Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый - Сергей Самаров

Гостомысл благодарно кивнул в ответ на сообщение.

– Если они встретятся нам, князь, мы поступим с ними, как и положено поступать с разбойниками, – пообещал в свою очередь. – Деревьев вдоль дороги много, и крепких сучьев для виселиц найдётся достаточно.

– Я буду благодарен соседям за помощь, но свеи едва ли захотят встретиться с таким сильным отрядом, как ваш, и избегут возможности оказаться в поле вашего зрения.

– Русалко! – позвал княжич сотника. – Подскажи своим стрельцам… Если где увидят рогатые шлемы, пусть стреляют сразу… Потом разберёмся, кто это был, свеи, урмане[92] или даны… Кроме них рогачей в округе, чать, не бывает…

– Наши дружинники рогатые шлемы не носят, – подтвердил князь Рейнинг. – А держать наёмников мне не по карману.

Русалко молча кивнул, и в несколько скачков лошади подскакал к стрельцам, чтобы передать приказ Гостомысла.

Почти весь дальнейший путь через земли ливов прошёл под проливным дождём, и по размытой этим дождём дороге, в которой скользили и вязли копыта коней. Скорости такая погода словенским дружинникам не прибавила, и потому Гостомысл решил в ночь идти на час дольше, а утром отправиться в путь на час раньше. Это подливало усталости в тело, но и приближало окончание такой дальней дороги.

Остатков разбитых в Карпатах свеев встретить так и не довелось, хотя стрельцы выставили охранение по всему периметру, чтобы выполнить приказ, и помочь дружественным приграничным ливам. Должно быть, многоголосый топот множества копыт, звон доспехов и извечное шелестение кольчужных колец издали выдавали приближение сильного полка, и свеи предпочитали уйти в другую сторону. В итоге ни одна стрела не сорвалась с тетивы, ни один меч не блеснул под суровым небом. Путь продолжали без приключений, и в том же темпе, который позволяла выдерживать сырая и промозглая зимняя природа. Так же спокойно прошли через земли пограничных с ливами пруссов, которые за оружие предпочитали браться только тогда, когда чужое оружие на них наставлено.

Однако впереди лежал самый сложный участок – через земли дальних полуденных пруссов, которых иногда звали еще ядвигами, и ляхов, живших здесь смешанно, и не любящих ни чьей власти, даже своей собственной. Правда, участок этот небольшой, его можно было бы и обойти при желании – двинуться тем путём, которым обычно купеческие обозы тянутся, но тогда пришлось бы путь удлинить дня на три, а Гостомысл боялся единственный день потерять. Решено было идти прямо, путём кратчайшим, надеясь, что зимнее время заставляет дружины пруссов и ляхов дома у печек спины греть, как и бывает обычно. Местные пруссы и ляхи традиционно народ воинственный, не дружат с соседями, и даже друг с другом, и норовят отхватить земли живущих полуночнее поморян. Добраться словенам до поморян, там путь будем проще, потому что поморяне и с Годославом дружат, помощь всегда получают от руянцев, и интересы свои всегда блюдут, пропуская через свои земли многие обозы иноземных купцов, и охраняя их спокойный путь – пропускать по своим дорогам купцов всегда выгоднее, чем их грабить. Поморяне же, проезжим всегда по мере сил подсобляющие и на доход от этого живущие, помогут всей дружине и через широкую Вислу, не застланную льдом, быстро переправиться…

Опыт Гостомысла, трижды уже проходившего этим путём вместе с сотником Бобрыней, и хорошо знающего, где и от кого можно ожидать неприятностей, сказался. И не зря он проявил осторожность, и выслал вперёд десяток разведчиков во главе с молодым сотником Русалко, а по пять воев отослал на фланги, чтобы доглядывали за окрестными полями, и не допустили удара во фланги растянувшейся по дороге колонне.

Из передовой разведки, шлёпая коня по крупу ладонью, потому что, как большинство славян, не любил пользоваться плёткой, вскоре примчался сам сотник Русалко, оставивший пока своих стрельцов для дальнейшего пригляда.

– Впереди засада, княжич, – предупредил, подъезжая, и круто осаживая разгорячившегося коня. Так круто, что грязь брызгами полетела с копыт на коня княжеского.

Гостомысл остановился.

– Много? – новость его, хорошо знающего местную обстановку, похоже, не удивила.

– Не меньше, чем нас. Если и меньше, то, почитай, не намного. На пару-тройку десятков? Хотя вполне возможно, что на столько же и больше.

– Кто?

