Поляк. Роман первый - Дмитрий Ружников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваше высочество, но прав-то Николай Иудович, – вступился за своего командующего начальник штаба Юго-Западного фронта Михаил Васильевич Алексеев. – Надо наступать на нашем фронте и отрезать фланговыми ударами Венгрию. Именно здесь, на этом направлении, мы можем получить быстрый и необходимый результат: разбить австрийцев и добиться выхода Австро-Венгрии из войны.
– Михаил Васильевич, а вы-то что вмешиваетесь в наш разговор? Мы уж как-нибудь с Николаем Иудовичем между собой, вдвоем, разберемся, где будет наступление. Ваша задача – вовремя карты на стол своему командующему подавать! – обрезал Рузский.
Рузский был наглым трусом!
Перепалка командующих возобновилась: замахали руками – карты фронтов полетели со столов. Коля Лукавый только головой на длинной худой шее кивал, а сам все не мог понять, кто прав: Рузский или Иванов? И принял решение (Соломон, ей-богу!):
– Не будем ругаться, господа генералы. Начнем наступление сразу на двух фронтах!
И это при том, что снабжение армий составляло десять процентов от потребностей!
– Как на двух? – удивились оба командующих фронтами. – А какими силами?
– Вы забыли, что вы командующие русской армией, которая со времен Суворова воюет не числом, а умением? Чего-чего, а удара двух фронтов Гинденбург точно не ожидает. Да и нашим союзникам по Антанте надо помочь! Им сейчас особенно тяжело, – германские воска под Парижем, и французы опять обратились за помощью к нашему государю, а его величество сообщил свое решение мне: помочь. Значит, вы, Николай Владимирович, наступаете, как и предлагаете, в Восточной Пруссии в районе городка Августов, а вы, Николай Иудович, со стороны Буковины на Венгрию – подвел итог Верховный главнокомандующий всеми русскими войсками…
Ну кто же знал, что командующий германскими силами на Восточном фронте Пауль фон Гинденбург сидел в полевом Генеральном штабе германских войск и втолковывал его начальнику Эриху фон Фанкельхайму:
– Эрих, пора кончать с этим планом Шлиффена. «Закрывающиеся двери», «открывающиеся двери» – все это чушь. Никуда эти лягушатники от нас не денутся. Но пока мы не разобьем русских, нам Парижа не взять – они будут контратаковать нам в спину на Восточном фронте, да еще нам придется помогать не проиграть эту войну австриякам. Пятнадцатый год надо сделать годом Восточного фронта.
Фанкельхайм до войны был военным министром Пруссии и сменил в сентябре 1914 года отправленного в отставку после поражения в битве на Марне Хельмута Мольтке. С Гинденбургом они были знакомы еще до войны.
– Пауль, – отвечал он, – я тебя, как весь немецкий народ, люблю, но понять не могу – как это ты предлагаешь устроить?
– Эрих, русские собираются наступать сразу двумя фронтами: на Восточную Пруссию и через Буковину на Венгрию.
– Я это знаю, Пауль, у меня сведения не хуже твоих. Я только не пойму, как они собираются наступать, если у них некомплект полков на треть, а снарядов почти нет? Я бы еще понял, если бы они сконцентрировали свои силы на одном направлении, но на двух…
– А я о чем? Я предлагаю передать мне одиннадцать корпусов с Западного фронта и четыре резервных корпуса из Германии…
– Пауль, откуда ты знаешь про резервные корпуса? Это же сверхсекретные сведения…
– Для русских! – перебил Гинденбург. – Я создам новую армию в Восточной Пруссии, и когда эти слабые, растянутые по фронту русские войска начнут наступление, я с двух сторон двумя армиями отрежу их 10-ю армию, уничтожу ее, после чего ударю дальше на северо-восток. Но это первое. Второе. Разбив русских в Пруссии, я, совместно с австрийцами, ударом группы из двадцати дивизий вот здесь, в районе Горлицы, прорву русский фронт и возьму Львов и дальше ударами с двух сторон отрежу всю Польшу. Русским конец!
– А французы? Они же увидят, что с их фронта снимают корпуса, и сообщат русским…
– Если даже и увидят, уверен – промолчат. Это они русских просят помочь, когда сами бегут, но чтобы помогать русским? Эрих, если такое случится, я сразу уйду на пенсию!
