Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ) - Тур Тереза

«МОЙ»? Я сказала «мой»?! Этого ещё не хватало! А со мной что? Тоже задело, пока расколдовывала Ролана? Знать бы, что именно спасло его. Зелье? Поцелуй? Моё яростное желание его спасти?

– Вы покраснели, Джо, – проговорил мужчина, что всё это время не отрывал от меня взгляда. – О чём вы думаете?

– О камнях, – слукавила. – О… зелье. О чудовище.

– Да-да, – его глаза сверкнули лазурью. – О чудовищах думать полезно.

И вот понимай его, как знаешь.

Мы уже выходили во двор форта, когда охрана сообщила, что к его милости прорывается градоначальник.

– И зачем, спрашивается? – поинтересовался, должно быть, у Верного монсеньор, натягивая перчатки. – Зовите.

– Монсеньор, – поклонился господин Шосс, бросив откровенно недовольный взгляд в мою сторону.

Мы стояли все вместе, готовые отправляться: я, Уля, Ролан и грифоны. Пять гвардейцев сопровождения ждали команды.

– Говорите быстрее, – отрезал монсеньор. – Вы задерживаете патруль.

Вот теперь, холодный и высокомерный, он был похож на самого себя, и я поймала мысль о том, что… мне не нравится.

– По какому праву вы арестовали господина Ллонка? – начал градоначальник, и я, честное слово, впервые прониклась к нему уважением: протестовать, когда у кузена короля плохое настроение, тут нужны отвага и вера в себя.

– Он подстрекал народ к нарушению правопорядка. И, что гораздо важнее, ваш аптекарь так и не дал внятного объяснения, откуда он узнал, что в городе чудовище? И не просто в городе – в конкретном доме. Доме графини Вержи́.

– Боюсь, он молчит, потому что не хочет подводить меня, – потупился градоначальник.

– Вот как? Вы меня заинтриговали, – недобро протянул Ролан.

– У меня есть артефакт, – еле слышно прошептал господин Шосс, подойдя к Ролану и оглядываясь на гвардейцев, изображающих мраморные статуи.

– Допустим. И что?

– Он мигает, если появляется новое чудовище, а если поднести его к карте, то показывает, куда скрылось это создание Тьмы.

– Вот как, – задумался Ролан.

Я закусила губу, пытаясь разобраться в собственных мыслях, истерично бегающих в голове, словно палкой ткнули в муравейник. Оказывается, есть артефакт, ищущий чудовищ? Как так? И если есть артефакт, значит, господин Шосс знает, что чудовище, то есть сын госпожи Норри, в форте. Тогда почему он до сих пор молчит? Не требует выдачи? Или?

– Мы потеряли чудовище на какое-то время, а потом – раз! – и он в городе! Да ещё и около аптеки госпожи графини…

Но чудовищ было два! Сын госпожи Норри сидит себе в подземелье, а к моему дому подходил Ролан. Значит, артефакт запутался? Ну, приблизительно, как я сейчас.

– А что за глупости про то, что графиня Вержи́ кого-то укрывает?

– Это уже личная фантазия господина Ллонка, – после продолжительного молчания, признал градоначальник. – Монсеньор, поймите и вы меня. Зима близко, аптекарь один.

– Трое, если считать задержанного, – не согласился монсеньор. – Есть ещё мой личный целитель. И, конечно же, Джоанна.

– А… Ллонк.

– Его отпустят после допроса.

– Воля ваша, монсеньор. Но…

– Вот именно, – не стал слушать возражения Ролан. – Воля моя. А теперь, простите, мы торопимся.

И мы взлетели в небо. Горы-горы. Как вы нас встретите?

Признаюсь честно, я ждала чего-то. Выпрыгнувшего чудовища. Какого-то происшествия. Атаки. Да чего угодно! Только не тихого, спокойного дня под синим безмятежным небом.

Ролан помогал Уле искать камни. Девочка рассказывала монсеньору о женщинах, что обратились к нам за помощью, она их всех знала по именам и про каждую рассказывала целую историю. Потом маленькая целительница замирала, и камень находился сам. Я не очень понимала, откуда она черпает силы, пока не сообразила: Ролан подпитывает девочку собственной силой, но так, чтобы ребёнок этого не заметил…

Я же была слишком дерганой, а потому, сколько ни пыталась сосредоточиться, ничего не получалось. Устав бороться с собой, села на камень и стала смотреть на воду.

– Как вы думаете, что тут происходит? – ко мне, бесшумно ступая, подошел один из гвардейцев.

