Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн - Лео Перуц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Для Сони. Я знаю, – сказала Стеффи и кивнула головой.
Демба хитроумно надел шляпу на голову причудливо равномерным движением обеих рук, напоминавшим одну из фигур на стенной росписи египетских царских гробниц. Затем он встал.
– Стани! – сказала Стеффи Прокоп. – Стани, тебе все-таки следовало бы где-нибудь запереться и не показываться никому. Послушайся же меня. Тебе грозит такая опасность…
Она умолкла. На диване старик Прокоп шевельнулся. Оба насторожили слух.
– Слышал он что-нибудь? – прошептал Демба.
– Нет, – шепнула в ответ Стеффи. – Он не просыпался. Стани, послушайся меня. Если кто-нибудь увидит, что ты…
– Дитя мое, это как раз меня и соблазняет, – сказал Демба заглушенным голосом. – Видишь ли ты, с этими наручниками я стою в стороне от мира. Противостою совсем один миллионам других людей. Всякий, кто только на миг заметит мои скованные руки, становится с того же мгновения моим врагом, пусть бы он до этого был миролюбивейшим человеком на свете. Он не спрашивает, кто я такой, не спрашивает, что я сделал, он охотится за мной, и если бы на улице вдруг появился вепрь, или лисица, или серна, то и тогда охота не могла бы стать такой безжалостной и свирепой, как в том случае, когда бы у меня свалилась на землю накидка и открыла мои руки.
– Вот видишь, – сказала Стеффи, – это я и хотела сказать.
– Но это меня манит, Стеффи. Это привлекает меня. Я спокойно и уверенно расхаживаю среди миллионов врагов, которые не узнают меня, и смеюсь над ними. Сегодня утром я мог бы еще, пожалуй, выдать себя. Тогда я был новичком. Но теперь… Ты не можешь себе представить, какой у меня уже навык в том, чтобы не показывать рук. Мне почти жаль, что эта комедия продлится только до вечера. Сегодня вечером в восемь, не правда ли? А теперь будь здорова.
Стеффи проводила его до дверей.
– Куда же ты теперь? – спросила она.
– Примусь за работу! – сказал Демба и начал спускаться по лестнице.
Глава XI
Фрау Гирш, супруга присяжного поверенного, живущего на Эслинггассе, вошла, немного запыхавшись, в кабинет мужа. Она тотчас же опустилась в кожаное кресло, предназначенное для клиентов и стоявшее возле письменного стола адвоката, астматически перевела дыхание и протянула мужу несколько кредитных билетов.
– Скажи, Роберт, что мне делать с этими восемьюдесятью кронами?
– Передо мной как раз постановление о продаже с молотка виллы «Эльфида» в Нойвальдегге. Двенадцать комнат, службы, гараж, дивный парк, в двух минутах пути от трамвая… Поезжай и прими участие в торгах.
– Нет, не шути, я нахожусь в затруднении. Я не знаю, мои ли это деньги или не мои. Это – жалованье за месяц господина Дембы, репетитора Георга и Эриха. И, представь себе, Демба не хочет его взять.
– Жалованье за месяц? Разве сегодня первое число?
– Нет, но он уже сегодня попросил жалованье.
– И не хочет его взять? – Адвокат стряхнул пепел с сигары.
– Да, не хочет. Послушай, что произошло. Четверть часа тому назад раздается звонок, и входит Анна: «Сударыня, это господин Демба». Я удивлена и думаю: «Что ему понадобилось теперь, в два часа дня? Мальчики ведь до четырех в гимназии, он это знает». Я как раз принимала счет у кухарки и велела ему сказать, чтобы он подождал немного в гостиной, что я сейчас приду. Пусть посидит. Разделавшись с кухаркой, иду в гостиную.
Фрау Гирш приостановилась, чтобы передохнуть, испустив легкий вздох, который должен был выразить, как ее донимают повседневные заботы. Затем она продолжала:
– Когда я вошла, он вскочил, и вид у него был совершенно такой же, как у горничной, когда я застаю ее над сахарницей. Ты ведь знаешь: Анна, вообще говоря, молодчина, но сахар – ее слабость. Так вот, у Дембы тоже был такой вид, как будто он сделал что-то недозволенное. Он был совершенно растерян. Я говорю ему: «Сидите, сидите, господин Демба!» И думаю: почему он так смутился? Мне и в голову не могла прийти сигара.
– Какая сигара? – спросил адвокат.
– Погоди. Сейчас услышишь. Он садится, и я его спрашиваю: «Ну, господин Демба? Что у вас нового?» Он говорит: «Сударыня, я хотел вам только сообщить, что должен уехать на две недели». – «Ах, это очень неприятно, – говорю я, – посреди учебного года. И перед педагогическим советом. Разве вы Георгу не будете нужны? Какие же у вас срочные дела?» «Важные семейные обстоятельства, – говорит он, – и Георгу в течение ближайших двух недель не понадобится моей помощи, а Эриху – и подавно. Они по всем предметам идут хорошо, а по математике, в которой Георг немного слаб, только через месяц предстоит письменная работа». – «В таком случае, пожалуйста, – говорю я. – Если вы думаете, что мальчикам не понадобитесь, то… Впрочем, вы можете ведь прислать мне товарища, который бы вас временно заменил». – «Этого не потребуется, – отвечает он, – но я хотел бы попросить вас, сударыня»… Коротко говоря, просьба его в том, чтобы я уже сегодня заплатила ему жалованье за месяц. Ты знаешь, я не люблю платить вперед репетитору, но все-таки я сказала: «Конечно, пожалуйста», – потому что ему ведь нужны деньги на дорогу. Беру свою сумочку и достаю восемьдесят крон. Собственно говоря, ему следует меньше, потому что я не должна бы считать то время, в течение которого он будет отсутствовать. Но я подумала: Георга он натаскал по математике, у мальчика нет ни одной дурной отметки с тех пор, как Демба дает ему уроки, а у этого человека каждый грош на счету, так не стану же я высчитывать несколько гульденов. Ведь я права?
– Разумеется, детка, – сказал адвокат.
– Ну вот, достаю я из сумочки восемьдесят крон и в этот миг чувствую вдруг запах чего-то горелого, оглядываюсь и спрашиваю Дембу: «Господин Демба, вы не чувствуете здесь какого-то запаха?» Он принюхивается и говорит: «Нет, сударыня, ничего не чувствую». – «Но в комнате что-то горит», – говорю я и в это мгновение замечаю уже дым и дыру, которую он прожег себе в накидке. Он закурил сигару, пока ждал меня, и быстро спрятал ее под накидку, когда услышал мои шаги, почему – не знаю. Сначала я думала, что он взял одну из твоих Виргиний из ящика с сигарами, – ты ведь всегда оставляешь его в комнате открытым, Роберт. Я тебе сто раз говорила: не оставляй его на столе – у Анны есть пожарный, и когда она с ним вечером уходит из дому, то, наверное, всякий раз берет на дорогу несколько штук. Но ведь тебе ничего не втолкуешь. Ведь я права?
– Да, дитя мое, – сказал адвокат.
– Ну,