– Трудно сказать. Я их в упор не рассматривал. Если только по одежде судить… Как мне показалось, и ляхи, и пруссы. Дорога в лес уходит, они по опушке засели, и немножко в глубину – по две стороны дороги. Большинство конные – это ляхи. Хотят атаковать, думаю, как только в лес сунемся. Чтоб охватить с двух сторон. И в лесу пешая прусская дружина с дубьём встала, чтобы нас там запереть…

– Зимой такую дружину собрать – не день надо… – сказал Бобрыня. – Готовились к встрече?

– Должно, уже прослышали про нас… Слухи птицы с дождём и ветром носят. Или весть кто-то посылает. Добрые люди всегда найдутся.

– Что за путь впереди? – спокойно, но по-деловому, словно он имеет право здесь решать и распоряжаться, спросил из-за спины Гостомысла князь Войномир.

Русалко сначала на княжича посмотрел, заметил лёгкий кивок, и только после этого ответил:

– Дорога через поле прямиком идёт. Поле длинное и узкое. С двух сторон поля – перелески. Там чисто и сухо, пригорок – что справа, что слева, мы проверили. И вокруг прусской пехоты чисто. Я двоих отправлял округ. Посмотрели. Там справа болотина гнилая, в мороз парит, не пробраться, слева чащоба – пешему продраться, конному встать. Если увязнем в лесу, трудно придётся – строй не развернуть, в копья не пойти, стрелять в свалке некуда. Но подмоги им ждать тоже неоткуда. Всё, похоже, собрали, что есть, коли уж привели тех, что без оружия, а с простыми дубинками. Считаю, что это все их резервы. И нам не стоит ждать неожиданностей…

– Атаковать! – решил Бобрыня с хмурой улыбкой, и воинственно сдвинул щит с крупа коня позади седла к левой руке. – Прорубимся… Мы их доспехом задавим. У пруссов доспех кожаный, удар копья и меча не держит.

– Может, сначала стоит поговорить, узнать, чего они хотят? – предложил Гостомысл, всегда предпочитающий сначала попробовать договориться, и только потом, при неуспехе переговоров, брать оружие в руки.

– Они всегда только одного хотят – пограбить, другое ляхов никогда не интересовало, – Бобрыня остался категоричен, и рука его так и тянулась к тяжёлому «крыжу»[93] меча, несколько раз поправляя оружие.

Гостомысл, знающий выработанную опытом осторожность своего сотника, понял, что тот не видит иного выхода из положения. И, наверное, он прав… Если отступать, и идти другой дорогой, ляхи и пруссы наверняка надолго привяжутся, и будут преследовать, пуская стрелы из-за кустов до тех пор, пока их, на ихней же земле, не соберётся столько, что они смогут окружить словен, и не выпустить. И княжич готов уже был дать согласную команду, когда чуть вперёд выехал князь Войномир, по-прежнему сопровождаемый двумя воями охраны.

– В лесу они в преимуществе будут. Легче вооружены, легче передвигаются, три удара нанесут, пока вой в доспехах один раз замахнётся. Там меч с дубиной вровень пойдут. Княжич, дозволь совет дать. Прикажи-ка выстроить дружину в поле, и не двигаться, а стрельцов наперёд вокруг поля запусти, по леску, с двух сторон по полусотне…

– Зачем рассеивать силы? – ворчливо не согласился Бобрыня не столько оттого, что не понял маневра, а, скорее, просто из чувства ревности и противоречия – не дело пленника боем руководить. – Нас без того, чать, не с лишком много, а на три части делиться… Так всех по частям и перебьют…

– Не перебьют, – настаивал на своём Войномир. – Просто не успеют. И характера не хватит. Мы их умом поборем. Тут, главное, княжич, – выдержку проявить, и ни шагу вперёд, ни на корпус лошади… Пруссы сами вынуждены будут из леса, где они, без строя, преимущество имеют, выйти. И ляхи долго не выдержат. Эти вообще ждать не любят. Они могут мечом махнуть, налететь, покричать, порезать, пограбить, и улететь. Но ждать – на это у них нутра не хватит, народ бесшабашный и бестолковый, хотя в сече, не могу не признать, хороши. Из лесу они выйдут сразу, как только мы дружину остановим. Поймут, что мы дальше не пойдём. И сами в обхват двинут. Через поле. В поле грязь и снег. Кони шибко не разбегутся. Тут стрельцы ляхов тучами и накроют со спины. До дружины, может, даже и не допустят. А допустят – так, чать, меньше половины.

Бобрыня долго не думал, пожал плечами, и, соглашаясь с доводами, против которых трудно возразить, отодвинул щит на прежнее место. Это было знаком и для Гостомысла. Если уж такой опытный сотник, как Бобрыня согласился, а он много схваток и сражений прошел, то молодому княжичу соглашаться требовалось тем паче.