Дракон (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Я настороженно наблюдала за его лицом, когда Ревик стиснул зубы. Я ждала, чувствуя, как боль в нём усиливается, пока он пытается взять свой свет под контроль.

— Ты трахаешь кого-то другого из-за производственной необходимости, жена? — прорычал он, глядя на меня. Он сжимал руки в кулаки на бёдрах, заставляя костяшки побелеть. — Может, есть какой-нибудь список, чтобы в следующий раз я не удивлялся?

Я почувствовала, как в моём горле встал ком.

Я почувствовала, что перед глазами тоже всё размылось. Я силилась заговорить, но лишь отвернулась, качая головой.

— Нет, — тихо сказала я.

— Ты её хочешь? — снова холодно спросил он.

— Нет! — сердито ответила я, поднимая взгляд.

— Бл*дь, а выглядело всё именно так.

Я прикусила губу, стараясь не выпалить «Так и должно было выглядеть».

Но я не могла сказать этого. Он чётко обозначил границы этого разговора.

— Я видящая, — наконец, сказала я бесстрастно. — При таких обстоятельствах сексуальные реакции мало что значат. И как ты сказал, мы не занимались сексом, Ревик.

В этот раз он вздрогнул по-настоящему.

На это я тоже постаралась не реагировать.

— Я не хочу её, — сказала я ещё резче. — Проклятье, Ревик. Ты знаешь, что я её не хочу. И я сожалею. Я правда сожалею, что ты это увидел… Но это ничего не значило. Ни для меня. Ни для нас. Я тебе обещаю.

Он кивнул, крепко стискивая зубы. Я почувствовала, как в глубине души он понимает, в том числе и те части, которые я не сказала вслух. И всё же его гнев оставался холодным.

— То есть, ты просто… что? Позволила этому случиться? — спросил он.

Я пожала плечами, глянув на стены.

Я почувствовала, как Ревик это заметил. Я видела, что его взгляд вслед за моим пробежался по резким очертаниям маленькой квартиры. Я чувствовала, что он понимает, но гнев в нём не уменьшился, а лишь становился интенсивнее.

— Практически, — сказала я, снова пожав плечами.

— Практически.

— Ага.

Завиток ярости выплеснулся из его света, заставив меня вздрогнуть.

— Ну, наверное, тогда хорошо, что ты так хорошо обучена для роли шлюхи, — сказал он с сильным немецким акцентом. — Должно быть, тебе всё даётся намного проще, жена.

Я уставилась на него.

Я силилась решить, что на такое ответить, затем осознала, что тут ничего не скажешь.

Я подумывала уйти. Но не сделала этого, и не только потому, что он мог сказать такое именно с целью прогнать меня. Я просто стояла, глядя в окно. Я хотела сказать больше. Хотела, но промолчала. Может, он тоже почувствовал это, потому что его лицо лишь сильнее ожесточилось.

Как обычно, его способность молчать продлилась дольше моей.

— Ревик — я вздохнула. — Можем мы просто покончить с этим дерьмом? На одну ночь? Пожалуйста?

— Элли, мы не можем. Ты знаешь, что мы не можем.

Я покачала головой.

— Я не это имею в виду. Я про нас. Можем мы покончить с этим нашим дерьмом и просто в кои-то веки поговорить? Можем мы этой ночью побыть женатыми?

Я ощутила, как его злость усилилась, а щиты вокруг его физического тела как будто уплотнились. Пытаясь сделать своё присутствие менее агрессивным, я смягчила свой свет и отодвинулась, встав у кухонного стола. Я прислонилась к нему бёдрами и упёрлась ладонями, сжав пальцами металлический край.

Подняв глаза, я постаралась встретиться с ним взглядом, но он мне не позволял.

В итоге я отказалась и от этой затеи.

— Ты действительно думаешь, что Тень попытается провернуть это сейчас? — я сделала свой голос более сдержанным. — …Здесь? Мы в сотнях миль от них, Ревик. Ты даже не знаешь, может ли он достать тебя на таком расстоянии.

Ревик наградил меня жёстким взглядом. Я увидела там предупреждение.

Я также видела неверие.

Я крепче стиснула зубы при виде выражения на его лице, но продолжала, пожав одним плечом.

