Эксперт № 43 (2013) - Эксперт Эксперт

Ростовщики против ростовщиков

Опыт центра «КредиторЪ» и «Вебтрансфер Финанса» не единственный пример злоупотреблений на рынке МФО. Как правило, недобросовестные компании встречаются лишь в сегменте PDL, однако этого достаточно, чтобы в общественном мнении сформировался не самый приятный для микрофинансистов образ. К этому нужно добавить еще и впечатляющий своим объемом серый рынок. «Нерегулируемая деятельность мелких ростовщических контор, которые трудно назвать микрофинансовыми организациями, негативно отражается на отрасли, — считает Лора Файнзильберг. — Это и есть главные “конкуренты” МФО, ведущих прозрачный и ответственный бизнес».

Решить эту проблему можно только с помощью реформы регулирования — именно ее ожидали участники рынка, прогнозируя снижение числа МФО в 2013 году. Уже сейчас существует пакет предложений, которые должны перезапустить рынок микрофинансирования. Во-первых, это ужесточение контроля за деятельностью микрофинансистов. «Присоединение к СРО, обязательное резервирование, соблюдение нормативов достаточности капитала, уход от упрощенной системы налогообложения, обязательное раскрытие полной стоимости займа, работа с БКИ, — перечисляет Андрей Бахвалов. — Если появится такое понятное регулирование, оно уберет с рынка неочевидные компании, нередко вредящие имиджу всей отрасли».

Важная мера здесь — обязательное членство в СРО. Сегодня на ее роль претендует НП «Объединение МиР». «Мы надеемся, что реформа регулирования, в том числе обязательное участие в саморегулируемых организациях, позволит убрать с рынка всех недобросовестных игроков, а эффективные компании получат новые возможности для развития, — рассказывает Михаил Мамута. — Например, в кредитной кооперации до введения в силу обязательного членства в СРО было 3,5 тысячи кооперативов. После введения осталось полторы, зато они стали развиваться быстрее и более эффективно. Выяснилось, что остальные две тысячи — либо уже отсутствующие де-факто субъекты, либо они используются для неких целей, с кредитной кооперацией не связанных. И они в итоге попали под принудительную ликвидацию, что хорошо и для рынка, и для пайщиков, для которых снизился риск недобросовестного поведения со стороны руководства кооператива». Поможет новое регулирование и в борьбе с серым рынком. «Одна из инициатив, которую мы обсуждаем с регулятором, — запрет на рекламу для компаний, не входящих в реестр МФО, — рассказывает Андрей Бахвалов. — Это позволит нам убрать совершенно нереальное количество объявлений на столбах с обещанием дать заем и с номером телефона».

Взамен микрофинансисты хотят получить доступ к дешевым ресурсам. «С одной стороны, мы предлагаем ужесточить регулирование на рынке, — говорит Андрей Бахвалов. — С другой — мы считаем, что ответственные и прозрачные компании должны получить доступ к более дешевому фондированию. Речь, конечно, не о межбанке, но хотя бы о залоговых аукционах, о включении наших бумаг в ломбардный список. Это, в свою очередь, поможет снизить стоимость кредитов для конечных заемщиков». Участники рынка также рассчитывают на снижение номинала выпускаемых облигаций с нынешних 1,5 млн рублей и на возможность использовать инструменты секьюритизации для рефинансирования.

Пока что все эти инициативы микрофинансистов продвигаются со скрипом: большинство из них прошло первое чтение в Госдуме и должно быть окончательно принято осенью. Тем не менее у регулятора, Службы Банка России по финансовым рынкам, пока что достаточно и других проблем. Слияние ФСФР с ЦБ в самом разгаре, и хотя затеяно оно было не в последнюю очередь ради улучшения контроля над сектором МФО, участникам рынка, видимо, придется подождать, пока обитатели Неглинной и Ленинского проспекта окончательно утрясут все административные вопросы.           

