Ненависть навсегда - Николай Александрович Масленников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так устроено, что дочки лучше ладят с отцами, чем с матерями, – сказал Володя, как бы продолжая разговор.
– Может быть. Но я в любом случае не понимаю той строгости, с которой обращаются ко мне. Строгость, она, конечно, нужна, но в определенной мере. У меня своя голова на плечах есть, в конце концов! И я сама понимаю, что хорошо, а что плохо, что делать можно, а чего нельзя.
Володя поднес бокал ко рту и сделал вид, будто пьет, хотя на дне оставалось совсем немного. Признаться, он всю жизнь придерживался такой же позиции, как Даша. Однако его мировоззрение несколько изменилось в последнее время. Как меняется у всех после совершенной ошибки. Если бы он когда-нибудь прислушивался к советам отца, то, возможно, избежал бы трех месяцев ада. Что-что, а этот опыт в его жизни явно лишний.
Володя потер глаз кулаком, принимая во внимание факт, что сейчас он сидит и пьет ерша после выхода из воспитательной колонии. Что есть, то есть. Но ведь не он один в этом виноват. Если бы отец не был таким черствым, а советы не выглядели как нравоучения, возможно, Володя вынес бы из них что-нибудь полезное.
Кубок приказал долго жить. А теперь еще и в серебряном бокале ничего не осталось. Что делать дальше?
– Чего грустишь? – Удар по плечу вывел Володю из задумчивости.
– Да так. Замечтался. – Язык после молчания сильно заплетался.
– На, выпей-ка.
Война передал бокал. От выпитых пяти литров раздувало живот, но Жемчужный Володя не стал отказываться. Он хлебнул, и даже теперь скривился. Подонки со дна кубка. Водки здесь было больше, нежели пива.
– Ребят, что вы пьете? – Поинтересовался Носов.
– Держи, сам попробуй. – Война протянул бокал, но длины рук не хватало. На помощь пришла Даша. Приняв серебряную посуду, она сунула ее Носову под нос.
– Пей, пей, пей! Будь мужиком!
Несмотря на подбадривающие крики, Носов подавится на второй же глоток. Желтая струя юркнула под футболку.
– Фу-у, черт, – первое, что сумел вымолвить он. Запив своим зеленым коктейлем, Носов знаком предложил его Войне.
– Нет, я такое дерьмо не пью!
Улыбку на лице Носов сохранил, но ради видимости.
– Другое дело: пиво с водкой! Напиток богов… Черт, весь вечер хочу спросить: почему тебя такое странное имя?
– Это прозвище.
– Прозвище, точно. «Война!» – Хмыкнув, Носов готовил какую-то шутку, но Володя пресек ее на корню.
– Потому что бьет морду каждому, кто ему не понравится.
Носов медленно перевел на Жемчужного Володю свои лисьи глаза, в которых читалось оскорбленное чувство. «Ну, это мы еще посмотрим» – точно подумал он. «Нет, не посмотрим, Носов, поверь, лучше не стоит» – мысленно ответил Володя.
Войну мало интересовало происходящее. Подперев голову кулаком, теперь уже он с унынием созерцал дно опустевшего бокала.
– Возьмем еще что-нибудь? Или ты уже все, пьяный?
– Я? – Война взвизгнул, будто его вновь обвинили в разбойном нападении. – Ни капли!
– И я тоже! – Жемчужный Володя поднялся, махнул бармену рукой. – Грузин, дай нам еще что-нибудь выпить, пожалуйста!
Грузин налил всей компании по стопке водки, закуской считались нарезанные дольки лимона. Девочки сказали, что пока воздержатся, и Жемчужному Володе вместе с Войной пришлось выпить вместо них. Два бокала пива Артур подал через минуту.
Разговоры оживились. Володя поинтересовался у Даши, в какой школе она учится. «В тысяча семьсот девяносто девятой, в районе Якиманка, это одна из старейших столичных школ» – ответила она и начала рассказывать, как у них проходил отбор в десятый класс, как она учится и какие предметы любит больше всего. Вообще, она панирует сдать литературу, обществознание и историю, чтобы стать учителем, но если не получится – придется быть экономистом.
Внушительный список, заметил ей Володя. История считается самым сложным предметом для сдачи, потому что в ней требуется одна зубрежка, а литература… литература – это вообще мрак. Чтобы не выглядеть невежественным, Жемчужный Володя спросил Дашу, какие у нее книги любимые.
– Я очень люблю Ремарка. «Жизнь взаймы» и «Три товарища» очень красивые и трогательные романы о любви. – Даша поднесла трубочку к губам и соснула. Напиток издал смертельный хрип. Выражение лица на секунду сделалось удручающим. Очевидно, она не ожидала, что удовольствие закончится так быстро. – «Анна Каренина», «Мастер и Маргарита» тоже хорошие произведения.
Володя поделился своим бокалом.
– «Войну и мир» читала?
Даша смущенно улыбнулась и, придерживая горшок волос на голове, соснула пиво из трубочки.
– Читала, но на описании дуба в двадцати страницах у меня кончилось терпение. А тебе как?
– А мне понравилось, – неожиданно для самого себя выдал Володя, – Толстой это вообще мой любимый писатель!
Даша посмотрела на него с уважением, хоть и с некоторым недоверием, как бы не до конца понимая, как книга, в которой три тысячи страниц, может кому-то нравиться.
После разговоров о литературе выпитое зажужжало в области паха с особенной силой. Жемчужный Володя пытался крутиться на стуле, пока не осознал, что сидеть ему больше невмоготу. Как только он встал, почувствовал под ногами опору, к нему явилось сознание… или, вернее, озарение, как много он выпил. Перед глазами мельтешили красные очертания диванов, пятна и размытые лица. Потолок двинулся в сторону, но Володя упер ноги в пол, и все вернулось в прежнее положение. Хотя упасть ему все равно бы не удалось. Вокруг образовалась настоящая толкучка, люди подпирали друг друга плечами, все смеялись и хохотали. Володя почтительно склонил голову, как бы заранее извиняясь за свои неуклюжие манеры. «Пропустите. Извините. Уступите дорогу, пожалуйста, уголовник идет, – вторил про себя Володя и все сильнее улыбался. – Пропустите, иначе я вас убью. Еще раз, извините» Дикий смех вырвался наружу.
Неизвестно, сколько занимал поход в уборную, но за это время изменилось многое. Та Даша, которая тараторила без остановки и отворачивалась в случае малейшей паузы в разговоре, теперь сидела молча, уставившись на Войну. Она с поразительной жадностью ловила каждое его слово. Не оставалось сомнения, что вся окружающая суматоха отошла для нее на второй, третий план, или вовсе перестала иметь какое-либо значение. Именно поэтому Даша не заметила, как Володя оперся на спинку стульев.
– Нас с малых лет дрессируют, чтобы мы жили по правилам, – в своем экспрессивном стиле утверждал Война. – Раз они всю жизнь это делали, то и мы должны. Но я так не считаю. Я не собираюсь становиться заложником рутины, у меня есть собственные взгляды. При таком положении вещей, что может дать мне система образования?
– Знания, – предположила Даша.
– Нет. Все самые ценные знания мы обретаем сами, без чьей-либо помощи.
– Тогда образование нужно хотя бы для того, чтобы найти хорошую высокооплачиваемую работу.
– Именно! Только для работы! Но как по мне, лучше делать то, что нравится. Посвятить себя чему-нибудь одному, а не разрываться по
