Три сестры. Анна (СИ) - Дина Сдобберг

для меня вопросов. И за этой всей суетой не заметила, как пролетела большая половина дня и настало время обеда.

Решив, что я вполне заслужила сегодня небольшое баловство, я попросила сорра Вильямса остановиться у небольшой ресторации в начале улицы. Спустившись на дорожку перед входом, я обернулась попрощаться с сорром. И пока прощалась, заметила соскочившего с задника экипажа и быстро убежавшего в кусты чёрного котёнка.

— Фрау желает отобедать или лёгкое чаепитие? — отвлёк меня тут же появившийся официант.

— Отобедать. И завершить вне всяких сомнений прекрасный обед лёгким чаепитием, — настроение у меня улучшилось настолько, что даже усталость от сегодняшних разъездов исчезла.

— Могу рекомендовать сливочный крем-суп из сморчков, их сезон почти закончен, сегодня последний день, когда они в меню. — Подал мне меню молодой парень. — Пряное мясо по-терраскански с овощами сегодня нашему главному повару особенно удалось.

— Отлично, буду благодарна за оба блюда. — Даже не стала открывать меню я. — А не подскажете, есть ли у вас среди сладких блюд, что-нибудь шоколадное?

— Насколько шоколадное? — уточнил официант.

— Что-то совсем шоколадное с шоколадной прослойкой и украшенное шоколадом, — обозначила я требования.

— Имперский торт. Он хоть и носит название нашей столицы, но на самом деле просто гимн шоколаду, — заверил меня официант.

— И нескромный вопрос. Я знаю, у вас можно заказать блюдо с собой. А есть ли у вас рыбные блюда? — поинтересовалась я.

— Северная уха на сливках и томлëная форель. — Тут же прозвучало в ответ.

— Я бы забрала и то, и другое. — Кивнула я.

Расправляясь с действительно необыкновенно вкусными блюдами, я надеялась, что не ошиблась в своих предположениях. Я оплатила счёт, и получив заверения, что мой заказ доставят на домашний адрес в течении часа, отправилась домой.

Я шла, напряжённо вслушиваясь в свои ощущения. И улыбнулась, почувствовав легкий укол той самой, особенной чуйки, что есть у каждого старого чекиста. Просто те, кому не посчастливилось ею обладать, до старости не доживают. Обернувшись, я пристально и внимательно осматривала улицу. Увидев желаемое, я совершенно открыто подошла к чëрному котёнку и присела на корточки.

— Ну, и как долго мы будем делать вид, что не знакомы? Лихо, у тебя совесть есть? — спросила я у котёнка, переставшему старательно намываться.

Глава 16

Лихо одним прыжком оказался у меня на груди. Опëрся задними лапами в мою руку, согнутую в привычном жесте, и вытянулся так что мордочка лежала на моей груди, а лапы почти доставали ключиц. Любимая поза времён кошачьего лиховского детства. Да и в последнем видении мы именно так закончили жизненный путь.

Сейчас я только немного приподняла кошачью морду, чтобы убедиться, что в этой жизни у Лиха оба глаза здоровы.

— Ну, и уже хлеб. Пойдём домой. Он у нас теперь большой, только его ещё и отстоять надо. Ну, и отмыть. Но вдвоём-то мы справимся? — тихо спрашивала я под почти оглушающее мурлыкание.

Я едва успела вернуться домой и устроить Лихо внеплановую помывку за все мои волнения последних дней. В конце концов, как говорил мой папа, даже самая умная и покладистая женщина имеет право на нЭррвы. Вот эти самые нЭррвы у меня сейчас и решили расшалиться. Лихо тоже видимо переживал, потому что время от времени выгибался, чтобы потереться головой о мою руку.

Стук дверного молотка раздался аккурат в тот момент, когда я опустила завëрнутого в полотенце Лихо на кухонный стул. Посыльный передал мне большие коробки и напомнил, что за возврат посуды мне будет возвращена залоговая стоимость, которая была прибавлена к цене блюда с доставкой на дом. Заверив мальчишку лет двенадцати на вид, что непременно верну, я закрыла дверь и понесла полученные коробки на кухню.

Отщëлкнув боковые карабины, удерживающие крышки плотно закрытыми и не позволяющие пролиться содержимому глубоких фарфоровых мисок, я с удивлением отметила, что порции на вынос двойные. Ту миску, что была с рыбой, я пододвинула к краю стола, коварно улыбаясь. Процесс повторного умывания после только что принятой ванны, только теперь при помощи собственного языка, резко потерял свою значимость. Кошачья голова заинтересованно развернулась в сторону источника рыбного аромата.

— Ну, это дома у тебя был свой столик, на котором ты ел. Здесь пока только так, — махнула я в сторону стола. — Это конечно не твоя любимая консервированная горбуша. Но наверное сойдёт?

На меня посмотрели с ироничным подозрением. И почти сразу под утробное урчание томлëная в собственном соку форелька начала испаряться в неизвестном направлении, как будто её и не было. Я решила не отставать от Лихо и отдавала должное ухе. Надо сказать, приготовленной очень вкусно. Сидя на чистой кухне и наблюдая за любимым котом, я чувствовала умиротворение.

Я начала принимать это место как своё родное, а значит я буду за него сражаться, как сражалась бы за свой дом в прошлой жизни. Не за квартиру, а за тот, который от фундамента до крыши помнил руки моего отца. Посуду я вымыла сразу, вот чего терпеть всегда не могла, так это грязной посуды. Даже одна чашка портила мне настроение ощущением недоделок.

Часы показывали уже вечернее время, но я всё же решила хотя бы начать разбор завалов в комнатах, где жировал сорр Фрег. Мы с Лихо заглянули в первую. Создавалось впечатление, что сорр жил как тот богач-лунатик после разорения, загаживал одну комнату и перебирался в следующую. Из семейных спален на втором этаже в относительном порядке была только бывшая комната самой Анни. Мы переглянулись с котом. Я вернулась вниз, взяла перчатки из лаборантской аптеки, а то кто знает, что за дрянь зародилась в этой свалке, и большой старый наматрасник. Один такой уже стоял внизу с испорченными шторами со всего дома и пришедшими в негодность во время уборки щётками и тряпками.

Сейчас я завязала нижнюю половину лица марлей с тонкой ватной прослойкой между слоями и методично ощупывала вещи сорра, прежде чем закинуть в старый наматрасник. А Лихо кажется задался целью пролезть в каждую щель.

— Учти, такого всего красивого в пыли и гирляндах паутины, в постель не пущу! Пойдёшь повторно мыться! — предупредила я, отправляясь вниз с наполовину наполненным мешком. — Завтра надо выкинуть из дома эти вонючие тряпки. Что ж такие тяжеленные-то! А я ведь даже целиком не набила.

Я с трудом, вспотев по самые брови и пыхтя, как лесной ёж, пристраивала мешки в холле центрального входа. Так как отмывать дом я начала с аптеки, то теперь двигалась от аптеки через личные комнаты к центральному входу. Я упёрлась руками