Малышкина и Карлос. Магические врата - Елена Старкова

Обратно к метро Алиса и профессор шли, чуть ли не подпрыгивая от радости. Вилен Стальевич обеими руками прижимал к животу ведро с черепом и костями. Алиса несла треуголку, такую тяжелую, будто она была сделана из железа. Алиса подумала, что родители ровно через два часа должны будут вернуться домой с ночного эфира. К этому времени ей обязательно нужно заползти в кроватку, чтобы изобразить мирно посапывающего младенца.

Метро «Университет» уже работало, но до часа пик было еще далеко, поэтому народу было мало. В вестибюле со скучающим видом прохаживался вперед и назад сонный и жеваный с виду нестарый еще милиционер. На его полных щеках удобно расположились черные фельдфебельские усы, делавшие его похожим на легендарного маршала Буденного.

Алиса с треуголкой под мышкой направилась к пропускным автоматам, а профессор к стеклянной будке, где, нахохлясь, сидела энергичная сухонькая старушка с цепким взглядом и крючковатым носом. Алисе даже показалось, что она похожа на богомола, такие длинные у нее были руки и ноги.

Когда Серебряков с пенсионным удостоверением проходил мимо дежурной, та встрепенулась и удивленно покосилась на ведро. Интеллигентный старичок при галстуке, в приличном костюме, но с красным ведром выглядел ну очень подозрительно. Прямо диссонанс какой-то. Неужто преступник? Она сунула в рот свисток, висевший у нее на шнурке для мобильного телефона, и выдала такую сногсшибательную трель, что ей мог бы позавидовать сам Соловей-разбойник…

Старушкин свист еще стоял в ушах немногочисленных пассажиров метро, а милиционер уже приступил к исполнению обязанностей. Серебрякова буквально парализовало от страха, когда он увидел, что тот оживился и решительным, почти строевым шагом направляется к стеклянному скворечнику. «Что будет, если он заглянет в ведро и решит, что я убийца, а под пакетом вещественные доказательства? – подумал профессор. – Какой стыд! Позор на всю Европу! Что подумают Ференц Цепеш и барон Штиглиц?»

Серебряков с видом взятого с поличным преступника поставил ведро на гранитный пол.

– День добрый. Сержант Куркуленко, – представился страж порядка, сверля взглядом бедного старика, который сжался, чтобы казаться меньше. – Документики предъявляем, что у нас в ведре тоже предъявляем. – Взяв удостоверение в руки, он принялся внимательно его разглядывать со всех сторон, только что на свет не посмотрел.

– У дедушки там кактусы в ведре, – сообщила Алиса, выныривая из-за спины милиционера. – Это у нас хобби такое, художественное кактусоводство. Только учтите, кактусы очень ядовитые, уколитесь – никакой Склифософский не поможет. А распространяются они ядовитыми спорами. Поэтому лучше не дышать, когда их берешь в руки. У нас даже специальные перчатки есть для защиты. – Алиса аккуратно приподняла пакет, вынула из ведра две черные перчатки и показала сержанту Куркуленко и старушке.

Те удивленно переглянулись. Теперь дежурная выглядела не менее испуганной, чем профессор Серебряков.

– А что же вы в метро-то суетесь с такой отравой? – возмутилась она. – Первый раз в город попали, что правил метро не знаете? Понаехали тут всякие, житья от вас нет!

От старушки и милиционера шла такая волна негатива, что Алиса немного оробела и стала оправдываться. Сказала, что прямой опасности нет, все под контролем, а в подтверждение своего заявления взмахнула треуголкой…

И вдруг всё остановилось. Всё и все, кроме Алисы и профессора. Выглядело это как немая сцена в «Ревизоре». Эскалаторы по-прежнему гудели, но тем не менее стояли на месте. Люди словно повисли в воздухе в совершенно немыслимых позах. По всем законам физики они неминуемо должны были бы рухнуть или по крайней мере потерять равновесие, но ничего подобного не происходило. Особенно забавно выглядела бдительная старушка с застывшим в гримасе гнева лицом.

Первой опомнилась Алиса.

– Вилен Стальевич, – сказала она тихо, чтобы не спугнуть наваждение. – Давайте потихоньку вниз…

У Серебрякова отлегло от сердца. Он подхватил ведро и поспешил к входу на эскалатор.

– Вилен Стальевич, – окликнула его громким шепотом Алиса, – а документы? – Она вынула из рук застывшего, как манекен, милиционера пенсионное удостоверение и подала его смущенному профессору.

