Личные мотивы - Александра Маринина

— Что я могу двигать вперед? — зло заговорил Крамарев, залпом допивая кофе и отодвигая от себя чашку. — Пока ничего не понятно, пока неясно, когда будет результат и будет ли он вообще. Я трачу столько сил, столько времени и денег, а итог нулевой. И я ни на что не могу повлиять.

— Может быть, тебе имеет смысл отказаться от своей затеи? — негромко спросила она. — Если она не дает результата, может быть, разумнее направить силы и деньги в другое русло?

— Нет! — Он стукнул кулаком по столу. — Нет, нет и нет! Я не отступлюсь. Я начал это дело — я доведу его до завершения, и тогда этой сволочи мало не покажется. Просто я порой впадаю в такое отчаяние… И только ты меня спасаешь, радость моя, только ты можешь меня утешить. Какое счастье, что ты у меня есть, моя верная девочка, моя страховочная веревочка, — заговорил Максим ласково, протягивая к ней руку.

Жанна обняла его, прижала голову Максима к своей груди.

— Не отчаивайся, — сказала она, — не опускай руки. У тебя все получится, я уверена, сразу ничего не получается, надо уметь ждать, ждать и терпеть. А главное — надо верить в свою правоту. Ты ведь веришь в то, что ты — более достойный кандидат?

Тот молча кивнул — ткнулся лбом в ее грудь, будто пытаясь зарыться поглубже.

— Значит, у тебя все получится. И результат, которого ты так ждешь, будет. И выборы ты выиграешь. И место председателя комитета получишь. Все будет, как ты хочешь. Только ты должен не падать духом и оставаться бойцом, что бы ни случилось.

Она утешала его, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на Максима. И чего такие хлюпики тянутся в большую политику? Думает, если он сумел заработать много денег, то и во власти будет чувствовать себя хорошо. Ну чего он раскисает? Выбрал дорогу — так иди по ней только вперед, ни на кого и ни на что не оглядывайся, по головам иди, по трупам и, уж конечно, не впадай в панику, если что-то не получается.

Жанна с усилием взяла себя в руки. В конце концов, пиар-менеджмент — это ее работа, и если для выполнения этой работы, для того, чтобы подопечный ее слушался, надо быть его любовницей, опорой и поддержкой — значит, она ею будет. Работу надо сделать хорошо, потому что успех в работе, то есть приведение кандидата к победе на выборах, — это плюс в послужном списке, а чем больше у нее наберется таких плюсов, тем успешнее карьера и тем выше гонорары.

— Ты прости, что выдернул тебя в выходной, — виновато произнес Борис Кротов, входя в квартиру, в которой обычно проходили его встречи с Ханом.

Алекперов беззаботно улыбнулся и махнул рукой.

— Ничего, так даже лучше, не нужно лишний раз светить контакт. И вообще, у оперов выходных не бывает, сам знаешь. Так что у тебя стряслось?

Вместо ответа Борис протянул ему два конверта с письмами.

Полковник милиции Ханлар Алекперов завербовал Бориса Кротова пять лет назад, то есть спустя примерно год с того момента, как художник начал общаться с представителями криминального и околокриминального мира. В ту пору Хан служил в подразделении по борьбе с организованной преступностью, потом службу упразднили, создали на ее основе управление по противодействию экстремизму, но это направление Хану не было интересно, и он продолжил нести службу в структурах уголовного розыска. Контакты с Кротовым продолжались, Борис был вхож в дома тех, кто так или иначе интересовал Хана, много чего видел, много чего слышал, а кроме того, обладал недюжинным нюхом, чутьем на людей и давал им интересные и очень полезные Хану характеристики. Их отношения не была похожи на отношения оперативника и источника информации, завербованного на компрматериалах, они были скорее дружескими или, во всяком случае, приятельскими: Кротов сотрудничал с Ханом не за страх и не из корысти, а просто потому, что ненавидел преступность во всех ее проявлениях. И у него были для этого веские причины. Пьяный ублюдок много лет назад лишил его матери.

Хан внимательно изучил оба письма, прочел их, кажется, раз по десять, потом поднял на Бориса глаза.

— Ты ведь там был? Мать зарезали при тебе?

— Ну да. Я же тебе рассказывал.

— Да, я помню. Кто еще был в квартире в этот момент?

— Только дядя Валера, мамин любовник, который ее и убил. Ну и я. Больше никого.

— Соседи? Еще какие-нибудь собутыльники?

— Да нет же, Хан, никого больше не было.

— Ну что ж, матери твоей в живых нет, стало быть, о том, как все произошло, знаете только вы двое — ты и дядя Валера. Кстати, не помнишь, как его фамилия?

— Не помню, но знаю, — улыбнулся Борис. — Стеценко. В шесть лет я, конечно, этого знать не мог, но у меня сохранилась копия приговора, там есть фамилия.

— Ты сам себе писем не писал, — продолжал рассуждать Хан, — значит, остается только этот Стеценко. Валерий Стеценко, — повторил он задумчиво. — Ну что ж, надо попробовать с ним разобраться. Ты с ним не виделся после того, как он освободился?