От неожиданности я чуть не свалилась в воду, но меня, хвала Милосердной, вовремя поддержали.

– Господин Брази́! – рыкнул Ролан.

– Прошу прощения, монсеньор, – весело откликнулся тот, – не удержался.

– На гауптвахту пойдёшь!

– Есть!

– Брази́? – нахмурилась я. – Так вы…

– Мэтр Брази́ – мой отец, – гордо сообщил парень. – Он не смог полететь сюда. Возраст. Но он передал мне свой пост подле монсеньора.

Я посмотрела на молодого парня. Очень похож. Как же я не разглядела его сразу. А ведь знакома с его отцом, гениальным лекарем. Он спасал мне руку, когда, неловко упав, умудрилась ее сломать, да так неудачно, что… Всю жизнь благодарить буду. А вот сына узнать не смогла.

– Я сравнил кровь монсеньора и чудовища, – понизив голос, признались мне. – Они похожи. В обоих образцах есть странные новообразования, как будто крошка. Пыль. Но если у монсеньора она с каждым часом становится меньше, то у парня её количество растёт.

…

– Спасибо! Спасибо, монсеньор.

Жена кузнеца с аккуратным круглым животиком кланялась не переставая. Ролану было неловко, но спорить с дамами Биргегема он устал, а потому недовольно принимал восторги, время от времени тревожно поглядывая на нас с Улей.

– Храни вас горы!

Ролан молча кивнул Отчаянные попытки монсеньора объяснить, что камни – заслуга Ули, неизменно заканчивались тем, что благодарить его начинали сильнее, а кланяться ещё ниже.

День между тем стремился к закату.

Я же, напротив, искренне считала, что благодарность женщин была вполне справедлива. Ведь это он обеспечил нам охрану во время похода за камнями в столь нелёгкое, опасное время. Он поверил нам, пошёл на риск. А главное, выпустил из города. Иначе что бы мы с Улькой делали? Подкоп рыли, чтоб удрать, не иначе!

Так что не ворчите, монсеньор Ролан, и принимайте благодарность. Ещё бы лицо сделали попроще, цены бы вам не было… Но, похоже, любовь к людям не самая сильная сторона кузена короля. Хотя… У такого человека, как он, на это наверняка есть свои причины…

Где-то я его даже понимаю.

Мы отдали последний камень. Вздохнули с облегчением и отправились в форт.

– Вот что за глупость? – вздохнул Ролан.

– Почему? – не поняла Уля.

– Получать благодарность за чужие заслуги не по мне, – нахмурился монсеньор.

Я едва сдержалась, чтобы не зарычать, каков, а? Девочка расстроится, возможно, даже испугается такой реакции. Она такого не заслужила! Но Уля с улыбкой посмотрела монсеньору в глаза, должно быть, совместные поиски объединяют, и ответила:

– Я думаю: они всё понимают. Эти женщины. Но им приятнее благодарить именно вас.

– Вот как? – Ролан даже остановился от неожиданности. – И почему же?

– Потому что вы похожи на прекрасного принца из сказки! – тут же выпалил ребёнок якобы с искренней непосредственностью.

Ролан вперил в меня негодующий взгляд. Я не выдержала, рассмеялась и обняла Улю.

– Целители – удивительно родственные и… весьма ехидные души, – проворчал монсеньор, глядя на наш с Улей маленький сговор против него несчастного и обиженного.

– Язвочка моя, – поцеловала я девочку в макушку.

Девочка гордо оглядела нас и бросилась к сестре. Соскучилась.

Ришка стрекотала и подпрыгивала, словно синичка весенним днём, у неё лучшие в мире няни: старый солдат Джоз и его жена Хельга. Они гуляли, пекли блинчики и даже убирались в стойлах у грифонов! Последнее девочке понравилось особенно, что вызвало у монсеньора улыбку, он даже забыл, что обижался на нас с Улей! Хельга научила её расписывать плошки, и уже завтра они высохнут, их обожгут в печи, и тогда Ришка всё-всё покажет и мне, и Уле, и, конечно, монсеньору Ролану!

Ночь опустилась на горы, кутая городок в туман. От надвигающихся холодов стекленели лужи, покрываясь тоненькой корочкой первого льда. А в доме тепло, жарко пылает камин, уютно потрескивают ароматные поленья. Мы устало опустились в кресла, наконец-то оставшись одни. Ролан задумался. Прикрыл глаза. Казалось, он сейчас далеко отсюда. Я посматривала на мужчину украдкой, стараясь угадать, о чём он думает…