Натиск - Денис Старый

— Большая часть варягов уходит! — раздался крик под сводами императорского дворца.

Но я и сам видел, что происходит. Варанги разворачивались, и устремлялись в сторону Влахернских ворот. Наверняка они пришли к мнению, что не здесь должны находиться, что их дело сейчас заканчивать со всеми этими пришлыми европейцами. Не думаю, что сознание наёмников вдруг так перекрутилось, что они вспомнили о чести и достоинстве. Здесь могло сыграть совершенно другое. Они просто могли посчитать, что, если не будут участвовать в завершении разгрома европейцев, то могут остаться и вовсе без добычи.

Уходили не все варанги. Оставались их командиры. Наверняка, будут запрашивать переговоры. Так просто эти ушлые наемники не сдадут свои позиции. Они, между тем, представляли силу.

Так что пока Алексею и Евдокии ничего не угрожает. Однако, работы ещё очень много. Нужно понять, какие политические силы ожили, за кого они встанут, с кем можно выстраивать отношения, чтобы создать условия для выживаемости моего сына.

— Я не хотел бы иметь тебя в числе своих врагов! — задумчивым видом сказал произошедший ко мне Гильермо Понте.

— И не нужно! Мы можем оставаться с тобой друзьями, — ответил я.

Генуэзец только лишь хмыкнул и пошел отдавать приказы своим воинам. Нужно было расчистить площадь у дворца. Там хватало погибших и сильно раненых воинов. И упускать трофеи никто не собирался. Я был не против того, чтобы все оружие, кольчуги, да и ценности, которые носили с собой ратники, все это досталось генуэзцам. Пусть замажутся по полной, чтобы не возникало уже никакого желания менять сторону.

— Воевода, варяги запрашивают переговоры! — доложили мне.

Я не стал интересоваться тем, как те, кто докладывал, поняли вообще, что варяги собираются разговаривать. Впрочем, возможно, крики этих наёмников ретранслировались через цепочку непосредственно до Стояна, который и докладывал. Могло быть и такое, что кто-то из воинов, находящихся на крыше дворца, вывесил белый флаг и просто рукой указал на варангов, взывающих к переговорам.

Когда уже существует система знаков и оповещений, то можно многое передать, даже то, что не предусматривается непосредственным общением внутри войска.

— Я больше не намерен выходить к ним на открытое пространство. Пускай сами приходят к нам, — сказал я.

Подобное решение я нисколько не считал трусостью, скорее, это было всё же проявление логического и рационального подхода к делу. Когда уже решён вопрос с победителем, когда мои войска на подходе, а в стане врага недоумение и свалка, разве стоит подвергать свою жизнь опасности? Один арбалетный болт мог бы перевернуть историю совершенно в другую сторону. Моя смерть или даже ранение, поставит все с ног на голову. Евдокию и моего сына точно убили бы. Но еще все мои начинания… Нет, конечно, нужно меньше подставляться.

Скоро я уже смотрел на Кнута Острого, который пришёл с повинной и пытался выторговать себе новые условия. Но в этот раз с варангами, с условиями их деятельности в Константинополе, я был достаточно жесток и принципиален. Ранее нужно было им сторону принимать, и не оставлять на своей репутации пятен, поддерживая Андроника. Мне не хотелось, чтобы лилась лишняя кровь, но эти воины, которые меняют своих хозяев, на дню по два-три раза, разве что они достойны особого отношения?

— Нет, из добычи, которая была взята моим войском, твоим варангам ничего не дам! — жёстко я отвечал Кнуту Острому. — Ты отправил часть своих воинов к Влахернским воротам. Если там возьмете добычу с закрывшихся во дворце европейцев, то она ваша. Но ничего из убранства дворца не брать!

— И с чего я и мое войско должны быть тебе опорой? — недоуменно спрашивал варяг. — Ты не хочешь с нами делиться.

— Слушай, Кнут, а взывать к твоей чести и клятвам уже бесполезно? — спрашивал я, начиная терять терпение. — Вы и так получили все жалование перед началом вторжения европейцев. Я обещал еще дать вам денег. Может, мне проще перебить всех варангов?

— Ты прольешь много крови своих воинов. А еще более никто не придет на службу к василевсу ромеев. Может, и поход мои соплеменники организуют. Мы прибыли сюда для того, чтобы заработать денег, — спокойно отвечал Кнут. — Я готов пойти на это. А ты?

— Ты решил пугать меня? — я рассмеялся.

— Давай, воевода, решать мирно! — после продолжительной паузы сказал Кнут.

Я подумал о том, что таких вот наёмников в Константинополе не обязательно держать, даже опасно. Это, как волки, которые повадились тягать по одной овце из отары. Разве же остановятся в своих требованиях, если я начну осыпать варягов серебром?

Пока в городе есть силы Братства, которые разгромили врага, со мной будет бояться связываться кто-либо из политических игроков. Если выиграть немного времени и попробовать разобраться в существующих реалиях, то после укрепления позиции Евдокии и младенца-императора Алексея II, варанги окажутся вообще не нужны. Именно эти варяги.

У меня были уже мысли о том, чтобы послать вестовых к Олафу. Где именно обретает этот наёмник, я знал. И пусть приходят сведения, что Швеция нам уже далеко не нейтральный сосед, а, скорее, всё же враг, Олаф может прийти сюда в Константинополь, если ему посулить большие деньги. А ещё, таким образом я смогу существенно ослабить и шведов, и данов, и всех остальных, из кого и состояла дружина наёмников в Константинополе. Пока еще окончательно не сложились централизованные государства в Дании и Швеции, можно и нужно, оттуда убрать часть сил.

Решено. Как только будет возможность, сразу же отправляю за Олафом. Уверен, что он наведёт порядок среди варангов в Константинополе. Но и этих воинов Кнута нужно куда-то определить.

— Если ты хочешь больших денег, то я могу тебе их дать, всех твоих воинов осыпать серебром, и даже выделить небольшую долю от добычи, которую взяли с европейцев. То есть, я обещаю тебе на каждого воина двухгодовой наряд, если вы выполните ту службу, которую я вам посулю, — сказал я и увидел, как заблестели глаза у Кнута.

Да, этот человек лишь про деньги, а не про то, чтобы выполнить с честью свой долг. Между тем, если этот варанг будет знать, что его ждут большие деньги, он будет драться. Я уверен, что кнут далеко не трус. В сообществе варягов не могут быть предводителями трусы.

— Ты отсылаешь меня из Константинополя? — когда Кнут понял, что от него требуется, поник лицом.

—