– Когда меня выгонят на пенсию, я попрошу, чтобы Генеральный штаб возглавил ты.
– Ошибаешься, Эрих, мне этого мало: штаб пусть возглавит умница Людендорф, а мне нужны все германские вооруженные силы.
– Ты хочешь занять место Верховного главнокомандующего? А император? Значит, мне пора в отставку, – грустно сказал Фанкельхайм – Я знаю, что все будут против такого плана, но я подпишу такой приказ. Пауль, на тебя молится вся Германия.
– Я не против, чтобы молилась. Мои планы на этом еще не закончились.
– Пауль, может мне годика на три пойти на пенсию, а потом вернуться?
– Попробуй, Эрих, но скажу тебе как другу: ничего хорошего на пенсии нет.
Главным театром военных действий на 1915 год был избран Восточный фронт.
Русские об этом не знали!
Сняв с Западного фронта 11 корпусов и добавив еще 4 резервных корпуса, Гинденбург создал в Восточной Пруссии новую армию, которую проспал командующий фронтом Рузский. Целую армию!.. И союзники по Антанте проспали – не ведали, что с их фронта немцы войска снимают. А может, знали, да промолчали?
– Герман! – говорил Гинденбург командующему новой, неизвестной русским армии Герману фон Эйхгорну. – Я тебя выдернул с пенсии не для того, чтобы ты продолжал прохлаждаться. Я тебе вручаю армию, чтобы ты прикончил русских. На тебя смотрит вся Германия! На тебя смотрят смертельно уставшие голодные немцы. Не мне и не тебе – эта победа над русскими нужна нашим Гансам и Мартам! Иди и принеси им эту победу!
Через час Гинденбург примерно то же самое говорил командующему другой армией Отто Белову:
– Отто ты командуешь моей 8-й армией. Для меня она – как Великая армия для Наполеона. Иди и раздави русских. И вообще, Отто, тебе пора получить «Голубого Макса», Макензен тебя обогнал. Так догони его!
– Вы, ребята, – уже на прощание, посылая их в бой, сказал генералам Гинденбург, – зажмите эту 10-ю русскую армию, и чтобы ни один солдат не смог вырваться. Раздавите и убейте всех! Пленных можете не брать. Спишем все на мороз!
И когда генералы, щелкнув, как какие-то лейтенанты, перед великим Гинденбургом каблуками, вышли, он тут же вызвал командующего 11-й армией Августа фон Макензена.
– Август, – сказал Гинденбург, – тут Отто и Герман решили тебя обскакать – разбить русских в Пруссии. И хотят получить по «Голубому Максу», а то Отто считает себя обиженным: ты-то получил за Самсонова, а он нет. Но, Август, я тебя в обиду не дам. Пока они будут расправляться с русскими здесь, в Пруссии, ты со своей армией ударишь в районе Горлицы и возьмешь Львов. И помни, Август, на тебя смотрят голодные немцы. Они хотят масла и хлеба, они хотят победы. Принеси им и то и другое. И прошу тебя русских не жалеть. Пора с ними кончать!
Подействовало. Каждый решил, что он-то и есть главный. И без ругани!
А в русской Ставке всё доказывали, кто имеет больше прав на победу… Что-что, а шкуру неубитого медведя в России делить умеют. И начали наступление на двух фронтах. Через два дня наступление захлебнулось: а с чего ему развиваться, если на орудие было десять снарядов, а фронт 10-й русской армии был растянут аж на 170 километров?
Странно все-таки: когда плохо на фронте у французов, так русские солдаты должны умирать, а как Гинденбург корпуса с французского фронта снял и бросил на русских, французики обрадовались… и поехали в Париж, на Монмартр – вино пить да с девочками в постелях валяться.
И пошли с двух сторон на русские корпуса две немецкие армии. Отто фон Белов со стороны Мазурских озер, которые он хорошо знал еще по августу 1914 года, так врезал с запада по 10-й русской армии, а командующий другой немецкой армией, о которой никто не знал, Герман фон Эйхгорн так добавил с севера, что русские побежали, умирая под орудийным огнем и копытами немецких лошадей, да так быстро побежали, что корпус генерала Булгакова за спиной оставили. Немцы его в кольцо и взяли. А к корпусу был приписан лейб-гвардии Семеновский полк.
Конец ознакомительного фрагмента.
