Пионер в СССР (СИ) - Ларин Павел

Соответственно, где гарантии, что Фокина, получив нужную информацию, не свяжется со своим нанимателем? Вообще не представляю, как. Между «здесь» и «там» — разница в херову тучу лет. Но рисковать не собираюсь. В тюрьму не вернусь! Никогда!

Поэтому я сделал то, что должен был сделать при таком раскладе. Медленно наклонился, поднял с земли крепкую палку, а потом с разбегу, в прыжке, долбанул ею девчонку по затылку.

Естественно, я прекрасно знал, куда бить и как. У меня нет цели угробить Фокину. Для начала я должен узнать правду. Да и внезапная гибель пионерки от несчастного случая вообще ни к чему. Лишняя колгота. Но вот отключилась Маша мгновенно. Собственно говоря, этого и добивался. Не дать ей закончить беседу с Костиком, не заметить меня, не узнать обо мне. Все. Программа-минимум выполнена.

Я задумчиво посмотрел сначала на Костика, который продолжал раскачиваться из стороны в сторону, улыбаясь дебильной улыбкой. Потом перевел взгляд на Фокину, лежащую у моих ног.

Теперь дело за малым. Привести вожатого в разум, а потом как-то ему объяснить, какого хрена мы все здесь делаем и почему Фокина валяется в траве.

Глава 12

— Ванечкин…Ванечкин, вставай. Просыпайся. Подъем! Проспишь завтрак. — Голос Мишина звучал глухо, словно мне в уши напихали ваты. — Десять минут осталось, а ты еще даже умываться не ходил. Петя!

Сквозь сон я понимал, Толстяк пытается меня разбудить и даже активно трясет за плечо. Но чисто физически открыть глаза или поднять голову просто не мог. Вообще никак. Веки были тяжёлые, а в теле болела каждая клеточка.

Эта долбанная ночь стоила мне нескольких лет жизни. Честное слово. Не удивлюсь, если у Ванечкина появились седые волосы. И от стресса, и от охренеть насколько тяжелой физической нагрузки.

Однако, без ложной скромности скажу, сегодня я сделал практически невозможное. Невозможное для Пети Ванечкина, естественно. Жаль, что он сам никогда об этом не узнает. Жаль, что вообще никто об этом никогда не узнает. Люблю, когда меня восхваляют и превозносят. Сейчас точно было за что превозносить.

После того, как вырубил Фокину, передо мной встала даже не проблема. Проблемища!

Для начала я точно знал, Константина выводить из состояния гипноза нужно только в спальне. Потому что никак, никаким образом не смогу ему объяснить, с какого перепугу он оттирается в лесу и почему у нас имеется в наличие Фокина в бессознательном виде.

Далее, пункт номер два — под кустами, на территории лагеря осталась Селедка. С ней еще сложнее, чем с Прилизанным. Девчонка в разуме, все прекрасно соображает. Иногда даже лучше, чем, возможно, хотелось бы. Если она одновременно увидит и Машу, и Константина Викторовича при том, что оба они далеко не в лучшей форме, то объяснить что-то Тупикиной, будет еще сложнее, чем вожатому.

Поэтому, я решил действовать поэтапно.

В первую очередь, внимательно осмотрел Фокину. Прикинул, как скоро она придёт в себя. Учитывая, куда и с какой силой бил, все же нескоро.

После Фокиной занялся Константином. Вожатый по-прежнему стоял на месте, раскачиваясь из стороны в сторону. Судя по счастливому, дебильному выражению лица, он пребывал в данный момент где-то очень далеко. А точнее глубоко. Глубоко в себе. За него можно не волноваться. Самостоятельно из такого погружения никто выйти не сможет. Отлично. Не хотелось бы потом перепуганного, внезапно пришедшего в себя Костика по всему лесу искать.

Убедившись, что эти двое в мое отсутствие ничего не натворят, потому как одна — валяется мешком, а второй тихо курлыкает себе под нос и совершенно не подает признаков адекватности, я рванул к Селедке. Теперь надо разобраться с ней.

К счастью, девчонка была на том же месте, где ее оставил.

— Петя! — Тупикина уже ухитрилась подняться на ноги и опиралась о березку, обнимая ее обеими руками. — А я уже заволновалась. Все хорошо?

— Хорошо. — Искренне ответил я, потому что не считал свои слова враньём. Никто же не умер, значит все просто отлично. А могло быть наоборот, очень даже плохо.

