, кто догадывается об этих связях, всегда делают вид, что ничего не знают.

— Но она была твоей любовницей?

— Ты должна понять, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что мужчина не имеет права выдавать женские тайны или при всех упоминать ее имя.

— Даже своей жене не может сказать об этом?

Герцог вновь почувствовал, что почва уплывает у него из-под ног.

Только вчера он говорил Анне о том, что между мужем и женой не может быть тайн друг от друга, а теперь утверждает обратное.

Он размышлял о том, что до сих пор ему не приходилось объяснять принятые в обществе правила поведения, и о том, как, оказывается, трудно это делать.

Поскольку герцог молчал, Анна сказала:

— Мне очень жаль, действительно очень жаль, что я сделала что-то неправильно, но я предупреждала тебя о том, что очень несведуща во многих вещах… и вряд ли гожусь тебе в жены.

— То, что ты сейчас сделала, не имеет отношения к нашему браку, — успокоил ее герцог. — Можно сказать, что ты неправильно усвоила урок, но твоей вины в этом нет. Винить следует твоего неадекватного учителя. То есть меня.

Анна улыбнулась, взгляд ее вновь стал лукавым.

— Я не думаю, что даже злейший враг мог бы назвать тебя неадекватным, — вздохнула она. — Ты для этого слишком умен.

— Ты уверена, что готова дать мне оценку? — ехидно поинтересовался герцог.

— Во всяком случае, могу сравнить тебя с другими людьми, которых встречала, включая преподавателей, которые приезжали в монастырь, чтобы учить меня. Они считались лучшими преподавателями во всем Париже. Кроме того, моим воспитанием занимались самые известные французские священники. Даже сам кардинал приезжал к нам раз или два в году.

— И ты считаешь их умными и талантливыми, поскольку добивалась их одобрения, — заметил герцог.

Он понимал, что его слова могут задеть Анну. Она отвернулась и стала смотреть в сторону, и герцог поспешил добавить:

— Поверь мне. Анна, я очень рад и горд тем, что ты так высоко ценишь меня.

— Я поступаю слишком дерзко, сравнивая тебя с другими людьми?

Герцог в очередной раз понял, что Анна слишком проницательна, чтобы не догадаться о мыслях, мелькающих у него в голове, а думал он действительно о том, как вызывающе со стороны юной девушки, лишь вчера покинувшей стены монастыря, критиковать его — пусть даже в такой мягкой манере.

Но, подумав, он решил, что, приняв точку зрения Анны, следует засчитать ее сравнение с монастырскими наставниками действительно как комплимент.

Хотя она большую часть своей жизни провела в стенах монастыря, ее воспитывали люди высокообразованные, умевшие с толком, в отличие от многих его друзей, использовать свои мозги.

Герцог не понимал, каким образом Анне удается читать его мысли, но она точно умела это делать, что и подтвердила своим следующим заявлением:

— Вижу, ты простил меня, и я этому рада. Очень рада. Пожалуйста, прими мои извинения за то, что я испортила завтрак. Обещаю не повторять подобного впредь.

Прося прощения, она выглядела такой прелестной, что нужно было иметь каменное сердце, чтобы не простить ее.

— Забудем о случившемся. Анна, — сказал герцог. — Все это ерунда. Не имеет никакого значения.

— Но твоя подруга графиня…

— Я пошлю ей цветы и записку с извинениями, — ответил герцог. — И больше мы с ней никогда не увидимся.

Анна быстро взглянула на герцога.

— Но может быть, тебе хочется повидать ее. Если так, я могу остаться дома, а ты съездишь к ней один.

— Не имею ни малейшего желания, — ответил герцог и с удивлением подумал, что это так и есть.

После завтрака они прокатились по Булонскому лесу. Потом, поскольку стало очень жарко, герцог отвез Анну домой, и они разместились на террасе, любуясь садом и наслаждаясь залетавшим с Сены легким ветерком.

— Здесь прохладнее, — заметила Анна, когда слуги принесли им по стакану апельсинового сока.

— По мне, здесь, в Париже, слишком жарко, — сказал герцог. — Завтра поедем с тобой на юг, там, правда, солнце еще жарче, но с моря дует свежий бриз. Побудем там до тех пор, пока не придет моя яхта.

— Твоя яхта? — переспросила Анна.

— Я приказал перегнать ее в Ниццу. Собираюсь вместе с тобой прокатиться по Средиземному морю. Будем останавливаться во всех местах, которые покажутся тебе интересными.

Он внимательно посмотрел на жену и продолжил:

— Побываем в Италии, на Сицилии, в Греции и, если захотим, доберемся до Константинополя, а оттуда пройдем в Черное море.

Ему показалось, что Анна затаила дыхание. Или он просто стал мнительным?

— Я буду очень рада, — сказала она. — Плавать по морю я люблю больше всего на свете, и не волнуйся, меня не укачивает.

Герцог отметил, что это путешествие поможет ему еще на шаг приблизиться к разгадке тайны происхождения Анны, но вслух он ничего об этом не сказал.

— Платья от Уорта мы будем получать уже в пути, но два-три из них, я думаю, будут готовы уже к завтрашнему дню. Кроме того, сегодня привезут еще несколько платьев, которые я заказал у других модельеров, не у месье Уорта.

— Боюсь, все это стоит очень больших денег.

— Ты забываешь, что тебе по силам самой заплатить за наряды. Впрочем, эти расходы я хочу взять на себя.

— Да, я постоянно про это забываю! Просто в монастыре у меня никогда не было своих денег. Знаешь, мне очень хочется сделать одну вещь.

— Что именно?

— Ты говорил, я могу купить тебе подарок. Я хочу, чтобы он был очень дорогой и по-настоящему тебе понравился — ведь своими подарками ты буквально засыпал меня с головы до ног.

— Мне хотелось бы сделать для тебя гораздо больше, — ответил герцог. — Между прочим, мне всегда доставляло огромное удовольствие одевать женщин, как говорится, с иголочки.

Он должен был понять, что последнее замечание не ускользнет от внимания Анны.