Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго - Арсений Александрович Замостьянов

спасти его. Дело тянулось долго и, наконец, казалось как бы забытым. Через несколько месяцев граф Чернышев для того, чтобы солдат, живший в его доме, не напоминал о деле и не попался бы когда-нибудь на глаза Императрице, отправил его на службу в один из сибирских полков, да и сам перестал думать и забыл об этом деле.

Но не забыла Екатерина.

— Что же, граф. — спросила она однажды Чернышева. — собраны ли сведения по жалобе полка?

— Нет, Ваше Величество, еще не получено полных и верных.

— А присланный от полка?

— Живет, Государыня, у меня в доме во всем довольстве. Ему идет и вино, и пиво, обед посылаю ему с моего стола.

— Захар! — грозно сказала Императрица. — Ты лжешь! Ты обманываешь меня! Я знаю все. Слушай же, Захар, начальника полка сменить и предать суду, присланного немедленно возвратить в Петербург.

Полку было возвращено все законное, присланный унтер-офицер был пожалован в офицеры и возвратился в свой полк, благословляя имя государыни.

…Дмитрий Прокофьевич Трощинский, бывший правитель канцелярии графа Безбородко, расторопный, умный чиновник, но тогда еще бедный, во время болезни своего начальника удостаивался чести ходить с докладными бумагами к Императрице.

Екатерина, видя его способности и довольная постоянным его усердием к службе, однажды по окончании доклада сказала ему:

— Я довольна вашею службою и хотела бы сделать вам что-нибудь приятное, но чтобы мне не ошибиться в этом, скажите, пожалуйста, чего бы вы желали?

Обрадованный таким вниманием Монархини. Трощинский отвечал с некоторым смущением:

— Ваше величество, в Малороссии продается хутор, смежный с моим, мне хотелось бы его купить, да не на что, так если милость ваша будет…

— Очень рада, очень рада!.. А что за него просят?

— Шестнадцать тысяч, ваше величество.

Екатерина взяла лист белой бумаги, написала несколько строк, сложила и отдала ему. Восхищенный Трощинский пролепетал какую-то благодарность, поклонился и вышел. Но, вышедши, развернул бумагу и к величайшему изумлению своему прочитал: «Купить в Малороссии такой-то хутор в собственность г. Трощинского и присоединить к нему триста душ из казенных смежных крестьян». Пораженный такой нечаянностью и, так сказать, одурелый Трощинский без доклада толкнулся в двери к Екатерине.

— Ваше Величество, это чересчур много, мне неприличны такие награды, какими вы удостаиваете своих приближенных. Что скажут Орловы, Зубовы?..

— Мой друг, — с кротостью промолвила Екатерина, — их награждает женщина, а тебя — императрица.

Трощинский надолго запомнил этот урок — и во времена Александра I преумножил свое политическое влияние.

…Однажды граф Салтыков поднес Императрице список о производстве в генералы. Чтобы облегчить Императрице труд и обратить ее внимание, подчеркнул он красными чернилами имена тех, которых производство, по его мнению, должно было остановить. Государыня нашла подчеркнутым имя бригадира князя Павла Дмитриевича Цицианова.

— Это за что? — спросила она.

— Офицер его ударил. — отвечал Салтыков.

— Так что ж? Ты выйдешь от меня, из-за угла накинется на тебя собака, укусит, и я должна Салтыкова отставить? Князь Цицианов отличный, умный, храбрый офицер, им должно дорожить, он нам пригодится. Таких людей у нас немного!

И собственноручно отметила: «Производится в генерал-майоры».

Екатерина не ошиблась: князь Цицианов оправдал ее мнение — пригодился и прославился храбростью, которую отмечали все выдающиеся полководцы, имевшие с ним дело.

* * *

…День бракосочетания любимого внука императрицы, великого князя Александра Павловича, а именно 3 сентября 1793 года, ознаменовался многими монаршими милостями, в том числе и наградами чиновников по разным ведомствам. Между последними, судье киевского совестного суда, коллежскому советнику Полетике был пожалован орден Св. Владимира. Но в рескрипте о том вместо «коллежского» он наименован был «статским советником». Получив этот рескрипт, Полетика представил его в губернское правление и требовал объявить ему по установленному порядку этот чин. Не имея указа от Сената о пожаловании Полетики в статские советники, губернское правление затруднялось в исполнении его требования и вошло с представлением в Сенат, испрашивая его разрешения. Когда, наконец, обстоятельство это через генерал-прокурора представлено было на рассмотрение Императрицы с означением именно того, что Полетика наименован в рескрипте статским советником по ошибке. Императрица сказала: — Государи не ошибаются, и ошибки их должно принимать за истину.

И Полетика стал статским советником.

* * *

…Екатерина не терпела шутов, но держала около себя одну женщину, по имени Матрена Даниловна, которая жила во дворце на всем готовом, могла всегда входить к государыне, звала ее сестрицей и рассказывала о городских новостях и слухах. Слова ее нередко принимались к сведению. Однажды Матрена Даниловна, питая почему-то неудовольствие на обер-полицмейстера Рылеева, начала отзываться о нем дурно.

— Знаешь ли, сестрица. — говорила она императрице, — все им недовольны: уверяют, что он нечист на руку.

На другой день Екатерина, увидев Рылеева, сказала ему:

— Никита Иванович! Пошли-ка Матрене Даниловне что-нибудь из земных запасов твоих, право, сделай это, только не говори, что я присоветовала.

Рылеев не понимал, с каким намерением Императрица давала ему этот совет, однако же отправил к шутихе несколько свиных туш, индеек, гусей и т. п. Все это было принято весьма благосклонно.

Через