Майя: Форс-минор - Бодхи

…Щекой чувствуя дыхание Дэни, я начала просыпаться, прижимаясь к нему. Тело вспомнило ночную страсть, и из центра живота во все стороны разошлись молнии желания, такого острого, что я несколько раз конвульсивно вздрогнула. Протянула руку… как классно… он тоже спит, мягкий, нежный… ага… уже, кажется, не спит…:) Опрокинул меня на спину, схватил всей ладонью за письку — сильно, но не грубо, зажал в руке, потискивает…

— Ты все еще мокрая, малышка… тут же подмял меня под себя, прижал к кровати так, что нет никакой возможности противостоять его натиску.

Мне иногда нравится так играть, когда парень берет меня, не оставляя возможности ни на какие возражения, и сейчас хотелось именно этого. Я обхватила его за плечи, покорно раздвинула ножки… Какой он горячий! Я начинаю сопротивляться, пытаюсь оттолкнуть его, выскользнуть, громко шепчу «давай, возьми меня», мягко вырываюсь, извиваясь змеей, но упругая сила неодолимо раздвигает губки, но не входит внутрь — Дэни на минуту остановился, заглянул в глаза так глубоко, как будто увидел там горизонт…

— Хочешь?

— Да… только не торопись… еще медленнее… стой, стой… не двигайся пока, да, подожди, не входи глубже…

— Я буду двигаться медленно, я пока просто поласкаю тебя своим членом, хотя так хочется хорошенько оттрахать тебя, девчонка!

— М-м-м:) …Если ты будешь вот так смотреть, я точно сейчас кончу!

— Ну что же мне с тобой делать, маленькая ненасытная тигрица… Хочется смотреть и смотреть и смотреть на тебя… такая красивая… такая страстная… Еще медленнее?:)

— Дэни, это невыносимо, я просто чудом не кончаю.

— Я тоже, моя девочка, я тоже.

— Ну давай, давай… глубже, еще…

И опять стремительный поток удовольствия рассекает позвоночник, распахивает макушку, взрывается где-то высоко-высоко и осыпается раскаленными страстью искрами как залп салюта.

Сколько длится это прикосновение к разрывающему на кусочки блаженству? Несколько секунд? Минуту? Мне мало, мне очень этого мало… и никак не удается задержаться там, на самом пике. Нежность длится еще долго, но уже не так ярко, словно подернутая матовой дымкой… теперь хочется долгого, ласкового секса… вот так, вот так… столько, сколько сможешь… хоть целую вечность…

— Сегодня у меня здесь последний оплаченный день, и честно говоря, не хочется здесь оставаться, хотя я пока понятия не имею, что делать дальше.

— Почему бы не поехать вместе в Дарамсалу?

Какая же я голодная! Этого завтрака мне не хватит, хочу еще.

— Ненасытная во всем:)

— Смейся смейся, тебя бы так изнасиловали, как меня сегодня ночью… и утром… и потом еще раз утром:)

— Ну так как — едем?

Небо, отражающееся в нем озеро… с утра так свежо… чего я хочу? Хочу ли я чего-нибудь? Я не умею хотеть… звучит непривычно — «уметь хотеть»… да, я давно разучилась по-настоящему хотеть, сильно, мощно, радостно, я привыкла к тому, что мои желания — это вовсе не «желания», а «прихоть», «капризы», «чудачества» — я и не заметила, как произошло то, что я начала относиться к своим желаниям как к досадной помехе, как к чему-то не очень приличному, чуть ли не постыдному, это ведь тянется еще с самого нежного детства… и теперь, когда я высунула голову из удушливого болота, когда везде вокруг свобода, теперь мне надо учиться хотеть заново.

— Нет, Дэни, больше всего мне сейчас не хочется создавать привязанность. Мне очень хорошо с тобой, но так можно забыть обо всем на свете, а я ведь не просто путешествовать сюда приехала. Я думаю, что мы можем встретиться через месяц-другой, и может быть как раз в Дарамсале, но я не хочу, чтобы мы стали парой. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Несколько секунд в его глазах я видела грусть, но это впечатление быстро рассеялось.

— Да, понимаю. Первую неделю ты не вылезаешь из постели, и весь мир кажется сказкой. На второй неделе уже начинает потихоньку подкатывать серость, но ты еще гуляешь, держась за руки, а потом вдруг обыденность бьет тебя с размаху по голове, но ты продолжаешь делать вид, что все еще влюблен, что все еще очень хочется целоваться ночами напролет и держаться за руки… Так?:) — он рассмеялся, и теперь я была абсолютно уверена в том, что у него нет разочарования, разве что легкая грусть.

— Да, именно так. Как я хочу, чтобы было по-другому! Думаешь, это возможно?

