Тайны российской аристократии - Сергей Шокарев

Иван Иванович Бецкой (1704–1795), сын фельдмаршала князя Ивана Юрьевича Трубецкого (он же был и последним русским боярином), взятого шведами в плен под Нарвой, и некоей шведки. Просветитель, основатель и первый директор Академии художеств, Иван Иванович особенно заботился о судьбе незаконнорожденных, и явился инициатором создания Воспитательных домов в Москве и Санкт-Петербурге. По слухам, Бецкой якобы был отцом Екатерины II, в доказательство чего приводили дружбу Бецкого с матерью императрицы, высокое положение, которое Иван Иванович занимал при Екатерине II, и, наконец, их внешнее сходство. Активным сторонником этой версии был граф Николай Николаевич Бобринский (1927–2000), генеалог и писатель, потомок Екатерины II. Если довериться ей, получается, что императрица-немка на самом деле – потомок знатнейшего русского рода. Однако, скорее всего, это лишь легенда. Большинству прославленных государей приписывают не тех отцов, стремясь окружить и их происхождение тайной (таковы, например, мнения о происхождении Ивана Грозного от князя Овчины Оболенского, Петра I от боярина Стрешнева и даже Сталина от Николая Михайловича Пржевальского (!)). У Ивана Ивановича Бецкого известна одна дочь, так же незаконнорожденная, как и он сам, Анастасия Соколова (1741–1822), ставшая женой адмирала Осипа Михайловича де Рибаса, столь почитаемого в Одессе.

Александр Порфирьевич Бородин (1833–1887), знаменитый композитор и химик, был сыном поручика князя Луки Степановича Гедианова (татарского происхождения) и дворовой девушки.

Александр Иванович Герцен (1812– 1870), литератор, публицист, философ и издатель, как уже говорилось выше, был сыном Ивана Александровича Яковлева и Генриетты Гаак. Примечательно, что отец Герцена был потомком знатного боярского рода, родственного императорской династии Романовых, и таким образом, ярый борец с российским самодержавием находился в родстве с теми самодержцами, против которых боролся.

Василий Андреевич Жуковский (1783– 1852), поэт и литератор, являлся сыном надворного советника Афанасия Ивановича Бунина и пленной турчанки Сальхи, в крещении Елизаветы Дементьевны. Фамилию и отчество он получил от помещика Андрея Григорьевича Жуковского, согласившегося по просьбе Бунина усыновить мальчика.

Андрей Александрович Краевский (1810–1889), публицист и издатель «Отечественных записок», был сыном Николая Петровича Архарова, московского обер-полицмейстера.

Василий Григорьевич Перов (1833– 1882), художник – сын губернского прокурора барона Григория Карловича Криденера.

Иван Петрович Пнин (1773–1805), поэт, литератор и издатель, был сыном фельдмаршала князя Николая Васильевича Репнина (по другой версии – князя Петра Ивановича Репнина). Есть версия, что сводным братом И. П. Пнина являлся еще и художник Федор Степанович Рокотов, также сын фельдмаршала Репнина.

Александр Иванович Полежаев (1805– 1838) – известный своей трагической судьбой поэт – сын помещика Леонтия Николаевича Струйского и дворовой девушки. Фамилию и отчество получил от отчима-мещанина.

Сергей Александрович Соболевский (1803–1870), известный библиофил и один из близких друзей А. С. Пушкина, был сыном крупного вельможи Александра Николаевича Соймонова.

Николай Федорович Федоров (1832– 1903), хранитель Румянцевского музея и самобытный философ, происходил от связи князя Павла Ивановича Гагарина и дворянки Елизаветы Ивановны. Отчество и фамилию он получил, вероятно, от крестного отца – Федора Карловича Белявского.

Внебрачные связи, как и официальные, пронизывали все сословие, скрепляя его еще и еще раз. Каждый раз, рассматривая генеалогию того или иного рода, убеждаешься в справедливости блоковских слов: «Дворяне все родня друг другу…» Правда, иногда такое родство, внебрачное и незаконное, не стремились афишировать, и многие тайны ушли в небытие вместе с их носителями.

Немного о дуэлях

Первая дуэль, документально зафиксированная в России, датируется 1637 г. В Бронной слободе схватились за шпаги два иноземца, служившие сержантами в полках «нового строя», – Григорий-томас Грельс и Петр Фальк. Первый, как потом оказалось, зачинщик драки, получил смертельный удар прямо в сердце и на месте скончался. Дело о «смертном убойстве» расследовали и даже докладывали царю. Фальк оправдывался тем, что лишь защищался. По его версии, Григорий пьяный пришел к нему на двор, ругал и ударил шпагой по уху, вызывая на поединок. Тогда Петр вышел на улицу, «и он погнался за мною, и хотел меня сколоть шпагою… и он набежал на мою шпагу, и накололся, и от того ему смерть случилась».

