Идеальная мишень - Чингиз Абдуллаев

…Пять человек. Пять человек, которым я должен нанести визит. Визит в сопровождении ангелов смерти, которых послали следить за мной. И я обязан все время помнить об их интересах. Но делать вид, что даже не подозреваю об их присутствии. Дурацкая затея полковника Кочиевского.

Первый из пятерых живет в Хайзене. Это совсем недалеко от Амстердама.

Говорят, полтора часа езды. Конечно, лучше взять такси, но не на такой случай.

Я заказал для себя машину для поездки. Адрес у меня уже есть. Надеюсь, что он окажется точным.

Закончив завтракать, я встаю, чтобы отправиться в холл. Широкомордый кивает. Сидящий напротив него человек, тот, кого я про себя назвал Мертвец, поднимается и идет следом за мной. Игра в прятки с заранее известным результатом. Впрочем, черт с ними. Мне нужно дотянуть до конца поисков и получить свои деньги. Каждый лишний день, который я проживу на этом свете, прибавит денег моим близким в Москве. Если, конечно, Кочиевский не обманет. Но обмануть себя я не дам. Буду звонить каждый вечер в банк, узнавая об этих деньгах. Пусть только попробуют меня обмануть. Деньги для моих близких — это единственная причина, по которой я согласился на эту чудовищную «экскурсию».

Наверняка зная, что она будет последней в моей жизни. Даже при идеальном стечении обстоятельств повезти мне не может. Я могу вернуться домой уже смертельно больным и умереть на руках матери и дочери. Не знаю, может, действительно лучше чтобы меня убили? Мне казалось, что приговоренный человек бывает более отчаянным, зная, что ничего хуже смерти с ним не случится. Но оказывается, что все это вранье: приговоренный чувствует лишь апатию, он психически готов примириться с неотвратимостью гибели и поэтому постоянно пребывает в подавленном настроении.

Теперь я знаю, почему не сопротивляются смертники, которых ведут на казнь. Настоящая храбрость — это не безумие и не отчаяние смертника. Настоящая храбрость — всегда преодоление страха и вызов смерти. Кураж, который необходим мужчине. Впрочем, мне всегда не хватало этого куража. Мы, прибалты, наверное, слишком флегматичны. Нам не хватает эмоциональности. Но в любом случае я начал игру в прятки со смертью. И не могу знать, чем она закончится.

В Хайзен я выехал через полчаса на «Ситроене», который ждал меня у отеля. Следом за мной тут же ринулся темно-зеленый «Фольксваген». Я мог даже не смотреть, кто сидит в салоне, — оба типа, которые завтракали со мной в «Гранд-отеле». Это первый акт нашей драмы. Будем считать, что случай в самолете был всего лишь прелюдией…

ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО НАЧАЛА

Москва. 5 апреля

На часах было около восьми часов вечера. Галина Сиренко, отказавшись от чая, выпила чашечку кофе и уселась смотреть телевизор. Дронго читал газету, когда ему позвонил Лукин.

— Я установил, где находится абонент Артемьева, — сообщил Захар, — сказать по телефону или приехать?

— Приезжай. Только не поднимайся наверх, я спущусь к тебе, и мы побеседуем в автомобиле.

— Что-нибудь случилось? — спросила Галина, отрываясь от телевизора.

— Мой помощник установил, кто звонил Артемьеву.

— А почему вы не хотите, чтобы он поднялся сюда? — спросила она. — Вы мне не доверяете?

— Доверяю. Но не хочу подвергать вас лишним испытаниям. В тех дурацких играх, в которые я играю, бывают потери с обеих сторон. Вас могут захватить и потребовать, чтобы вы назвали имя моего помощника. И тогда у вас будет возможность сказать, что вы его не знаете.

— И вы думаете, что я так просто выложу им все, что знаю? — с недоумением спросила Галина.

