Янтарный меч - Ольга Ромадина

– Так на моей родине зовут черных колдунов, – отозвался Ивар, молча отказываясь от угощения. – От них одни беды. Настоящим чародеем мужчина становится, когда у него борода до живота отрастет и поседеет. Когда руки больше не смогут держать меч. Без бороды – какой он чародей! Так, людям голову морочит, потому что не хочет сражаться как честный воин.

Хорошо, Ивар сидел к ней спиной. Ярина прикусила щеку изнутри, чтобы не пустить на лицо непрошенную улыбку. Вроде взрослый умный мужик, вон, сильный какой. А про бороду всерьез говорит.

Нельзя считать полноценным воспоминанием то, в котором тебе всего семь, и ты с сестрой украдкой подсматриваешь за приемом. Но Ярина помнила расписные стены и круглые своды, сияние волшебных светильников и блеск каменьев на богатых одеждах. Когда Сиверу стукнуло двенадцать, отец отвез их всех в Белозерье, чтобы, как пристало, показать своего первенца. Ярина с Нежкой были слишком малы, им полагалось сидеть в светелке под присмотром нянек, но это же так захватывающе, тайком подобраться поближе и хоть одним глазком взглянуть, как веселятся взрослые.

Чародеи выделялись, как снегири среди воробьев. Чародейки все как на подбор были прекрасны: с непокрытыми головами, в платьях, открывающих шею, а у некоторых (виданное ли дело!) еще и плечи. Они словно не замечали перешептываний за спиной и завистливо-злобных женских взглядов. Ярина мечтала, что когда-нибудь настанет и ее черед предстать перед ближним кругом, а Нежка уже мнила себя чародейкой. Три луны спустя, одним туманным утром, мечты обратились в пыль.

– Ты не похожа на других варгамор, – прервал ее размышления Ивар.

Еще одно незнакомое слово.

– На кого?

– Волчьи ведьмы. На моей родине молодые варгамор не живут поодиночке, пока не войдут в полную силу. И не подходят к мужчине, если тот разгадал их суть. Не страшно?

Ярина чуть не поперхнулась: набрался у местных! Все бы им ведьму в каждой видеть.

– Я не ведьма, а леший, – пробурчала она в ответ. – Защищаю здешние места, а лес защищает меня. Чего мне тебя бояться?

Вряд ли Ивар захочет обидеть спасительницу сына, но смотрел он странно, словно боролся с неприязнью. Ярина вспомнила наказ матушки не доверять людям и поежилась. Нет, ничего не случится, она в лесу, он защитит.

– Но с тобой пришли волки, они слушались тебя. Или ты так уверена в своих силах и моей благодарности, что станешь все отрицать?

Вот что с ним делать?

– Не знаю, как в твоих краях, а у нас волки подчиняются лешему, а не ведьмам. Если бы не они, вчера меня бы никто и слушать не стал. И не ведьма я, сколько раз говорить.

– Ты женщина. Женщина не может быть духом леса.

– Почему это?

Ивар в ответ хмыкнул. Обернувшись через плечо, бросил почти добродушно, вдруг сменив гнев на милость:

– Я пришлый, но о вашей нечисти наслышан. Они не любят людей, а ты слишком человек. Не ведьма, говоришь? Тогда не твое это дело – торчать сычихой в лесу. Тебе надо о муже заботиться, детей растить.

Может, и так. Но не было на горизонте парня, который бы нравился. В детстве Ярина мечтала о красавце-королевиче, а потом стало некогда, выжить бы. Деревенские на нее только как на змеиного заморыша смотрели, да и не думала она о них. Единственный, кто восхитил ее – Тильмар, но нельзя же вздыхать о Нежкином муже.

Мысли о семье были тяжкими, тревожными, поэтому и вырвалось злое:

– Я уж сама решу, о ком мне заботиться.

Ярина тут же устыдилась грубости, но было поздно.

– Это не женское дело. Разве у тебя нет отца или брата, чтобы думать? – Мужчину не смутил ее тон. Говорил он без тени эмоций, будто погоду обсуждал.

– Я слышала, на Ледяных островах женщины ни в чем не уступают мужчинам, – с горечью возразила Ярина. Ивар, сам того не зная, попал по больному: не было у нее больше ни отца, ни старшего брата. – Или это байки?

В ответ раздался тихий смех. Ивар натянул поводья и, повернувшись, смерил ее многозначительным взглядом:

– Нет, все правда. Но на моей родине другие законы. Ты не похожа на тамошних девок, и никто здесь не похож. У вас же принято, чтобы за женщин решал мужчина.

Принято. У селян. И во многих старинных родах. Хотя вольнодумство из Арсеи медленно, но верно расползалось по землям, а чародеи своим видом подливали масло в огонь и смущали народ.

– Не у всех и не везде, – возразила Ярина, упрямо поджимая губы. И, забывшись, добавила: – Ты что, тоже за свою жену все решал?

Ой, дура! Лицо Ивара мигом закаменело. Он отвернулся и хлестнул коня, тот перешел на рысцу, отчего телега затряслась по ухабам, надсадно поскрипывая.

– Ивар… – Ярина решилась заговорить не скоро, лишь когда удушливая вина выпустила горло из хватки. Нашла, кем попрекать! – Ты прости меня.

Мужчина молчал. До тех пор, пока лесная дорога не сменилась хлюпающей гатью, и пришлось спешиться: телега так и норовила съехать с узкого настила.

– Милава сама меня выбрала, – произнес он, мрачно глядя перед собой. – Сама за меня пошла, никого не спросила. Но я сказал ей ждать где безопасно, пока не вернусь. Мы вместе ехать собирались. А она не дождалась. Веди.

На такое добавить нечего. Вот только к чему молодой матери срываться в дорогу? Молоко в голову ударило? Или все-таки чары?

Ярина повела Ивара по едва приметной тропе к сердцу болот. Нечисть не показывалась. Не было ни единого намека на то, что за ними наблюдают, словно топи лишились жизни: кругом одна черная маслянистая вода да колючий кустарник, на котором сидели сытые вороны. Ветер с заунывным воем носился над проклятым местом, будто навеки затянутом тучами.

К знакомой поляне они вышли через час, когда угрызения совести разбередили душу так, что Ярина уже хлюпала носом.

– Здесь, – шепнула она, но Ивар не слушал, рванувшись к телеге.

Пока он осматривал колеса, из трясины высунулась кочка с черными провалами глаз. Оглядевшись, выложила на траву огромный кокон из тины и грязи, который с зыбким чавканьем всосался в землю, оставив совершенно сухое тело молодой женщины.

Нечисть исчезла в бочаге прежде, чем Ярина раскрыла рот, собираясь поблагодарить.

Она успела заметить лишь рассыпавшиеся по плечам каштановые волосы и смертный отпечаток страха на юном лице, как Ивар рухнул на колени, стискивая жену в объятиях.

– Что же ты, огонечек… – хрипло выдавил он.

Плечи его затряслись. Ярина отвернулась.

***

Тропинка расплывалась перед глазами, слезы текли по лицу, она не