Янтарный меч - Ольга Ромадина

Ивар вздрогнул, подался к ней, то ли собираясь ударить, то ли выхватить сына. Даже если последнее, куда ему одному против взбешенных людей. Волки здесь не помощники, их забьют и затопчут. Поэтому Ярина не стала ждать. Вышла вперед, прикрывая домового с ребенком, ухватила дрын с черепом поудобнее.

– Эй, ты! – закричала она что было сил. Маячивший за толпой колдун обернулся. – Почему молчишь?! Не стыдно?

Над поляной будто навьи пронеслись: люди застыли, не в силах поверить, что к их господину обращаются с такой вопиющей наглостью. Как отреагировал колдун, заметить не вышло.

– Ах ты, дрянь! – взвизгнула бабка малыша. В ее руке мелькнул камень. Со свистом разрезал воздух, метя в голову, но прежде, чем Ярина успела закрыться, рассыпался яркими искрами. Выпустивший огонь из глазниц череп угрожающе завыл. Нападавшая заголосила в ответ, прижимая к груди опаленную ладонь, и ревела белугой, вопли ввинчивались в уши, пока не пропали в один миг, словно кто-то приглушил на поляне звуки.

Колдун неслышно шагал сквозь толпу.

Селяне расступались перед ним, снимали шапки, кое-кто кланялся. Он ничего не говорил, просто смотрел – жестко, осуждающе – и все пятились, не поднимая взглядов. Даже напавшая на нее тетка.

Но Ярина была в таком состоянии, когда опасность больше не кажется смертельной. Она бы этого мерзавца дрыном огрела по пустой голове и не посмотрела бы, что руки трясутся! Уж кто, а чародеи должны знать, что подменышей не существует. А этот ждал чего-то, тянул.

– Чего орешь? – сипло спросил колдун, подходя вплотную. Лицо дернулось: то ли он старался удержать выражение надменной брезгливости, то ли от боли кривился. Из-за шрама не понять.

– Так, может, ты глухой! – задыхаясь, выдавила Ярина. Череп согласно клацнул губами.

– Не надоело? – В хриплом голосе сквозила скука. – Отойди и дай взглянуть.

– Вот еще!

Ярина внезапно вспомнила обгоревшую до трухи ось телеги. От молнии, как она решила. Но ведь молнию можно вызвать и заклинанием? А что, если колдун специально все подстроил, чтобы завладеть ребенком, но не смог попасть на болота?

– Уймись и отойди, – повторил он спокойно. – Они все равно не поверят, пока я не посмотрю.

– Не отступай, Яринушка! – забормотал домовой, остервенело укачивая хныкающего младенца. – Сгубит нас всех, не побрезгует.

– Всех – побрезгую, – раздельно отчеканил колдун. – Хотя особо говорливых могу и превратить. В какой-нибудь пенек.

Торопий втянул голову в плечи, а Ярина расхрабрилась окончательно.

– Не сможешь! – выпалила она срывающимся голосом. – Тайна тра-трансмутации разумных существ тысячу л-лет как утеряна.

– Грамотная, да?

Усмехался колдун жутко. Шрам того и гляди разойдется. Кто ж его так приголубил?

– А строишь из себя простачку. Дай взглянуть на младенца, пока эти добрые люди не решили, что ты пытаешься меня зачаровать жутким и непонятным ведьмовством.

– Добрые люди не нападают на всех подряд.

– Они нападают только на тех, кто пытается их убить и похищает их детей.

– Я не похищала!

Но колдун отмахнулся, неловко опускаясь на корточки перед волком. На вызывающе оскаленную пасть он внимания не обратил. А до Ярины вдруг дошло, что он ненамного ее старше, просто изможденный, словно его пережевали да выплюнули. Лицо белое, до синевы, в бисеринах пота. И дышал он тяжело, старательно сдерживая рвущиеся из горла хрипы.

«Хворый, – подумала Ярина. – Лишь бы ребенка руками не трогал, заразит еще».

Колдун молчал невыносимо долго, а потом резко поднялся, забирая сверток у домового. Тот от неожиданности разжал руки. Ярина не успела среагировать, а патлатый гад уже осторожно вручал малыша Ивару.

– Это не подменыш. – Видно было, как тяжело ему дается говорить громче. – Обычный ребенок. Здоровый. Сильный. Она его спасла.

На поляне загремело: люди бросали вилы, цепы, ножи и лопаты, склонялись в низких поклонах. Какая-то молодуха разрыдалась – горько и безнадежно, зажимая рот рукой. Стоявший рядом мужчина обхватил ее за плечи и увлек прочь, шепча что-то на ухо, и рыдания превратились в глухие всхлипы.

– Прекрати это! Так нельзя! – Ярину передернуло. С какой легкостью они сначала готовы были растерзать, а теперь кланялись.

– Что прекратить? – недовольно скривился колдун. – Благодарность твоя по праву. Ты ведь принесла ребенка. Не хочешь, чтобы кланялись, сама им и скажи.

– Разве ты их не зачаровывал?

– Ты же грамотная, – в хриплом голосе сквозило неподдельное изумление. – Нельзя знать про повадки нечисти и трансмутации, но не знать о том, что невозможно подчинить своей воле такое количество людей.

– Я ведь не чародейка. – Ярина чувствовала себя неловко: колдун не совершал подлости, не науськивал селян. Наоборот, сделал все, чтобы их успокоить, а она на него с обвинениями накинулась.

Мужчина глянул на нее странным долгим взглядом, будто увидел в первый раз.

– Возможно, – медленно произнес он, покосившись на ожерелье. Но смолчал.

Ярина хотела поблагодарить его, позабыв про то, как колдун обходился с нежитью, и как по его вине чуть не обошлись с ней раньше, но ее внимание отвлекла теща Ивара, протянувшая руки к ребенку.

– Отдай мне его.

Женщина старалась улыбаться, даже голос звучал иначе. Теперь он был тихим и мягким, но Ивар все равно шагнул назад.

– Нет, – веско бросил он. – Орм останется со мной.

– Отдай…

Уступать та не собиралась, и тут опять влез колдун.

– Ребенку лучше остаться у отца.

– Но твое чародейство! – протиснулся к ним бойкий мужичок с большой ладанкой, специально выложенной поверх новенького зипуна. Ясеневый оберег был вырезан на совесть, если приглядеться, похожие обнаружились у всех местных. Мужичок перехватил тетку за руки, чтоб на месте удержать.

По тому, как перекосилась физиономия «их чародейства», Ярина поняла, что называли его так не в первый раз, и обращение ему не нравилось. Заметил это и селянин.

– Прости, господине, да видано ли дело, чтоб мальца в такую даль. Кто об ём заботиться будет? Одинец8 ведь Ивар нынче. А тута и родичи, и изба, – заискивающе склонился он, а взгляд так и шнырял: то на самого Ивара, то на волков, то на черепушку.

«Староста», – припомнила Ярина.

– Сына я воспитаю сам, – отрезал купец.

– Это правильно, – согласился колдун, – вам бы уехать как можно скорее…

Договорить он не успел.

– Будет меня всякий кольгрим учить! – Ивар прижал к себе сына, укачивая с трепетной бережностью, и фыркнул. – Бороду сначала отрасти.

Слово Ярина не поняла, но звучало оно оскорбительно. Люди ахнули, тетка ухватилась за сердце. А колдун аж зубами скрипнул, но прежде, чем успел ответить, снова влез староста:

– Опомнись, милок, ты в уме ли! Неужель не видишь, кто перед тобой!

– Оставь, Перван, – дернул плечом колдун. – Горе у человека. Оттого и забыл,