— Нет.

— И по телефону не разговаривал? Он не пытался тебя разыскать, встретиться с тобой?

— Нет, ничего такого не было.

— Ладно, я его найду и выясню, зачем он тебе шлет любовные послания.

— Значит, ты уверен, что автор писем — дядя Валера?

Хан развел руками:

— Ну а кто еще-то? Больше ведь никто не знает, как там и что было. Он, совершенно очевидно, считает, что ты по малолетству ничего не понял или не запомнил, вот и хочет срубить деньжат. Если он знает, чем ты занимаешься и сколько зарабатываешь, то рассчитывает на кругленькую сумму.

— Но о деньгах в письмах речи нет, — возразил Борис. — Они вообще какие-то тупые, бессмысленные. Ну, допустим, я действительно чего-то не помню или не знаю, допустим, я заинтересовался, и что дальше делать? В этих письмах нет ни предложений, ни указаний, ни упоминаний о сумме, которую я должен заплатить за сведения. Нет, Хан, тут какая-то другая фишка.

— Да нет никакой другой фишки! — рассмеялся Алекперов. — Он просто тебя готовит.

— Готовит? — не понял Борис.

— Конечно! Он ждет, когда ты закипишь и готов будешь выложить большие деньги за то, чтобы узнать. Ведь после первого письма твоей первой реакцией было ответить: «Нет, мне неинтересно», правда?

— Правда, — согласился Кротов.

— Вот видишь, ты в тот момент и трех копеек не заплатил бы за эту информацию. А теперь, после второго письма, ты уже засомневался, даже ко мне пришел. Ты колеблешься, ты уже не уверен, что знаешь правду и больше добавить к ней нечего. Он просто ждет, когда ты перестанешь сомневаться и дозреешь до крупной суммы.

Они еще посидели, выпили чаю, поболтали о всякой всячине, Борис рассказал подробности о своем очередном заказчике, криминальном авторитете по имени Артур, и его молоденькой любовнице, Хан принял информацию к сведению: в его хозяйстве все пригодится, если не сейчас — то потом.

Валентина Евтеева всегда любила ходить пешком и теперь, живя в Подмосковье у Нины Сергеевны, с удовольствием подолгу гуляла, благо было где. Она то шла вдоль дороги, пересекала трассу и бродила по коттеджному поселку, где в одном из домов работала ее хозяйка, то углублялась в густые заросли и с наслаждением вдыхала запахи смешанного леса и оживающей после зимней спячки листвы.

В тот день она гуляла в лесу по ту сторону шоссе, где были дорогие коттеджи. Мужчину в сопровождении двух идущих чуть поодаль охранников она заметила не сразу, потому что была, по обыкновению, погружена в собственные размышления и ничего вокруг себя не видела.

— Здравствуйте, — приветливо поздоровался незнакомец, и только тут Валентина обратила на него внимание.

Высок, строен, красив просто невероятно, с овальным смуглым лицом, не кавказского типа, а скорее семитского. Интересно, из какого он дома? Из того, трехэтажного с башенками? Или из роскошного белокаменного, похожего на дворец? «Наверное, миллионер какой-нибудь», — мелькнуло у нее в голове.

— Добрый день, — вежливо ответила она.

— Давно гуляете? — поинтересовался мужчина.

Валентина добросовестно, как прилежная ученица на уроке, взглянула на часы:

— Час сорок минут. А что?

— Устали?

— Да нет, я привыкла много ходить. Почему вы спросили?

— Здесь неподалеку есть прелестное местечко для отдыха, знаете?

— Нет, — удивилась она. — Что, кафе какое-нибудь? Здесь, в лесу?

— Да что вы, — обаятельно улыбнулся незнакомец, — какое кафе! Там лежит упавший ствол, на нем очень удобно сидеть, я всегда там отдыхаю, если устаю во время прогулки. Пойдемте, я вам покажу, будете знать.

Он всегда там отдыхает! Означает ли это, что он постоянно гуляет здесь? Странно, Валентина приходит в эту часть леса уже в третий раз, но его почему-то не встречала. Или он гуляет в другое время? Или в другие дни?

Они вместе дошли до толстого и действительно очень удобного ствола и сели рядышком. Охранники топтались метрах в десяти от них. Через несколько минут Валентина с удивлением обнаружила, что непринужденно болтает с незнакомцем, который назвался Славомиром Ильичом и рассказал, что он — ученый-химик, работает над революционной технологией в фармацевтике, вся экспериментальная часть уже сделана, осталось только выписать теорию, чем он сейчас и занимается. Его разработка уже заранее куплена крупным фармакологическим концерном. При этих словах Валентина вздрогнула: Елена ведь, кажется, говорила, что работает в фармакологическом концерне, во главе которого стоит как раз хозяин дома, где работает Нина Сергеевна. Как же его фамилия? Елена ведь называла ее, и Нина Сергеевна тоже говорила… А, вспомнила: Крамарев.