Схема

Кто выдает микрозаймы

График 1

Рынок микрофинансирования стабильно растет

График 2

Бизнес МФО финансируют в основном банки

Что останется после блицкрига

Павел Минакир, академик РАН, директор Института экономических исследований ДВО РАН

Отдельные плюсы реформы РАН с лихвой перекрываются минусами. В результате принятия закона об Академии наук государство и общество делают стратегическую ошибку, исправить которую быстро не удастся

Рисунок: Константин Батынков

История с реформой РАН подобна иллюстрации к знаменитой резолюции Николая I «Уничтожить нельзя реформировать». Тут и неумелая имитация реформ самой академией, и лихая рейдерская атака сановных «реформаторов» из правительства, и общественное неприятие чиновного произвола. За неполные три месяца перед изумленным и шокированным не только российским, но и международным сообществом промелькнули трагедия, драма, трагикомедия; пожалуй, остался только фарс. Увидим ли мы и его? Ответ даст ближайшее будущее, а то, каков он будет, определяется компонентами того «лекарства», которое прописано Академии наук Думой в результате всех вышеуказанных перипетий. Что же получилось? И каковы уроки не только для РАН, но и для всего нашего общества из этой истории, в которой точку, конечно, поставит только История?

Урок первый. Мысль материальна. За долгими и яростными спорами вокруг отдельных и действительно важных и принципиальных положений закона как-то скрылось главное: а в чем идея, какова концепция закона, ради чего провозглашается реформа? Ни в самом тексте закона, ни в путаных обоснованиях правительства эта идея даже не просматривается. Конечно, два тезиса постоянно мусолились: а) академия неэффективна, потому что плохо цитируются статьи в зарубежных базах данных, и б) академия неэффективна, потому что погрязла в управлении своим имуществом и не занимается наукой. Разбирать эти два тезиса бессмысленно в силу их ложности и большого количества профессиональных деталей, наукометрических тонкостей и хозяйственно-административных технологий, которые совершенно неинтересны обществу — для него как раз важна идея. Да и в самом законе про первое ни слова, а второе выглядит как единственное. Поэтому и превалировала, очевидно, во всех дискуссиях идея «отъема» имущества. Но ведь это глупо — у академии и не было никакого имущества, все оно являлось собственностью Российской Федерации и контролировалось Росимуществом. Академия этим имуществом управляла по закону. Хочет государство отнять у академии это имущество — Росимущество это в состоянии сделать простым ведомственным актом «в целях оптимизации использования государственной собственности». Чего академии-то громить и являть всему миру очередной аттракцион? Может, идея заключалась в том, что на академии наук (РАН, РАСХН и РАМН) федеральный бюджет тратит слишком много денег, а настала пора экономить? Пора настала, это правда, но попытка экономить на статье, составляющей менее 0,7% в расходах федерального бюджета, выглядит уж слишком смешной. Может быть, идея заключалась в том, чтобы насильственным путем передать бразды правления в области фундаментальных исследований от РАН к вузам? Тоже трудно поверить — кто же в здравом уме закрывает эффективное предприятие ради переноса активности в заведомо убыточное (с точки зрения результативности научных результатов, в том числе индексов цитирования)? Наверное, все-таки идеи просто никакой и не было, кроме желания покончить с РАН. Правда, справедливости ради следует сказать, что и у самой РАН не было внятных идей, зато было желание такие идеи найти.

Павел Минакир

Урок второй. Время необратимо. Неиспользованные возможности всегда оборачиваются большими неприятностями, исправление которых портит много крови и отнимает массу энергии как раз у тех, кто в этом изначально не виноват. Последние десять-пятнадцать лет только отъявленные циники и карьеристы в самой РАН не говорили и не требовали реформы, которая учла бы реальности бытия и новую парадигму государственной внутренней и внешней политики. Конформистское большинство в РАН все эти годы успешно и вполне демократическими приемами сохраняло статус-кво, точнее, поддерживало потерявшее представление о степени адекватности собственных действий бывшее руководство РАН, которое действовало по принципу «реформировать нельзя терпеть», полагая, что, принципиально отказываясь расставить знаки препинания, оно «руководит процессом» и обеспечивает «стабильность». Как известно, обеспечивать стабильность — старинная российская политическая забава. Игнорировались многочисленные предупреждения о том, что если РАН не начнет реальных реформ сама, то за нее это сделают другие, не начнем изнутри, получим извне. И получили. Теперь уже пришлось исправлять ситуацию самой академии, то есть не чиновникам от академии, а ее «рядовым» — членам академии и научным сотрудникам без академических званий. Никто не чинился. Не время было разбираться с сановными виновниками — академию спасать надо было. Но вот спасли ли все-таки? Однозначно ответить пока нельзя. Есть аргументы и «за», и «против».