– Ах да… – Серебряков сунул удостоверение в карман и осторожно пошел по неподвижным ступенькам вниз, но Алиса задержалась: сняла с шеи старушки свисток и вложила его в ладонь сержанта Куркуленко, а его форменную фуражку нахлобучила на голову старушке – набекрень. Отступила, как художник от мольберта, на шаг и полюбовалась на дело своих рук. Хороши оба… Особенно злобная старушенция: прямо баба-яга – добровольный помощник милиции. Жалко, Юлька не видит, вот смеху-то было бы.

Алиса, стараясь не задевать застрявших во времени пассажиров, торопливым шагом догнала профессора. Он был уже на середине эскалатора.

– Вилен Стальевич, – шепнула ему в спину Алиса, как только догнала. – А как отменить этот стоп-кадр? Я стремаюсь… То есть боюсь уже треуголкой махать. Как бы хуже не вышло.

Профессор задумался только на мгновение и посоветовал повторить то самое движение, которое вызвало весь это временной паралич. Скорее всего принцип действия треуголки тот же, что и в компьютере – повторное нажатие на клавишу отменяет команду.

Они остановились на платформе у застывшего с открытыми дверями поезда. Алиса с опаской вытянула руку с треуголкой, махнула ею в воздухе и… все вернулось в норму: люди пришли в движение, двери поезда закрылись, и он с шумом умчался в темноту туннеля.

Но одновременно над головой Алисы и профессора возникла разноцветная воздушная воронка, страшный вихрь втянул их в потолок станции… и потащил вперед по чему-то, похожему на узкую трубу со светящимися радужными стенками. Алиса даже не успела толком испугаться, как очутилась у подъезда высотки на площади Восстания. Рядом в обнимку с большим красным ведром стоял совершенно растерянный и сбитый с толку профессор Серебряков…

В Кирпичной трубе было все так же темно и сыро. Грызлов с Оссуарием окончательно спелись, в том смысле, что от нечего делать приступили к исполнению русских народных песен. Пели самозабвенно, со слезой в голосе. Особенно им удалась старинная песня «Князь Роман жену терял». Грызлов пел густым басом, а Оссуарий пронзительным фальцетом. Эхо разносило их голоса по московским подземельям, спугивая с насиженных мест всякую мелкую нечисть. Их вокальные изыски слышали Карлос и остальные узники Велиара вокруг него. Некоторые из них веселились вовсю.

– Во, опять «Русское радио» врубили! – загоготал один из йерубов, – молодцы!

Карлосу очень хотелось обсудить положение хоть с кем-нибудь, но не с йерубом же разговаривать! От нечего делать Карлос в который уж раз принялся перебирать свой арсенал. Рукоять квантового меча, для которого нет преград, магический переводчик с наушниками, необходимый для общения с неизвестными или редкими формами нечисти… Карлос уже пытался поговорить с его помощью с Коконом Велиара, но чуть не оглох от невыносимо громкого жужжания, раздавшегося в наушниках. А потом автоответчик противным голосом предложил оставить свое сообщение, потому что его высочество герцог ада Велиар временно недоступен.

Карлос сжал рукоять меча и рубанул квантовым лучом по стенке Кокона. Результат был нулевой, даже искры не посыпались.

– А-я-яй, ваша магическая светлость, – окликнул Карлоса йеруб, – смешно смотреть на вас, честное слово. Сила есть, ума не надо? Вы же настоящий маг, должны знать, что эти финтифлюшки здесь не действуют.

– Ну и как ты думаешь, почему? – спросил Карлос.

– Да потому, что все сразу в прошлое уходит! Очень я смеялся, когда вы воронку мечом порезать пытались. Вы ее чик лучиком, а порез-то в прошлом остался! А в настоящем вот они, ровные гладкие стеночки…

– По-твоему, выбраться отсюда нет никакой возможности? – спросил Карлос, чтобы поддержать разговор.

– Выбраться можно в одном случае, если кто-то воронку снаружи распечатает.

«Значит, что у нас получается в итоге? – прикинул Карлос. – Шансы выбраться отсюда минимальные, потому что распечатать кокон под силу далеко не каждому встречному-поперечному. Это должен быть маг или очень высокой квалификации, или одаренный способностями. Никто не знает, что я здесь застрял, пока Эдельгард пришлет спасателей, пока найдут, от меня даже эмбриона не останется. Время поджимает!»

Карлос посмотрел на свои ладони и запястья, как будто видел их в первый раз. Из мускулистых и широких они превратились чуть ли не в детские. Такие руки были у него лет в восемнадцать, а то и раньше… А ведь он многое мог сделать этими вот руками…

В памяти услужливо всплыло воспоминание о том, как он, Карлос, стал доверенным лицом белого мага Эдельгарда, председателя Магического совета.