Народные сказки и легенды - Иоганн Музеус

Король между тем нетерпеливо ждал, когда ему принесут так страстно ожидаемое кушанье. Он поглядывал то направо, то налево, высматривая заветное блюдо. Заметив смятение среди слуг и беспорядочную беготню в столовой, он пожелал узнать, что это значит, и королева, держась за сердце, с выражением невыносимой муки на лице рассказала ему о случившемся несчастье. Выслушав это пренеприятное известие, голодный монарх, как легко себе представить, страшно рассердился и, резко отодвинув стул, направился в свои апартаменты. При таком поспешном отступлении никто не хотел попадаться ему на глаза.

Королева тоже ушла из столовой и направилась в свои покои, чтобы там вынести приговор бедному Амарину. Она велела немедленно позвать ещё не пришедшего в себя от потрясения мажордома, и когда тот, покорный и унылый, упал к её ногам, надменно произнесла:

— Неблагодарный предатель! Выходит, для тебя так ничтожно моё расположение, что ты осмелился обратить на меня гнев короля и высмеять меня перед слугами? Или твоё честолюбие так безгранично, что ты позавидовал моей маленькой славе, купленной у тебя за большую цену? А может, ты пожалел, что уступил мне право украшать стол короля лучшими блюдами и спрятал одно из них, когда я собралась уже праздновать успех? Сейчас же открой мне тайну твоего искусства, не то тебя ждёт расплата, — завтра же за колдовство тебя поджарят на костре, на медленном огне!

Услыхав строгий приговор, трусливый простак почувствовал как у него от страха заныло сердце. Он понял, что только чистосердечное признание может избавить его от мести королевы, и тут же дал волю своему языку. Амарин рассказал всё, не умолчав ни о приключении в Пиренеях, ни о подарках матери-колдуньи. Его откровенные признания позволили королеве получить давно желаемые точные сведения сразу о трёх фаворитах, и она решила как можно быстрее овладеть их магическими сокровищами. Едва неразумный болтун закончил свою исповедь и, как ему показалось, оправдался в глазах повелительницы, как на него обрушилась новая порция угроз:

— Ничтожный простак! Ты думаешь жалкой ложью обмануть меня? Покажи мне, что умеет твоя волшебная салфетка, или берегись моей мести!

Амарин, чувствуя что ещё не совсем загладил свою вину, исполнил приказ. Расстелив перед королевой салфетку, он предложил ей заказать блюдо по её вкусу, и та потребовала зрелый мускатный орех в скорлупе. Просьба была передана услужливому духу, и вот уже коленопреклонённый Амарин протягивает изумлённой королеве невесть откуда взявшуюся зелёную ветку со зрелым мускатным орехом в скорлупе. Но вместо того чтобы взять ветку, она схватила магическую салфетку и бросила её в открытый ларь, который тут же заперла на ключ.

Увидев, что он лишился источника своего кратковременного счастья, обманутый мажордом без сил опустился на пол. А хитрая похитительница тем временем подняла крик и, когда сбежались слуги, сказала им:

— Этот человек страдает эпилепсией, позаботьтесь о нём и никогда больше не пускайте его ко мне, чтобы он снова не напугал меня.

Как ни был умён мудрый Саррон, а всё же и он не учёл на сей раз последствий своей коварной шутки. Со злорадством, жадно пожирал он похищенное рагу, забыв золотое правило, которое гласит: «Всякое излишество вредно», и вдруг почувствовал тошноту и тяжесть в желудке. Из опасения оставить в столовой видимые следы своего невидимого присутствия, он вышел на воздух и стал прогуливаться по парку, в надежде, что при движении тяжесть в желудке пройдёт. По этой причине он не смог сопровождать королеву в её покои. Но накануне она пригласила Саррона на вечернее тайное свидание, и в назначенное время он не замедлил явиться. Королева была на этот раз необычайно весела и нежна, как сама Грация, так что приятель Демогоргон пребывал в сладостном упоении. С притворной любезностью Уррака поднесла ему бокал вина, подмешав в него снотворный порошок, от которого он скоро погрузился в сладкую дремоту.

Как только Саррон громко захрапел, коварная похитительница овладела перчаточным пальцем-невидимкой и велела слугам отнести эфирного монарха на окраину города, оставив его лежать на мостовой.

От радости Уррака никак не могла уснуть. Все её помыслы были устремлены на то, как овладеть третьим магическим сокровищем. Едва первый луч солнца позолотил зубцы башен королевского дворца, как неугомонная хозяйка двора вызвала к себе горничную и сказала ей:

— Пошлите известить Хильдерика — «Сына любви», что ему выпала честь сопровождать меня к ранней обедне, и за эту благосклонность пусть он оделит бедных богатой милостыней.

