Дочь Лунной богини - Сью Линн Тань

нарастающего разочарования и подавлять гнев, представляя, как Ливей вызывает огненные стрелы, пока я просиживаю здесь и получаю очередной удар веером.

Медитации давались мне особенно трудно. В стрельбе из лука цель ясна, а результат можно увидеть мгновенно. Там я понимала, что должна сделать, чтобы стать лучше, и как этого добиться. А вот медитации оставались неясными и непонятными. Путем с бесконечными развилками, по которым можно блуждать часами, а в результате оказаться там, откуда начинал.

В один прекрасный день, когда я сидела как можно тише и старательно боролась со сном, на меня упала тень. Я приоткрыла глаза и увидела, что передо мной остановилась учительница Даомин.

— Если тебя волнует, правильно ли ты все делаешь, то смею заверить, это не так, — вздохнула она.

Я распахнула глаза.

— У меня не очень хорошо выходит, — призналась я. — Да и чем мне поможет медитация? Единственный результат, который я получаю, — хочется спать.

Покачав головой, учительница Даомин опустилась рядом со мной.

— Ах, Синъинь. Обуздание собственного разума — важнейший навык, который влияет не только на магию. Ты нетерпелива, опрометчива и порывиста. Тебе как никому другому нужно научиться отделять разум от чувств, успокаивать и отсеивать свои мысли, прежде чем бросаться вперед. Когда эмоции затуманивают наш разум, это приводит к катастрофе.

Она расправила халат на коленях.

— В медитации нет цели. Нет единого суждения. И ключом к успеху являются лишь покой, связь и единство с самим собой. — Даомин на мгновение замолкла. — Я чувствую, что твоя жизненная энергия сильна. Но тебе сложно овладеть магией, потому что ее подавили, когда ты была еще маленькой. Это сделали грубо. И будь ты постарше или обучена должным образом, ничего бы не сработало. Медитация поможет снять печать с твоей жизненной энергии, раскрыть способности. Но только если ты сама это позволишь.

Я уставилась на учителя, пока в голове метались мысли. Мама не хотела, чтобы моя магия усиливалась. Они с Пин’эр, скорее всего, сделали все возможное, чтобы скрыть мой дар и мое существование. Я до боли прикусила губу. Мама хотела для меня спокойной и счастливой жизни. После десятилетий душевной боли и ужаса она, наверное, думала, что мир — лучший подарок, который можно мне преподнести. Наверное, меня бы это устроило, если бы во мне не разгорелось желание стать сильнее, чем сейчас, и использовать все свои силы.

— У тебя большой потенциал, — продолжила учительница Даомин. — Но прежде чем начать использовать свои силы, необходимо их понять. До того как высвободишь свою энергию, ты должна научиться ее улавливать. Я слышала, ты прекрасно стреляешь из лука. Но смогла бы ты добиться таких успехов, если бы не стала с ним единым целым? — Она осторожно прикоснулась к моему виску. — Некоторые знания бьются в наших сердцах, а другие усваиваются телом и разумом.

Даомин говорила как мама. И мне следовало усвоить этот урок уже давным-давно. Так как некоторые вещи давались мне легко, я слишком раздражалась, если что-то не получалось сразу.

Меня захлестнули эмоции: стыд за собственное поведение и благодарность за ее терпение. Я села на колени, прижала ладони друг к другу и низко поклонилась.

— Наставница Даомин, я прошу у вас прощения. Я вела себя непростительно и возмутительно. Самонадеянно, потому что считала, будто сама все знаю. Но с этого момента обещаю старательно следовать вашим наставлениям.

Внезапно ее губы растянулись в улыбке, а на лице отразилась душевная теплота. И я поняла, что учительница красива, пусть и не так, как мама. Требовалось присмотреться повнимательнее, чтобы разглядеть грацию в ее движениях, уверенность в осанке и изящество черт. Красота Даомин скрывалась за маской спокойствия, но стоило ее снять, как тебя ослепляло сияние.

— Рада это слышать. А то мой веер долго не выдержит.

И не говоря больше ни слова, она встала и отошла.

Я подавила смешок и инстинктивно потерла руку. Возможно, учительница Даомин не такая уж пугающая, как мне казалось и я окажусь не столь кошмарной ученицей, как опасалась.

Как только я перестала противиться на уроках, прогресс пошел быстрее. Но мне потребовалось еще несколько недель, прежде чем я добилась достаточных результатов в медитации, чтобы перейти к обучению своим способностям — к тому, чего я жаждала и боялась с тех пор, как покинула свой дом.

По словам наставницы Даомин, мерцающие внутри меня огоньки, которые я видела мельком, — моя духовная энергия. Заклинания истощали ее, как вода, вытекающая из ведра, а для восполнения требовались отдых и медитации. Без этого наши тела ничем не отличались бы от тел смертных, а наши жизни оказались бы такими же хрупкими, как у них.

— Никогда не трать свою энергию полностью, Синъинь, — предупредила она.

— Почему?

— Если исчерпаешь ее до последней капли, то не сможешь поддерживать свою жизненную энергию, являющуюся ядром способностей, их источником.

Наставница Даомин говорила медленно, пристально смотря на меня, чтобы убедиться, что я внимательно ее слушаю.

— Это может убить даже бессмертного.

Холодный пот выступил на ладонях. Я всегда думала, что, научившись использовать магию, стану сильнее. Мне удалось побороть многие страхи. Но я никогда не думала, что использование чар настолько опасно.

— Как такое возможно? — спросила я.

— Если попытаться сотворить слишком мощное заклинание, или рискнуть поддерживать его очень долго, или попробовать отменить то, что тебе не по силам.

В мыслях тут же всплыло заклятие мамы, которое приковало ее к луне.

— Некоторые чары невозможно разрушить?

— Все чары можно разрушить, если знать, как. Если ты достаточно силен и подходящий для этого человек, — сказала она. — Ты же не хочешь потратить свою энергию в никуда и увлечься так сильно, что не сможешь остановиться?

Я медленно втянула воздух, а затем выдохнула. Чары можно разрушить. Вот что имело значение. А как это сделать, я собиралась выяснить позже.

Поначалу мне не удавалось сотворить даже простейшего заклинания — огоньки по-прежнему ускользали от меня. Но с каждой неделей я подбиралась к ним все ближе, пока не почувствовала внутри трепет, похожий на недоигранный аккорд.

Однажды вечером, пока Ливей принимал ванну, я заметила, что его чай остыл. Хотя принца это вряд ли бы расстроило, воздух наполняла прохлада ночи, когда так хочется выпить чего-то теплого. Закрыв глаза, я мысленно обратилась к внутренней энергии — ярким, серебристым, сверкающим, как звездная пыль, огонькам. Борясь с невидимой силой, тянущей меня назад, я протянула к ним руку — и они замерцали в ответ. Пот выступил на лбу, кулаки сжались от напряжения, но я упорно пробиралась вперед сквозь все преграды и схватила огоньки. В