Штучки! - Ариэль Бюто

Утром четвертого дня Элиза проснулась от храпа Жана-Мишеля, спавшего с открытым ртом, заложив руку за голову. Волосы в его, открывшейся при этом подмышке напоминали торф. Луч солнца указывал презрительному взгляду Элизы на штаны и подштанники, слишком аккуратно размещенные на спинке стула.

«Ну и на что мне сдался этот пентюх?» – прошептала Элиза. В животе у нее все сжалось, она подумала о Люси, представила себе, как дочка встала на рассвете, чтобы отправиться на второй тур. Вот она перед зеркалом – приглаживает волосы и стягивает их в пучок на макушке, делаясь похожей на землеройку. Перед тем, должно быть, сделала пару упражнений на растяжку – надо же разбудить свое тело, а потом, как всегда, несколько раз проверит и перепроверит сложенную с вечера сумку. Два хитона, две пары колготок на тот совершенно невероятный случай, если она умудрится запачкаться в раздевалке Оперы, и еще балетные туфли, пуанты, к которым Элиза пришивала ленты, и бутылка воды, и драгоценный вызов, и камешек-талисман…

Марк и на этот раз пошел с дочкой. До начала конкурса двадцать минут. Еще самое большее четыре часа – и судьба девочки будет решена.

Элиза приняла душ, бесшумно оделась. В подвальном ресторане с розовыми стенами ей подали два запечатанных в целлофан печенья, кусочек масла размером с гостиничное мыльце и кофе, пахнущий грязными носками.

– Как там, в Бель-Иле, погода хорошая?

– Чудесная! Я завтракаю, глядя на море.

– Вот и хорошо! А то синоптики дождь обещали.

– Нет-нет, небо расчистилось, – уверяла Элиза, рассматривая неоновые лампы под потолком. – А как сегодня наша девочка?

– Великолепна. Рвется в бой. Вот только что прошла мимо.

– Я изо всех сил о ней думаю.

– Элиза…

– Что?

– Я понимаю, как тебе трудно.

– Элиза, я люблю тебя.

– И я тебя, Марк.

– Насладись морем как следует, любовь моя. Я тебе перезвоню, как только что-то узнаю.

Когда Элиза вышла из отеля, оставив Жана-Мишеля под душем, магазины только- только начали открываться.

Она не соврала мужу, погода стояла чудесная. Элиза устроилась на террасе, заказала настоящий кофе и круассан. Закинула ногу на ногу и подставила лицо солнцу. Подошел мужчина, попросил огонька. Зажигалки у нее не было, но она обольстительно ему улыбнулась и была вознаграждена сторицей.

Если она не начнет новую жизнь прямо сейчас, всякое ведь может случиться, тогда она заставит Марка взять еще одну няню. И еще потребует, чтобы раз в неделю водил ее в кино, а раз в две недели – ужинать в ресторан. Марк не сможет ей отказать, он же не хочет, чтобы она зачахла от горя, потому что Люси…

Тут Элизе стало немного не по себе – она внезапно поняла, что куда больше думает о себе, чем о дочери. «Сосредоточься! – приказала она себе. – Посылай ей хорошую энергию! Давай, моя дорогая, у тебя все получится! Иначе и быть не может!» Элиза решила смириться. Люси все-таки два раза в неделю будет ночевать дома. Ну и каникулы… А все остальное время Марк, друзья и Жан-Мишель будут баловать безутешную мамочку, но главное – она сама будет себя баловать в награду за принесенную непомерную жертву. Да, она начнет новую жизнь! Теперь она уже ждала этого почти с нетерпением.

– Ты где?

Звонил Жан-Мишель.

– В двух шагах от гостиницы.

– От Люси что-нибудь слышно?

Ее тронуло, что любовник об этом не забыл.

– Пока нет. Жду.

– Я знаю очень приятный способ скоротать время.

– Мне надо побыть одной.

Он не стал уговаривать. Она расплатилась за кофе, официант, отсчитывая сдачу, коснулся ее руки.

– Хорошего вам дня, мадемуазель!

Элиза распрямила спину и почувствовала себя юной покорительницей сердец.

Она не устояла перед крохотной и очень дорогой сумочкой. Потом прикупила к ней босоножки под страусовую кожу. Марк, скорее всего, нахмурится, когда получит выписку из их общего банковского счета, но взглянет на дату, увидит, что покупки были сделаны в день этого чертова конкурса, и все поймет.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло!» – говаривала тетка Элизы.

И в самом деле, этот день, которого она ждала с таким страхом, начинался замечательно.

– Мама…

Элиза затаила дыхание, больно вдавив в правое ухо мобильник, а в левое воткнув по самую барабанную перепонку указательный палец.

– Мама… я… провалилась…

– Маленькая моя! Малышка моя любимая!