— Ты не знаешь, может ли он вообще добраться до тебя, когда ты вне поля его зрения, — продолжала я нейтральным тоном. — 'Дори почти уверен, что тебе как минимум надо находиться в одной из его конструкций. Более того, все находки наших старших разведчиков это подтверждают. Он бы много месяцев назад заставил тебя убить меня, если бы мог. Он не пытался бы подманить нас ближе к нему, как в Нью-Йорке и Дубае.

Увидев непоколебимое выражение на лице Ревика, я постаралась не реагировать.

Пожав одним плечом, я добавила:

— Возможно, он ещё даже не вырос или не имплантировался в новое тело. Балидор, похоже, считает, что для него это не так-то просто. Когда Чан убила его последнее тело, это вызвало заметное обрушение в их дубайской конструкции верно? Даже если это не повлияло на их сеть в целом? Так что подобная потеря тела для него вовсе не ерунда. Он наверняка сейчас отвлечён на другие вещи, иначе…

— Элли, всё это… всё до последнего… всего лишь ерундовые спекуляции.

Я прикусила губу, затем снова пожала плечами, продолжая стискивать край стола. Я твердила себе, что он хотя бы говорит со мной.

Он хотя бы говорит со мной о чём-то помимо Чандрэ.

— Эта ерунда как минимум основана на доказательствах, — сказала я, чувствуя, как сжимаются мои челюсти. — И это уже весомее, чем твоя… не знаю… буйная паранойя, основанная на «осторожности», или как ты там это называешь.

Он наградил меня жёстким взглядом.

— Ну прости, что я не хочу рисковать твоей жизнью и жизнью Лили, основываясь на твоих бл*дских догадках, Элисон.

Я ощутила, как моя злость усиливается. А главное, усиливается моё желание оборониться.

Никто так не вынуждал меня обороняться и оправдываться, как мой собственный чёртов муж, особенно когда он в таком настроении. Я знала, что сама виновата в этом его настроении. Я это знала и понимала, что и сама буйствовала бы, если бы увидела, как он целуется с кем-то другим по какой бы то ни было причине, особенно сейчас.

Но мне также надо, чтоб он доверял мне, чёрт возьми.

После всего, через что мы прошли, я заслужила хотя бы это.

Я знала, что это его тактика — выбесить меня до такой степени, чтобы разговор завершился. Даже сейчас он может выжидать, пока не появится хоть сколько-нибудь оправданный повод уйти. Он уже неделями проворачивал подобное, так что я знала, что дело не в Чандрэ, что бы он там себе ни говорил.

И да, избегать меня ему удавалось лучше, чем мне удавалось не позволять ему этого.

Постаравшись отстранить свои реакции, я прикусила губу. Выдохнув, я щёлкнула языком, может, чтобы не сболтнуть чего-нибудь, пока не успокоюсь.

Я посмотрела на него, в этот раз сосредоточившись на его одежде.

Он был одет в поношенную футболку, которая ничуть не успокаивала меня в других отношениях и не отвлекала от того, на что я надеялась сегодня ночью. Учитывая то, что теперь я была практически уверена, что этого не случится, взгляд на него вовсе не улучшал моё настроение. Я знала, что веду себя иррационально, но ничего не могла поделать.

Правда в том, что я страдала от боли. Довольно долго.

Чан не имела никакого отношения к этому, и он это знал. Или должен был знать.

Я страдала от этой боли со времён Дубая.

Он почти не позволял мне оставаться с ним наедине с тех пор, как пришел в себя. Мы не целовались. Он вообще не трогал меня, если ему удавалось этого избегать, и не позволял мне прикасаться к нему. Я осознавала, что в эти дни он вообще почти не смотрел на меня. А когда всё же смотрел, эти взгляды не задерживались надолго.

Так что да, возможно, я засмотрелась на него дольше положенного.

Я понимала, что в какой-то момент этого дня он дрался.

В последнее время он вновь тренировался как одержимый — практически с тех пор, как медики дали ему добро после того кошмара в Дубае. ещё до того, как мы добрались до Бангкока, он бегал по палубе корабля. Дрался по несколько часов в день. Поднимал тяжести, даже плавал.

Врег сказал мне, что в день, когда медики дали Ревику добро, он подошёл к нему и попросил помощи в разработке графика тренировок, который даст ему большую нагрузку, чем он может дать сам себе. В сочетании это сделало его худым, но жёстким, и это было ясно даже под свободной одеждой. Его пыльно-чёрные рабочие штаны висели на нём — вероятно, он надел их ранее для драки на ринге.