Затем подскочил к Селедке, с ходу, ни слова не говоря, подхватил ее на руки, и побежал к корпусу. Ну, ладно…не побежал. Быстро пошёл. Хотя было это совсем непросто. Чертов Ванечкин…если удастся покинуть его тело и поменять сосуд, непременно перед уходом вложу пацану в голову мысль о физических тренировках. Они ему жизненно необходимы. Тупикина, конечно, от моей прыти обалдела. Она что-то пискнула, но сразу замолчала. Думаю, включила голову. Потому что кандылять до корпуса мы могли бы долго. Это вполне понятно. А так я сократил время пути сразу в нескольких раз.

Когда донес подозрительно притихшую девчонку до окна туалета, где осталась приоткрыта створка, думал выплюну лёгкие. И, возможно, еще какие-то внутренние органы. Отдышка была такая, что воздух выходил из меня с хрипом. Про ноющие мышцы вообще молчу.

— Это мужской…– Заартачилась вдруг Селедка, когда усадил ее на подоконник. — Не могу в мужской, а вдруг кто-то зайдет.

Сказать честно, в эту секунду у меня появилось огромное желание закинуть Тупикину в сортир за шиворот. Кто, твою мать, зайдет? Ночь на дворе. Все нормальные люди спят. Один я, как идиот, мечусь по периметру, решая кучу дебильных проблем. А девчонке — туалет не такой.

— Лена… я сейчас немного неспокоен. Поэтому, очень тебя прошу… — Я вытер пот со лба, а затем рявкнул на Тупикину громким шепотом. — Лезь! Тебе всего лишь надо перекинуть ноги, потом осторожно встать, чтоб дать возможность протиснуться мне. После чего, отнесу тебя в спальню, открою входную дверь, притащу Машу…

— Как притащишь? Почему притащишь⁈ — У Селёдки моментально округлились глаза и рот. Одновременно.

Только в этот момент сообразил, что ляпнул. Тупикина ведь не в курсе, ее подружка в некотором роде не способна сейчас к самостоятельности ни в каком виде.

— Черт…В общем, слушай… Маша…С ней действительно все не так, как должно. Но… Не могу сказать тебе всего. Правда не могу.

— Петя…– Селёдка сидела на окне, свесив ноги и смотрела на меня очень серьёзно. — Просто скажи, с ней все в порядке?

— Да! — Кивнул я, максимально честно вытаращив глаза. Ну, а почему бы и не в порядке. Руки, ноги на месте. Голова тоже. Чисто формально, значит, с Машей все в порядке.

— Слово даешь? — Селёдка решила очень не вовремя проявить настойчивость.

— Клянусь!

— Нет. — Тупикина покачала головой. — Честное пионерское слово дай.

Чуть не взвыл. Время идёт, а я тут перед ней распинаюсь.

Селедка смотрела пристально, внимательно, не отводя взгляд.

— Хорошо. Честное пионерское слово. — Я в этот момент даже угрызений совести не чувствовал. Если ей моя клятва ничего не значит, да и хрен с ним. Хотя, мало кто слышал что-то подобное из моих уст.

Тупикина снова кивнула, на этот раз удовлетворенно, перекинула осторожно ноги и подвинулась. Чтоб мог пролезть я.

Дальше все было гораздо проще. Дотащил девчонку до женской спальни, уложил на кровать. Единственное, мысленно просил вселенную и всех существующих здесь богов, бога или что угодно, чтоб Бегемот не попалась нам на встречу. Однако, со стороны комнаты воспитателя не доносилось ни звука. Видимо, под впечатлением от пережитого, Нина Васильевна благополучно улеглась спать. Или вообще отправилась к своему Родиону, дабы искупить вину. Он, конечно, понятия не имеет, как близок был к скандалу, но Бегемот то в курсе о своей оплошности.

В спальне девочек тоже было относительно тихо, не считая характерного сопения и лёгкого храпа. По крайней мере, дрыхли они без задних ног. Соответственно, все прошло хорошо.

Водрузил Селедку на положенное место, а потом бегом вернулся в лес. Нёсся, как потерпевший. Аж ветер в ушах свистел. К счастью, там все было ровно в том состоянии, как и на момент моего ухода.

Затем тот же путь проделал с Фокиной на руках. Правда, зашел в корпус уже через дверь, которую открыл заранее. Когда сгрузил Машу на кровать, хотелось только одного — сдохнуть. Мышцы не просто ныли, они орали благим матом. Все тело орало благим матом.