Как опоздать на собственную смерть - Евгений Сивков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И на чем мы остановились?
– Мы на…
Не знаю, что хотела сказать Леля, но я поторопился дать свой вариант ответа:
– На времени, уважаемый…
– Ах, да! – доктор сразу ухватил нить рассказа. – Сегодня после обеда мы поедем в Кладезь мумий. Культура самомумификации[118] существовала в разных регионах Земли – на Аравийском полуострове, в Индии, Тибете и так далее. В Японии буддийские монахи, используя специальную диету, доводили себя до смерти, а их мощи превращались в мумии. До нашего времени таких мумий дошло около двадцати, датируются они в основном XVI–XIX веками.
Пару минут я смотрел на него стеклянными глазами, почти не соображая, о чем он опять трындит, но на третьей минуте я уже не смог удержаться: улыбнувшись как кот, я стал внимательно вслушиваться в речь американца.
– Кладезь мумий – это монастыри в северной префектуре Ямагата[119]. Практически все известные японские мумии находятся в тамошних святилищах. Сами монахи говорят, что основоположником этой практики был создатель секты сингон-буддизма[120] по имени Кукай[121], живший около тысячи лет назад в храмовом комплексе у горы Коя в современной префектуре Вакаяма. Ему в голову пришла «революционная» идея достижения духовного просветления: как обычно, через физические страдания и умерщвление плоти.
Кукай разработал собственную диету и методику такого просветления. Монах, желавший просветлиться, должен был на протяжении тысячи суток питаться лишь семенами и орехами, при этом ведя активную физическую деятельность. Таким образом, по мнению древнего фитнес-тренера, он сжигал в организме весь жир. Следующую тысячу дней будущая мумия должна была питаться корнями и корой деревьев, а также пить специальный чай уруши[122], ингредиенты которого использовались обычно для создания лаков – ими покрывали, к примеру, деревянную посуду. Древние японцы считали, что мумии могут видеть, хотя глаза им удаляли, и даже общаться с еще живыми людьми, помогать им советами и быть посредниками между миром живых и миром мертвых. Несмотря на такие, безусловно, полезные и утилитарные опции, сейчас в Японии производство мумий официально запрещено, и формально никакая буддийская община не тренируется в самомумификации своих членов.
«Так! – подумал я. – Вот только такой диеты мне и не хватало!»
– Что хотите говорите, но лакировать свои кишки я не позволю! – это я сказал на ухо Леле.
Она улыбнулась. Американец подвел итог:
– Итак, сегодня к мумиям, а завтра в лабораторию.
– Хорошо! – ответил я.
Завтра наступило быстро. Видимо, разница во времени до сих пор давала о себе знать.
В лаборатории нас встретил невысокий японец, он постоянно улыбался и кланялся, кланялся и улыбался. А потом нас проводили в мир будущего. Там было все из стекла, там кружилась голова и терялось ощущение реальности. Нам пояснили: это сверхсовременная лаборатория.
«По-японски»! – добавил я про себя.
Улыбчивый японец усадил нас на диван.
– Мы установили, что снижение температуры тела с двадцати одного до восемнадцати градусов увеличивает продолжительность жизни мышей на сорок процентов. Потом мы поняли, что дело даже не в температуре, а в колебании ее значений. Оказывается, именно перепады температуры окружающей среды негативно сказываются на продолжительности жизни живых организмов. То, о чем вам рассказывал американец, – социальные факторы, икигай, питание и прочее, – несомненно, продлевает жизнь, но кардинально ничего не решает. Рано или поздно люди все равно умирают. Мы же четко осознали, что должны решить вопрос кардинально. А для этого вывести новый вид человека! Вот поэтому мы и собираем со всего мира сперму и яйцеклетки долгожителей или людей, способности которых в этом направлении неординарны. Мы уже научились выращивать потомство. У нас есть шесть детских садов, где сейчас находятся дети, которые должны прожить минимум двести лет.
Японец с гордостью продемонстрировал слайды с улыбающимися детками-долгожителями.
– А теперь пройдем со мной! – не переставая улыбаться, он указал на дверь.
В лаборатории нас уже ждали.
– Не бойтесь, обычные анализы, ничего страшного! – успокоил он. – А завтра вы сдадите сперму! И на этом мы с вами распрощаемся, если, конечно, вам не захочется прослушать курс лекций по второму разу…
…В два часа ночи я постучал к Леле и попросил денег. Она удивилась, но лишних вопросов задавать не стала, а выгребла все, что у нее было, и отдала мне. Я пообещал рассказать ей все завтра.
