E Allard Esli zamerznet ad - E.Allard

— В таком случае мне проще увезти её.

— Нет. Вы не сможете выбраться, пока жив хозяин. Не думайте, что я хочу обмануть вас и заставить сделать то, что нужно мне. Многие пытались покинуть город, с помощью различных транспортных средств или пешком. Для всех это закончилось печальным финалом.

— Да, Роджер, все оказывается не так просто. Путь к постели женщины теперь лежит через камеры жизни. Забавно.

В зале погас свет, начался третий акт, и Фрэнк замер, поражённый.

— Божественно, — восторженно протянул он, ощущая, как у него щекочет в горле от звуков бархатного, чарующего голоса певицы, которая вышла на сцену. — Черт возьми, как она в этом борделе оказалась!

Он выхватил программку и пролистал, пытаясь разобрать имя певицы.

— Ирэн Веллер, — сказал Роджер.

Фрэнк удивился тону, каким Роджер назвал имя певицы. Но тут же схватив бинокль, стал жадно рассматривать стройную девушку в лёгкой, полупрозрачной тунике. Она восхищала знойной чувственностью: смуглая, нежная кожа, чёрные, как смоль волосы струились по плечам, опускаясь до талии; безукоризненный овал лица, высокий, чистый лоб, резко очерченный рот. Огромные, миндалевидной формы глаза с пушистыми ресницами. Восхитительно живая, точная мимика, артистизм. В пение принимало участие все — гибкое, точёное тело греческой статуи, изящные руки, которые порхали, как птицы, волнистые пряди волос.

— Какие ножки, черт возьми, — присвистнул Фрэнк. — Грудь, попка… Роджер, она замужем?

— Нет. Возьмите мою машину, я вызову другую. Купите мисс Веллер что-нибудь с изумрудами. Эти камни под цвет её глаз. Здесь поблизости есть ювелирный магазин, — спокойно предложил Роджер. — Она предпочитает белые розы. Только имейте в виду, не заваливайте охапками. У мисс Веллер хороший вкус.

— Роджер, неужели, вы не будете возражать? — с иронией воскликнул Фрэнк, удивлённый точным инструктажем. — Я поражён. Я не вызову гнева всесильного Хозяина, если проведу вечер с этой красоткой?

— Не пытайтесь иронизировать. Если бы вы прибыли в наш город чуть раньше, то вызвали бы.

— И что меня удивляет больше, — хмыкнул Фрэнк. — Наш похожий вкус с ним? Или его способности?

Ирэн сидела перед огромным трельяжем, устало стирая грим. Бросив взгляд на корзину роз, достала карточку. Брезгливо поморщилась, прочитав имя. И разорвала на мелкие клочки.

— Войдите, — воскликнула она, услышав осторожный стук в дверь.

— Мисс Веллер, вы так прекрасно поёте. Я потрясён, — Эдвард стремительно вошёл и остановился за её спиной.

— Благодарю вас, мистер Кармайкл, — проронила она холодно, отвернувшись к зеркалу.

— Мисс Веллер, я хотел предложить вам поужинать со мной. В итальянском ресторане. Тут неподалёку.

Она бросила на него быстрый взгляд в зеркало, поразившись, как он откровенно пожирает её глазами. Хотя она прекрасно знала, что Эдвард предпочитал мужчин.

— Я очень устала, мистер Кармайкл.

— Я понимаю, надеюсь, что это поможет вам ощутить себя немного бодрее, — произнёс он мягко, положив перед ней коробочку из бордового бархата.

Она открыла крышку, быстро перевела взгляд на него. Ощутив, как охватывает дрожь, которую не может сдержать. Внешне он выглядел так же, как раньше, холёное лицо британского аристократа, словно вырезанные из камня черты. Но его обычная манерность и холодность исчезли. Открытая, искренняя улыбка, будто освещающая лицо изнутри тёплым, солнечным светом. Искрящиеся радостью глаза. В его облике сочетался одновременно животный магнетизм, цинизм опытного мужчины и мальчишеская беззащитность. Откуда это могло появиться в нём?

Легко приобняв её, он мягко поцеловал в шею, едва прикоснувшись губами, но она ощутила, что её пронзил, будто разряд тока.

— Я действительно устала, — Ирэн сделала слабую попытку противостоять его напору. Или сделала вид, что не настолько доступна.

Он наклонился к её уху и прошептал:

— Я донесу тебя на руках.

Он галантно распахнул перед ней дверь, когда они выходили из служебного входа. Подвёл, придерживая за руку, к роскошному кабриолету. Это поражало, никто раньше так не обходился с ней.

