Генезис - Кирилл Клеванский

Лицо девушки менялось, приобретая вместо правильных тонких линий бесконечные бугры и фурункулы; изящный, чуть вздернутый носик стал бородавочным приплюснутым чудовищем. Изумрудные волосы превратились в черное безумие. Пожалуй, эта прическа могла поспорить даже с моим «взрывом на макаронной фабрике». Изменения также затронули и тело. Кожа покрылась струпьями, кривые пальцы венчали желтые ломаные ногти, а платье превратилось в изодранные обноски. Когда метаморфоза завершилась, зрители ахнули, узрев апогей уродства. Девушка схватила серебряный поднос, заглянула в него и, вскрикнув, упала без сознания. Зрители ахнули во второй раз: некогда чистый голос стал хриплым, как несмазанная дверная петля. Феникс укрыл девушку крыльями, и она оба исчезли в пламени.

Действие перенеслось в лес. Слепой мужчина сидел на большом камне около кристально чистого озера. В зале повисла тишина, нарушаемая лишь шумом волн и шелестом крон. На миг я закрыл глаза, переносясь в далекое прошлое, когда в свободные от занятий с Добряком дни я имел счастье точно так же бездельничать на любимом холме. Но момент покоя продлился недолго. Мужчина взял в руки резной посох и, опираясь на него, пошел в глубь леса.

Вдруг зал окутал мрак. Но это была не та тьма, что приходит с закатом или с опущенными веками. Это был мрак самой бездны, жадный до заблудшей души и слабого разума. На границе восприятия маячили серые тени. Извиваясь, подобно дыму в ветреную погоду, они предстали в образе охотников. Зазвучала далекая музыка, а я ощутил, как мою руку сжимает похолодевшая ладошка Лейлы.

Главный герой пел арию скорби. Он скорбел о своих родителях, друзьях, которые считают его мертвым, скорбел о том, что больше никогда не сможет увидеть звезды, бриллиантами рассыпанные по бархату ночного неба. Что его глаза не заслезятся от багряного рассвета, разгоняющего слабеющую тьму. И что луна больше не проложит ему путь через спящий лес. Вместе с ним скорбел и зритель. Когда тебе описывают слепоту — это одно, но когда ты слепнешь сам… Боги свидетели, я не убирал руку с гарды кинжала.

И внезапно эта обитель мрака и отчаяния вспыхнула, расцветая всеми цветами радуги. Исчезли тени, а тьма отступила, робко сжавшись пред теплым бесцветным сиянием. Скорбная ария сменилась восторженной песнью. Главный герой не верит в происходящее. Он вопрошает мир, что же произошло, почему к нему вернулись краски. Но ответа все нет.

И тогда зритель видит полную картину. Слепец рыщет по поляне, а в кустах за его спиной прячется тень, роняющая на траву крупные слезы. Когда фигура героя окончательно скрылась в лесной чаще, тень взметнулась и помчалась в противоположную сторону.

Вот с этого момента сюжет постепенно стал захватывать меня, но досмотреть произведение не получилось. Зал осветили тысячи огней, а магически усиленный голос попросил всех оставаться на своих местах. Удивительно, но паники не было, вместо нее появился нарастающий, как снежный ком, гул недовольных голосов. Минут через пять, когда страсти уже почти кипели, голос объявил, что на третьем этаже обнаружен труп. Пока не эвакуируют императорскую семью, всем следует сохранять спокойствие. Недовольных сразу поубавилось.

— На третьем этаже? — прищурилась герцогиня Гийом и выжидательно уставилась на меня.

— Ты меня подловила, — улыбнулся я. — Представляешь, бегу я стремглав в поисках первой нужной комнаты, а там, понимаешь ли, уже есть посетитель. Пришлось прирезать несчастного, дабы, простите за мой эльфийский, не обосраться.

Азалия, услышав такой оборот, побледнела и отвернулась. Элиот с гвардейцем скривились, словно говоря: «Ну что еще ожидать от этого смерда». Дирг сохранял ледяное спокойствие, но уголки губ предательски подрагивали, выдавая его с головой. Казалось, еще секунда — и момент будет испорчен безудержным гоготом рыжего. Графиня Норман вопреки всем ожиданиям прикрыла рот ладошкой и стала смотреть в другую сторону.

— Помнится, ты что-то говорил о воспитании, — прошипела Лейла.

— А ты правильно сделала, что усомнилась в его наличии, — парировал я и кивнул на прелестную ручку, все еще сжимающую мою ладонь. — Впрочем, если ты продолжишь меня тискать, может, я чему и научусь.

Герцогиня гневно сверкнула бездонными очами и резко отвернулась, демонстрируя нешуточную обиду. Что ж, придется замаливать грехи воровством из столовой. Кажется, в прошлый раз я отделался всего десятью сдобными булочками, принесенными в жертву на алтарь нашей несравненной богини.

— Презренный червь! — покраснел Герман, неправильно истолковав жест Рейлы.

Не знаю, что он там пытался доказать вставаниями с кресла и вытягиванием клинка из ножен, но в нашу ложу, вежливо постучавшись, вошел гвардеец в сопровождении странного человека лет двадцати трех, затянутого в черный кожаный костюм с серебряными клепками. Если бы не местные реалии, я бы опознал в этом типе простого рокера, но сейчас что-то заставило меня замедлить ритм сердца и намотать нервы на кулак.

— Прошу прощения, благородные господа, — поклонился гвардеец. — Следуя инструкции, я вынужден попросить вас задержаться. Дабы господин дознаватель смог задать пару вопросов.

Вот теперь побледнели все. Ну, кроме меня, так как я, к несчастью, и слыхом не слыхивал про господ дознавателей. Молодой человек в черном панибратски уселся на кресло и, скрестив нош, обвел нас строгим взглядом. Его кожаная куртка распахнулась, явив аудитории несколько амулетов и ручку арбалета-пистолета — весьма дорогого оружия, между прочим.

— Были ли среди присутствующих те, кто во время антракта посещал третий этаж? — абсолютно бесстрастным, каким-то мертвым голосом спросил он.

Из семи кивнули четверо. Я в общем-то и не сомневался, что искали меня только друзья.

— Хорошо. — Дознаватель повернулся к гвардейцу и указал на троицу. — Этих отпускай.

Страж вытянулся в струнку, стукнул себя кулаком по груди и открыл дверь.

— Прошу, господа, — поклонился он.

Азалия, гордо вздернув подбородок, прошествовала к выходу, за ней, не оборачиваясь, поспешил и Элиот. И лишь один Герман задержался, чтобы с некоторым извинением посмотреть на Дирга. Но тот сделал неопределенный жест рукой, и последний из знатной троицы покинул ложу. Видимо, что-то благородное в этом коннике все же есть, зря я спустил на него всех собак.

— Тогда по порядку. — Дознаватель поднялся с кресла и повернулся к рыжему: — С какой целью вы посещали третий этаж?

Дирг не стал артачиться и ответил мгновенно:

— Искал друга.

Дознаватель некоторое время посверлил его взглядом, но все же кивнул и подошел к графине Норман.