Баловень счастья и прекрасной Урраки ещё нежился в мягкой постели и позёвывал, когда ему передали это почётное приглашение. Полусонный, он тотчас же приказал камердинеру одеть себя и отправился ко двору, где его встретил завистливым взглядом камергер королевы, которого ему предстояло на этот раз заменить.

В благоговейном молчании процессия проследовала в храм, где епископ с каноником служил торжественную литургию. Много народу собралось поглазеть на это необыкновенное шествие. Прекрасная Уррака, а ещё более великолепный шлейф её платья, который несли за ней шесть придворных дам, вызвали всеобщее восхищение. Толпа назойливых нищих, калек на костылях и на деревяшках, слепых и увечных окружила помпезный поезд богомольцев, загораживая дорогу королеве и выпрашивая милостыню. Андиол щедро разбрасывал направо и налево монеты из своего мешка. Один слепой старик особенно выделялся среди себе подобных дерзостью, с какой он протискивался вперёд, ужасным криком требуя подаяния. Старик шёл невдалеке от королевы и то и дело протягивал шляпу, умоляя о милосердии. Андиол время от времени бросал ему золотой, но всякий раз, прежде чем монета попадала в руки слепому, находился проворный сосед, который успевал ловко перехватить её, и тот снова начинал свои причитания.

Королеву, казалось, тронул этот несчастный старик. Она неожиданно вырвала мешок из рук спутника и отдала его слепому.

— Возьми, добрый старик, это благословение от благородного рыцаря, — сказала она, — и молись о его душе.

Андиола до того напугала эта королевская щедрость за его счёт, что он, потеряв самообладание, сделал невольное движение рукой вслед за мешком, отчего свита королевы разразилась громким смехом, и это привело его в ещё большее смущение. Однако, стараясь сохранить собственное достоинство, он взял королеву под руку и повёл в собор, оставив свою печаль до окончания мессы.

После обедни Андиол кинулся искать нищего, обещая хорошую награду за памятную монету, которая, по его словам, была большой редкостью. Но тщетно, — никто не мог сказать, куда девался слепой. Как только мешок оказался у него в руках, он исчез, и никто его больше не видел.

А между тем прозревшего нищего надо было искать в покоях королевы, где он ожидал возвращения повелительницы, ибо то был придворный шут, которого она вырядила слепым нищим, задумав с его помощью овладеть волшебным пфеннигом. К своей великой радости, королева нашла в мешке желанную монету.

Итак, коварная Уррака стала обладательницей всех трёх магических сокровищ оруженосцев, нисколько не заботясь о судьбе несчастных парней. Первым делом королева проверила, будут ли волшебные предметы обладать чудесной силой в руках новой владелицы, но все её сомнения быстро рассеялись: салфетка доставила ей майоликовое блюдо с едой, медный пфенниг отштамповал дукаты, а под покровом перчаточного пальца, она, никем не замеченная, прошла мимо стражи в передней в комнаты своих фрейлин.

С радостно бьющимся сердцем Уррака рисовала заманчивые картины своей будущей блестящей жизни. А пока в её душе затаилось заветное желание стать феей. Ей казалось, что она познала сущность этих загадочных существ, скрытую даже от пытливого ума учёных всего мира.

«Что такое фея? — думала она про себя. — Не более, чем обладательница одной или нескольких тайн, благодаря которым она может совершать чудеса, возносящие её над простыми смертными. Разве я не вправе, овладев скрытой силой, считать себя первой феей?»

Ей оставалось только пожелать колесницу с драконами или упряжку бабочек, ибо свободное передвижение по воздуху было для неё пока недоступно. Однако она льстила себя надеждой, что в дальнейшем овладеет и этим искусством, если только её примут в общество фей. Она полагала, что легко найдёт среди них услужливую сестру, которая согласится уступить ей такой воздушный экипаж за одно из её чудесных сокровищ.

Ночи напролёт прекрасная Уррака развлекала себя приятными мечтами: вот она, незаметно подкравшись к красивому юноше, дразнит его ласками, кружит голову и, одурманив любовным томлением, позволяет схватить вместо нимфы её пустую тень, если только у неё, в зависимости от настроения, не возникнут в этот момент другие желания. Однако, чтобы отважиться на подобное приключение, новоявленной фее недоставало совершенно необходимых для этого предметов туалета.