Маленький ресторан, ценившийся богатыми горожанами за уютную атмосферу, великолепно приготовленные блюда и вышколенный персонал. Безупречный дизайн ар-деко, сочетающий изысканность модерна и симметричность классицизма. Арочный вход с полуколоннами, из центра которого свисали массивные, круглые часы в бронзовом обрамлении. Строгие, линейные формы отделанных жёлто-розовым мрамором стен с геометрическим орнаментом, наборный паркет. Весь интерьер, оконные рамы, подоконники, балюстрады второго этажа из резного, полированного красного дерева. Маленькие круглые столики и кресла в розовато-голубой гамме. Живописные потолочные плафоны с позолотой. Светильники, представляющие собой каскад широких, плоских колец из тонкой бронзы, с плафонами в виде маленьких ночничков с оранжевыми абажурами. Высокий камин из резного терракотового камня.

Ирэн никогда не бывала здесь. Для неё, певички, мужчины предпочитали что-то более простое, дешёвое и доступное. Так же, как они оценивали её. Эдвард оценил значительно выше.

Он сел напротив, подождал, когда официант разольёт вино. И о чём-то задумался, скрестив руки перед собой.

— Ирэн, почему ты поёшь у этого козла? — грубо спросил он.

— Каваллини — директор и режиссёр этого театра. Где же я могу петь? — удивилась она резкой перемене его настроения.

— Перейди в другой театр. Нельзя тратить свой потрясающий талант на такое убожество. Каваллини — извращенец. Такой матерщины я нигде раньше не слышал. Это не искусство.

— Эдвард, ты какой-то странный, — покачала она головой. — Если я уйду из этого театра, больше нигде не смогу петь. Только в кабаках. Он позаботится об этом. Странно, как ты отзываешься о лучшем друге, — чуть усмехнулась она.

— О друге? — он коротко и зло рассмеялся. Откинулся на спинку кресла, сжав губы, о чем-то задумался. — После клиники я поменял круг друзей, — объяснил он.

— Я заметила, ты, и сам сильно изменился.

— Надеюсь, не в самую худшую сторону.

— Безусловно. Ты стал такой мужественный. Раньше ты выглядел иначе, манерным, скользким. Извини. Сейчас вся труппа Каваллини из таких, — с горечью произнесла она. — И все попадают в его труппу не просто так.

Он усмехнулся, пригубил вина.

— Но ты же поёшь там? — возразил он.

— Я и раньше пела, поэтому он оставил меня. Но я была примой, а теперь пара арий в третьем акте.

— Ирэн, а зачем ты вообще переехала сюда? С твоим божественным голосом и головокружительной внешностью ты блистала бы везде! — бросил он раздражённо. — Райзен тебе обещал тоже свободу от ханжеской морали? Вот ты её получила в виде Каваллини, который услаждает слух матерщиной, а взор — голыми жопами и членами своих любимцев. Все логично.

— Почему ты так жесток? — она страдальчески всхлипнула, опустив голову. — Да, я ошиблась. Я же не знала, что так будет. Мне надоело постоянно выслушивать, что я не так пою, не так одеваюсь, не так стою на сцене. Я хотела свободы, чтобы просто петь, как хочу. Неужели это так плохо?

— Да не плохо, конечно. Просто надо было понимать, что у всего есть обратная сторона. И за подобную свободу придётся заплатить. Прости, Ирэн. Я не хотел тебя обижать, — он взял её за руку, нежно погладил. — Я постараюсь тебе помочь. Обещаю.

— Как ты мне поможешь? — пробормотала она с горечью. — Убьёшь Каваллини?

— Ну не в прямом смысле, — усмехнулся он загадочно.

— Я думаю, не стоит. Ты можешь серьёзно за это поплатиться. И ради кого? Какой-то второсортной певички. Ты не забыл, Каваллини — лучший друг Райзена.

Он усмехнулся, опершись рукой о подбородок, о чем-то глубоко задумался.

— Ирэн, ты думаешь, я хочу тебя в постель затащить, поэтому красуюсь? — спросил он, наконец. — Пытаюсь впечатление произвести? Нет, ты мне нравишься. Очень. И ты вовсе не второсортная певица, а очень талантливая. Но дело не в этом. Дело в принципе.

— Почему тебя это так стало задевать? Раньше тебя это совершенно не интересовало.

Он вытащил портсигар, закурил, обдумывая ответ поубедительней.

— В клинике я понял многое. Переосмыслил свою бессмысленную жизнь, в которой есть такое убожестве, как Каваллини. И вычеркнул из своей жизни.

— А он о тебе вспоминает постоянно. Ставит в пример твой безупречный вкус, поскольку ты был в восторге от его искусства, — в её голосе ощущалось ирония.

Фрэнк не обиделся, а рассмеялся.

— Он будет сильно разочарован.

— А чем ты сейчас занимаешься, Эдвард?

— Хочу кое-что сделать на заводе дяди. У него отличные тачки, дешёвые, надёжные. Но очень скучные. Хочу сделать спорткар с хорошими ходовыми качествами, новым движком, революционным дизайном. Что-то лёгкое, стремительное, мощное, чтобы глаз радовало. Если удастся, выступлю на этой машине в ралли.