— Не знаю, Майя, мне бы тоже этого хотелось, но это больше похоже на фантазию. По крайней мере, я такого в жизни не встречал.

— Может быть это возможно только с одним единственным человеком? Ты веришь в свою «вторую половинку»?

— Как сказал один западный гуру (и я с ним согласен) — вторая половинка есть, но увы — она находится в тебе самом.

— Может быть и так… но каждый раз, влюбляясь, я верю в другое. И вообще идея такого принципиального одиночества и притягивает, и пугает.

— А может и не будет одиночества для того, кто нашел в себе эту вторую половину?

— Не верю… не хочу верить, что так оно и есть. Да, чувство одиночества… оно глубокое, оно дышит, оно само по себе не мрачное и не пугает, но… как-то это все должно быть иначе, не так прямолинейно, но как — я и сама не знаю. Очень хочется верить в некое «вдруг».

— Что ты чувствуешь, когда представляешь, что осталась совсем одна и никогда рядом с тобой никого не будет, только короткие встречи, без привязанности, без ожиданий…

— Восторг и страх одновременно.

— Я тоже. И все же страх — он где-то сверху, он как короста, которая в конце концов отвалится. Когда я так вижу, я начинаю переживать мир как стихию, и каждый шаг отзывается в ней радостным эхом. Понимаешь?

— Думаю, что понимаю… чувствую. Странно, но мне нравится думать, что мы можем больше никогда не встретиться. И не потому, что я не хочу этой встречи, а потому что так я тебя воспринимаю как проявление стихии, как всплеск неожиданного счастья, а не как своего бойфренда, который всегда под рукой.

— Да, да! Я тоже тебя воспринимаю как стихию, когда не знаю, что будет завтра и встретимся ли мы когда-нибудь еще… И все же — куда ты поедешь дальше?

Дальше? Я понятия не имела, куда поеду дальше, не было никаких ориентиров, никаких определенных желаний. Поскольку «культурные ценности» интересовали меня меньше всего, то советы путеводителей ничем помочь не могли. Определенно я знала только одно, — я больше не хочу оставаться в Шри Нагаре.

Шикара разрезала слепящую плоть озера, унося меня прочь, одну. Я глазела на игру воды и солнца, пока не заболели глаза. Откинулась на спинку сидения и тут же захотелось спать. Это была приятная сонливость, она напоминала о Дэни… и я тут же ощутила его присутствие. Казалось, что стоит только открыть глаза, как я его увижу. Поразительно, но я не ощущала это как самообман или фантазию, я действительно ощущала его рядом! Или вернее будет сказать, что все мои восприятия такие же, как если бы он был рядом? Так что же такое разлука? И что такое «быть вместе»? Если я сижу в одной комнате со своим любимым мальчиком и не смотрю на него, мы вместе или нет? А если я не только не смотрю на него, но и не думаю о нем, то мы вместе или нет? А если я прямо сейчас ощущаю его так, как будто он совсем рядом, только не вижу его, то мы вместе или нет? Где же провести эту границу? Стоит только немного копнуть, и там, где вроде всегда все было ясно, вдруг открывается бездна…

Забираясь под прохладное одеяло, я все еще думала об этом, и чем яснее видела, что не понимаю, что такое «быть вместе», и что такое «быть не вместе», тем интенсивнее проявлялось предвосхищение, — словно вот-вот откроется нечто такое, что перевернет все мои представления о мире.

…Звонкий смех, большие деревянные качели, сверкающая трава и золотые деревья, облака, как крылья фантастических птиц, улыбающееся солнце, ветер, играющий в прятки… Это когда-то было? Или это только сон? Если это сон, то я хочу никогда не просыпаться… И все-таки это было, очень давно, в раннем детстве… Тропинки, по которым я бегу, изгибаются тайной и волшебством, я закидываю голову вверх, и огромные деревья протягивают мне лапы, как добрые великаны, листва купается в густом солнечном свете, который можно потрогать кончиками пальцев…

Глава 11

…Бескрайние холмы, поросшие лазурной травой, а над ними — трехчасовое жаркое небо, разорванное стремительно бегущими облаками. Я окинула взором этот мир, существовавший только для меня, и услышала знакомый звон, возникший непонятно где — то ли в голове, то ли весь мир зазвенел. Я почувствовала, что теряю устойчивость, и все вокруг начало распадаться и уходить в фиолетовую черноту. Звон усиливался, и все тело теперь гудело, как натянутая струна, которую едва касаются пальцем…

Я сейчас сплю? Огляделась по сторонам, все было четким и устойчивым, но все же это был сон.

— Это сон? — я крикнула, и голос разнесся эхом далеко-далеко.