Элиза прижалась к стене, у нее сердце разрывалось от всхлипываний дочки. Марк взял трубку.

– Что там случилось? – спросила Элиза.

– Не знаю. Она совершенно убита. Мы едем домой.

– Я тоже сейчас приеду.

– По-моему, так и в самом деле будет лучше. В котором часу у тебя поезд?

Надо же! Чуть себя не выдала!

– Думаю, вернусь ближе к вечеру. Скажи малышке, что мама ее любит и спешит к ней изо всех сил.

Ох, как нестерпимы были следующие часы! Элиза терзалась чувством вины, думая о своей девочке, которой сейчас так необходима. Ее руки без толку шарили в пустоте, а ведь несчастная, отчаявшаяся Люси так близко! Элиза рванула в гостиницу, чтобы не дай бог не встретиться на улице с мужем. День они с Жаном-Мишелем провели тягостный. Заказали обед в номер и включили телевизор.

– В каком-то смысле все к лучшему, – без устали твердил Жан-Мишель. – Дочка остается дома, ничего пока не меняется.

Но Элиза за неделю успела привыкнуть к мысли, что скоро все пойдет по-другому. Она радовалась готовому оправданию для любых причуд, мечтала о том, что сможет больше времени уделять себе, что Марк, на которого она намеревалась свалить вину за уход Люси из дома, станет к ней хоть чуть- чуть внимательнее. Вот-вот могло случиться Нечто – и вдруг все закончилось. Ничем. И что осталось? Будни, повседневная скука и невыносимое, принудительное безоблачное семейное счастье.

Девичник

Какой мужчина не мечтает незаметной мышкой пробраться на девичник? Кто из нас не пытался вообразить, о чем беседуют дамы, зная, что их слова не долетят до наших мужских ушей, и, стало быть, можно высказываться свободно? Обсуждают ли они нас? Хвастаются ли нашими сексуальными подвигами? Говорят, девушки любят потрепаться о сексе, тогда как мы, мужчины, куда более стыдливы. Мы с удовольствием обсудим наши дела, достоинства наших машин или результаты футбольного матча, но стоит завести речь о чувствах – начинаем стесняться, как пристало бы юным барышням. А про секс? Ну, тут мы как будто все еще мальчишки, тут ничего не изменилось с тех времен, когда мы, закрывшись в школьном туалете, сравнивали, хихикая, наши едва опушившиеся причиндалы.

Однажды вечером, когда я пришел домой, Доротея, моя будущая бывшая жена, встретила меня так, словно я приблудный пес:

– Извини, Реми, но ты некстати. Я ведь тебя предупреждала, что сегодня у нас девичник! Только ты, как всегда, меня не слушал. Ты не мог бы куда-нибудь пойти?

– Отличная мысль. Пойду к шлюхам в бар на улице Фонтен.

– Ах, до чего смешно!

Не стану врать, Доротея меня тогда и правда предупредила, но я-то думал, речь идет об одном из ее обычных сборищ по поводу «распродаж на дому», вовсе не требовавших моего отсутствия. И вдруг мне дают понять, что я – враг, что ни слова из того, что будет сказано под крышей моего собственного дома, не должно достичь моего слуха. Ко всему еще я заметил в гостиной мужчину и бесился до тех пор, пока не узнал этого лицемера, кюре, крестившего моих детей. А девичник оказался приходским собранием. Мне тут же стало легче, и я полностью утратил к нему интерес.

Ну так вот, за тридцать семь лет мне ни разу не удалось проникнуть ни на один девичник или хотя бы упросить кого-нибудь рассказать, что там происходит, и в конце концов я смирился с тем, что некоторые тайны остаются нерушимыми.

Вчера после обеда я изменил свое мнение. Это случилось в номере отеля «Шопен», где Каролина назначила мне свидание, заявив, что больше не намерена тащиться через весь Париж ради того, чтобы попрыгать под одеялом всего-навсего какой-то часик, потому как больше, видите ли, не урвать в нашем перегруженном расписании. Едва мы завалились на постель, у нее зазвонил телефон. Она сразу же меня отпихнула, сказав, что ждет очень важного звонка, и схватила трубку. Потом открыла ежедневник и что-то там пометила.

Я стал выспрашивать – признаюсь, ревниво, – она ответила коротко:

– В среду вечером у нас девичник!

Чуть позже, когда она причесывалась в ванной, мне проще простого оказалось совершить очень неприличный поступок: я пошарил в ее сумке, отыскал там книжечку в обложке из поддельной кожи ящерицы, перелистал страницы до ближайшей среды и узнал время и место…

В качестве аперитива Флоранс, Элиза и Каролина заказали бутылку вина. Официант так и порхал вокруг этой сплоченной троицы в вечерних платьях.

– За нас! – звякнув бокалами, воскликнули они.

Флоранс, во всем знающая толк, пригубила и оценила:

– Отличное!