Утром я, насвистывая популярную мелодию, уселся в машину рядом с Лелей. Она подняла на меня брови, но промолчала, и нас повезли в лабораторию.
Когда я возвращался из туалета, гордо неся в стаканчике свой трофей, Леля даже не решилась на меня посмотреть. Она была смущена и прятала глаза. А я был рад, что все прошло удачно, а еще в глубине души предвкушал Лелино изумление.
Только в машине она спросила:
– Ну что, все хорошо?
– Да! – загадочно ответил я и, измученный бессонной ночью, тут же захрапел.
Уже в самолете я признался, что уговорил американского доктора побыть донором за меня. Речь об американском патриотизме я приправил пухлой пачкой банкнот. Эффект был сногсшибательный – бедняга дрочил всю ночь в надежде подорвать генофонд Японии. Он справился на славу, а я только отнес в лабораторию плоды его ночных бдений.
– Ну, ты и артист! А я-то поверила, да еще и переживала! – махнула рукой Леля.
Я рассмеялся.
– Должна тебе сказать, что мы возвращаемся в Москву. Надо подвести итоги и наметить план действий. Москалев хочет видеть тебя. За все это время мы практически не сдвинулись с места. Если не считать того, что ты не договорил с лемурийцами…
Глава 14
В поисках Создателя
Морион шел вдоль нескончаемых рядов уходивших в небо белоснежных колонн. Высоко над головой они подпирали прозрачный купол. Солнце преломлялось в его гранях и ослепительным светом заливало всю галерею. Он торопился. Сегодня был тот самый день.
Утром ему велели попрощаться с родными и сообщили, что больше он их никогда не увидит. Морион прекрасно это понимал. Он старался смириться, но боль возрастала, когда он думал о девочке. Как она будет расти без него? Кто покажет ей Большую Медведицу[123], Стрельца[124] и созвездие Андромеды[125]? Кто будет щекотать ей пятки и прятать под одеялом от ужасного Крейля? Морион улыбнулся, отцовские чувства переполняли его.
Датчик на руке задергался и пополз к локтю. Пришлось ускорить шаг.
Он толкнул тяжелую дверь и оказался в огромном зале. Его стены скрывал туман, а потолок терялся где-то в нереальной, даже для атлантов, высоте – настолько она была велика. Голос остановил Мориона на пороге. Он застыл и обратил взгляд в сторону «точки переговоров». Так было принято называть большой овальный стол, за которым собирались старейшины. Вошедший различил очертания пятнадцати членов Совета. Он не видел их лиц, но и без того прекрасно знал, кто перед ним – он знал их не одну тысячу лет.
Над столом вращалась объемная голограмма[126] Солнечной системы, Земля подсвечивалась фиолетово-красным сиянием, в котором точка, медленно уходившая в правый угол комнаты, была четко различима.
– Час настал, и мы позвали тебя. Ты должен выполнить миссию и спасти нашу расу бессмертных! – с этими словами один из членов Совета встал навстречу Мориону. Это был Августа. Когда он родился, не помнил никто, знали лишь, что это было так давно, что свидетелей тому даже среди бессмертных не встречалось. Августа был его отцом…
Голос отца растрогал Мориона, и датчик на руке дернулся к максимальному значению.
– Ты, конечно, удивлен, потому что сейчас нам ничто не угрожает, но возможность предвидеть дана нам не зря. И наша интуиция говорит: вероятность настолько велика, что шансов избежать катастрофы практически нет…
Сертений поднял руку, желая дополнить речь Августы. Его слова звучали мелодично и спокойно, будто он пел колыбельную:
– На протяжении нескольких тысяч лет мы совершенствовали свои знания. И все это лишь для того, чтобы понять, что же это за точка, которая удаляется от нашей планеты.
Сертений указал на голограмму.
– Этот объект, возможно, космический корабль. Или, говоря иными словами, вероятно, это наш прародитель. Траектория его полета совпадает с траекторией движения самой Земли, но он был тут около двух миллиардов лет назад. Тогда на планете еще не существовало жизни, а может быть, и сама Земля еще окончательно не родилась.
Сертений умолк, и в разговор снова вступил Августа:
– Наши технологии позволяют догнать его, но произойдет это не раньше чем через тридцать миллионов лет. И это задание предстоит выполнить тебе. Возможно, ты встретишься с самим Создателем, который даст ответы на множество вопросов, и, кто знает, возможно, ты чудом спасешь нашу расу.
Августа замолчал, а Морион, воспользовавшись паузой, вставил:
