Как опоздать на собственную смерть - Евгений Сивков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Августа на несколько секунд ушел в себя, но затем словно проснулся и стал делать все быстро и четко. Он повернулся ко мне и проговорил:
– Ну, что ж, молодой человек, это конец! Сейчас главное – запоминайте! Должно быть не больше двадцати одного оборота. Запомнили? И еще! Эту установку мы спрячем в точке, где ваш отец войдет в состояние сомати. Надеюсь, что вы уже знаете, что это такое. Так что вы найдете ее без труда! Обнаружить установку и воспользоваться ею сможете только вы! И еще. Возможно, когда вы ее обнаружите, мы все уже погибнем! Тогда у вас появится уникальный шанс создать новую расу бессмертных. Как вам такая перспектива?
Августа улыбнулся на прощание и нажал на установке какую-то кнопку. Перед глазами у меня поплыли сиреневые круги, последнее, что я услышал:
– Нет времени на медленные танцы! Внучке привет передавайте!
И тут меня так рвануло, будто к моей груди привязали трос и дернули самосвалом. Меня несло к стене. По логике вещей я должен был удариться об нее и разлететься на части, но этого не произошло. Я вошел в нее, словно провалился во что-то вязкое, и ушел в темноту.
Потом я странным образом выкарабкался из темноты так, как если бы она была осязаемой. И тут я попал в странную невесомость. Я нелепо махал руками, отчего меня вертело во все стороны. Ничего понять я не мог, ни того, где нахожусь, ни того, что со мной происходит. Темноты не было, но мир кружился вокруг меня с бешеной скоростью. Земля, вернее то, что я считал надежной точкой опоры, постоянно меняла свое местонахождение. К горлу подступила тошнота. Вдруг в своем нелепом кружении я заметил две сияющие точки. Они подлетали ко мне, но откуда, сверху или снизу, сказать было трудно, потому что я совсем запутался и не понимал, где тут пол, а где потолок. Наконец я понял, что лучше не махать руками, и стал замедлять свое движение, вскоре я смог стабилизировать свое положение в пространстве и стал разглядывать тех, кто ко мне приближался. Плавно взмахивая крыльями, ко мне подлетали настоящие ангелы. Они приблизились и некоторое время вглядывались в мое лицо. Я же с не меньшим любопытством рассматривал их в ответ. Ангелы были метра три высотой, с крыльями и нимбами. Все как положено! Они подхватили меня под руки и понесли. Через некоторое время ангелы опустились в небольшом милом садике. Они бережно поставили меня на землю и, одновременно взмахнув крыльями, унеслись прочь, исчезнув в голубоватой дымке.
– Вот твой отец… – услышал я переливающиеся и удаляющиеся, словно растворяющиеся в эхе голоса.
Я сразу узнал это место. Это был тот самый садик возле нашего дома, где расстались отец с мамой. Мостик через небольшую речушку, знакомые с детства деревья! Те же запахи прелой листвы, тот же теплый ветер! На мосту стояла мама! А рядом отец! Я не верил своим глазам. Я видел, как мама что-то говорит отцу, а он склоняет голову и уходит. Все было точь-в-точь как тогда.
Моим первым желанием было кинуться к ним, обнять, помирить, схватить обоих за руки и… Но тут видение растаяло, и я замер, охваченный отчаянием и разочарованием. На какое-то мгновение я потерял смысл происходящего и не знал, что делать дальше. Чувство безысходности душило меня, я с трудом сдерживал слезы, будто снова стал семилетним мальчиком и пережил заново разрыв родителей.
– Молодой человек, вы как тут оказались? – за моей спиной раздались слова, которые вывели меня из ступора. Кто-то положил руку мне на плечо. От неожиданности я вздрогнул и резко обернулся. Передо мной стоял отец. Мой отец! Такой же молодой, как и я. Ему было примерно тридцать – столько же, сколько и мне. На мгновение я потерял дар речи, ведь я смотрел на свою копию.
– Отец! Это я, Стас, твой сын!
– Это ты? А разве ты умер? – отец вдруг осунулся и погрустнел, словно у него отняли что-то очень важное и ценное.
– Нет, отец, я пришел за тобой!
Отец выпрямился и вздохнул с облегчением. Он стал говорить, быстро и взволнованно:
– Стас, дорогой мой! Сынок! Это невозможно! Я пробовал вернуться, но что бы я ни делал, все безрезультатно. Знаешь, тут я могу делать все, что захочу, придумать и материализовать любые свои капризы, здесь нет никаких ограничений. Вот и мам у меня уже несколько тысяч! Но, поверь мне, сынок, больше всего на свете я хочу домой! Однако что со мной произошло, я не знаю.
– Отец! Я все знаю, поверь мне! Я вытащу тебя, ты только не отчаивайся!
Я обнял отца и тут же почувствовал, как натянулся канат в моей груди. Тонкая нить души опять стала тащить меня назад. Последнее, что я увидел перед темнотой, были провожавшие меня глаза отца, в них смешивались обреченность и надежда…
Темнота рассыпалась, мне в лицо полился свет.
Глава 17
Смерть отца
Вы когда-нибудь считали, сколько раз в жизни вам хотелось умереть? Нет, не в порыве усталости или раздражения, а совершенно серьезно, отдавая себе отчет и осознавая последствия. Да, согласен, порой мы довольно фривольно обходимся с такими понятиями, как жизнь или смерть. Неоправданно рискуем там, где это совершенно не нужно, или, наоборот, ограждаем себя даже от малейших проявлений нормального бытия. Но я говорю не об этом, и если вы хоть один раз пережили это ощущение, вы поймете, о чем я говорю. Это состояние, когда земля уходит из-под ног, а существование теряет всякий смысл, это момент, когда мы призываем смерть без всяческих оговорок и не жалеем, когда она приходит за нами. Мы улыбаемся ей как великому избавителю. «Наверное, это слабость», – скажете вы. Но, поверьте, даже самые сильные люди, способные пережить физические страдания, терпеть лишения и идти только вперед, наполненные оптимизмом, потеряв смысл жизни, складывают руки у груди и взывают с мольбой:
– Господи, прости меня, но я больше не могу здесь оставаться!
Он шел по ночному городу, будто стараясь убежать подальше от собственных чувств. Но у него не получалось. Шок от горя и неожиданности никак не хотел отставать, несмотря на то что он уже почти перешел на бег. Он не понимал, куда он идет и что происходит вокруг. Горечь, обида, непонимание – все перемешалось в его душе.
«Как я буду теперь? Без них! А маленький Стас? Кто будет рассказывать ему сказки по вечерам?» Он вспомнил тот день, когда познакомился с ней, вспомнил, как встречал ее с сыном из роддома. Он заревел и застонал одновременно. Больше всего сейчас ему хотелось продолжить разговор, схватить ее за руку, задать тысячу глупых вопросов, только бы не отпустить, только бы не порвать нить, связывающую их с женой. Но вокруг была только темнота, а вместо верной подруги рука об руку бежало с ним холодное одиночество.
Он посмотрел на звездное небо. Тишина ночи кутала все вокруг, делая воздух тяжелым и вязким.
«Для чего жить? Для чего дышать? Когда их не будет рядом!»
На пути попалась скамейка. Он резко сел, почти упал на нее. На другом конце зашевелился ворох тряпок. Он понял, что вторгся на чью-то территорию.
«Наверное, какой-то бомж», – пробежала скорая мысль.
Но тут же он забыл про него – пауза в ночной погоне от себя позволила эмоциям с новой силой наброситься на душу. Сейчас ему было не до бомжа. Сейчас ему было плевать на целый мир, ведь его мир рухнул несколько часов назад.
Он замер на скамейке…
Резкий удар в плечо, потом по голове.
Он не сопротивлялся. Его били, нанося удары снова и снова, скинули на землю, беспардонно рылись в карманах, стянули ботинки. Он не чувствовал физической боли. Боль душевная была намного сильнее. Он улыбался, содрогаясь под ударами всем телом, и невидящими глазами смотрел в темноту. В сыром сумраке парка что-то блеснуло у него на руке. Это было обручальное кольцо. Один из бомжей заметил его. Он заворчал довольно и жадно, как голодный пес, увидевший миску с едой. В следующий миг он схватил его руку и с силой рванул кольцо. Оно не поддалось, но бомж быстро нашел выход. Лезвие ножа прошлось по щеке жертвы. И в этот миг бомж взглянул мужчине в глаза. Кровь хлестала из раны, глаза заплыли от гематом, но человек смотрел на бомжа и улыбался. Видавший виды бродяга вздрогнул всем телом и гаркнул на своего подельника:
– Бросай его, пошли!
Удивленный товарищ попробовал что-то возразить.
– Да пошел он! – буркнул первый бомж, с опаской глядя на мужчину.
Они побрели прочь, унося небогатую добычу, а Николай, отлежавшись за несколько часов, поднялся и кое-как доковылял до маминой квартиры. Хорошо, что ее не было дома. Он упал на кровать. Стало очень светло. Потом все молниеносно исчезло, а он почувствовал зверский холод. Через миг он понял, что уже не является владельцем своего тела. Он смотрел на себя со стороны. Его с силой рвануло наверх…
Глава 18
Нет времени на медленные танцы
Некоторое время я не видел ничего, кроме белого матового света, заполняющего собой все пространство. Через несколько минут сквозь молочную пелену света стали проступать образы, а затем тени, контуры и, наконец, лица. И только спустя минут десять я начал ощущать свое тело. Я увидел все того же лысеющего военного в белом халате, из-под которого виднелись лычки погон. Он постукивал и похлопывал меня по лицу двумя пальцами. Я слышал удары и, видимо, реагировал на них – врач, удовлетворенно хмыкнув, перестал меня бить. Вместе с чувствами возвращалось и понимание того, что со мной произошло и где я нахожусь. Рядом с кушеткой я заметил Москалева, за его спиной, нетерпеливо выглядывая из-за плеча, стояла Леля.