Следствие показало, что дело было сложнее – Фальк был должен Грельсу два рубля и отдал ему карабин в заклад. Видимо, за деньгами тот и пришел к Фальку. Оба были пьяны, и разговор перешел в ссору, а затем и в драку. От «ручного боя» сержанты перешли на шпаги, и дуэль закончилась смертельным исходом. Незадачливый победитель оказался в тюрьме и пытался спастись, приняв православие. Но такой «новокрещен» оказался никому не нужен. Почему-то о Фальке попросту забыли, и в 1642 г. в тюрьме он скончался.

Таковы самые ранние свидетельства о дуэли в России. К этому времени она уже получила довольно широкое распространение в Европе. Естественно, что в Россию дуэльные обычаи проникали вместе с западноевропейскими офицерами, которые с середины XVII в. стали селиться в особой Иноземной слободе за пределами Москвы. Дневник генерала Патрика Гордона, жителя этой слободы, свидетельствует, что во второй половине XVII в. дуэли между офицерами-иностранцами происходили довольно часто. До петровской эпохи их распространение ограничивалось узким кругом офицеров-иноземцев. С начала XVIII в., когда число иностранных офицеров существенно увеличилось, а вся русская армия была преобразована по образцу западноеропейских, дуэли получили более широкое распространение. Это вызвало первый указ, карающий смертью, «если кто впредь… учнет такие поединки заводить, или на те поединки кого вызывать, и ходить собою для какого-нибудь задора, и в таком поведении кому хоть малые раны учиняться…» (1702). Это строгое наказание за участие в дуэлях – смертная казнь как для участников, так и для секундантов – было подтверждено «Уставом воинским» 1716 г.

И хотя дуэльная традиция пришла в Россию из Западной Европы, в истории средневековой Руси можно указать на явления, сходные как с поединком чести, так и с рыцарским соперничеством, из которого и родились дуэли. Так, известно упоминание о некоем подобии рыцарских турниров – военных соревнованиях XIV в., иногда даже завершавшихся смертельным исходом. Родословные книги свидетельствуют о князе Семене Андреевиче Андогском, что его убил Григорий Васильевич Заболоцкий. Вероятно, этот бой произошел в одном из сражений феодальной войны XV в. и имел характер рыцарского поединка. Оба участника боя были Рюриковичами, только Андогский сохранял и титул, и часть родовых земель, а Заболоцкий являлся боярином великого князя московского, потомком смоленских князей, утратившим титул.

Наконец, в Средневековой России довольно широкое распространение имела традиция судебных поединков, именовавшихся «полем». На них выходили в том случае, когда правота сторон не выявлялась в ходе судебного разбирательства. «Поле» становилось Божиим судом, а поражение в нем приравнивалось к признанию вины. Не случайно «Судебник» 1550 г. предписывает: «А на убитом истцово доправить». Впрочем, чаще всего стремились разрешить дело без смертоубийства, сурово осуждавшегося Церковью. Церковные иерархи запрещали хоронить по православному обряду и поминать погибших «на поле», так же как и самоубийц. Тот, кто не мог биться, выставлял за себя наемных бойцов, каковых, вероятно, было немало. В XVI в. часто истец и ответчик сами не брали в руки оружия, доверяя исход спора наемникам. Так постепенно обычай обращаться к Божьему суду терял свой смысл. Немец-опричник Генрих Штаден свидетельствует, что бойцы-наемники часто вступали в сговор с противной стороной и лишь имитировали поединок, оставляя в дураках одного из участников спора. В XVII в. о «поле» уже нет известий.

Появляясь в русской армии при Петре I, дуэли вплоть до второй половины XVIII в. имели незначительное распространение. Их расцвет начинается в эпоху Екатерины II, что тесно связано в первую очередь с возрастающим осознанием дворянством себя как благородного сословия после Манифеста 1762 г. Дуэль – вооруженный поединок, проводящийся по определенным правилам. Его главное назначение – защита чести от оскорблений. Поэтому дуэль была возможна только между представителями благородного сословия, дворянами, равными. В конфликте с мещанином (лавочником, приказчиком, трактирщиком) дворянин пускал в ход палку или кулаки, но не мог и помыслить о том, чтобы воспользоваться благородным оружием – шпагой. «Если ты пришел в кабак, то не прогневайся – какова компания, таков и разговор; если на улице шалун швырнул в тебя грязью, то смешно тебе вызывать его биться на шпагах, а не поколотить просто», – писал Пушкин.