— Не думаю. Но обязан предполагать самое худшее. Кстати, вы напрасно думаете, что я только вас оберегаю таким образом. Ведь он тоже не знает, кто именно вытащил меня из сегодняшней передряги. Вы не допускаете мысль, что захватить могут его, и тогда он провалит вас?

— У вас железная логика, — улыбнулась Галина, — мне говорили, что вы супераналитик. Но почему у вас такая странная кличка… Почему вы не любите, когда вас называют по имени-отчеству?

— В таком случае число желающих убрать меня вырастет на порядок, — пояснил Дронго, — даже сейчас мои противники довольно легко вычисляют, где я живу в Москве. А тогда будут просто находить по справочному бюро. Согласитесь, что это излишняя роскошь для моих противников.

— Убедили, — кивнула Галина. — Если будут звонить в ваше отсутствие, отвечать на телефонные звонки?

— Кроме Всеволода Борисовича и моего второго помощника, никто не знает этого телефона. А они звонить просто так не станут. Поэтому можете отвечать на любые звонки. Возможно, кто-то спросит хозяев квартиры.

— Артемьев нам не простит сегодняшнего налета, — пробормотала Галина, — он наверняка поручит своим людям найти мою машину и нас обоих. Машину-то он не найдет. Это вообще невозможно: ее уже перекрашивают в нашем бюро и меняют номер. А вот нас он захочет достать. И в первую очередь вас.

— Наверняка, — согласился Дронго, — но у меня нет другого выхода. Мне необходимо было вызвать огонь на себя, чтобы попытаться выяснить, кому позвонит Артемьев. Его телохранитель, открывший огонь, невольно спровоцировал Артемьева на моментальную реакцию. А мой расчет как раз и строился на двух вещах. Первая — возмущенный Артемьев не говорит мне правды. И вторая — сообщает заказчику о наезде на него. Это принцип самбо: падая, подтолкни своего соперника. Но, кажется, мне пора.

Он оделся и вышел из квартиры. Спустившись вниз, прошел к соседнему дому, чтобы встретить автомобиль с Лукиным. Тот уже ждал его в бежевом «Москвиче». Дронго уселся рядом.

— Я вычислил, куда он позвонил, — устало сообщил Лукин, — хотите послушать их разговор?

— Конечно. Ты все записал на пленку?

— Записал. Но до этого я хочу, чтобы вы прослушали два его разговора, касающиеся лично вас. Он звонил своим людям полчаса назад. Я так понял, что это наблюдающие за вашим домом сотрудники Артемьева. Сначала, часов в шесть, они позвонили ему. А полчаса назад он им перезвонил. Послушайте, вам будет интересно. Лукин включил магнитофон. «Филипп Григорьевич, здравствуйте». «Что случилось? — Дронго сразу же узнал грубый голос Артемьева. — Почему ты звонишь в это время? Что-нибудь случилось?»

«Мы сидим с ребятами уже несколько дней. По-моему, он водит нас за нос.

Никто здесь не появлялся. И он сам никуда не выходит. Ребята дежурят попарно, все время находятся у его дома. Но никто похожий из дома не выходил».

«Свет у него горит?»

«Мы не знаем. На окнах темные шторы, не пропускающие света. Что там происходит, узнать невозможно. Один из наших ребят сумел проникнуть в дом, постоял минут десять и послушал у его двери. Все тихо, никакого шума. Нам кажется, что в квартире никого нет».

«Кажется или точно?»

«Мы так думаем».

Дронго слушал, закрыв глаза. Странное ощущение, когда слушаешь, что говорят о тебе твои «наблюдатели», подумал он, хотя для него это не ново.

«За несколько дней ни разу не появился…»

Когда «наблюдатель» сообщил, что они хотели отключить свет, Дронго удовлетворенно кивнул. Он предусмотрел такую ситуацию и уже давно запер свой ящик со щитком на хороший английский замок. И поставил на всякий случай автономное питание у себя в коридоре.

Дальше был разговор о том, что кто-то носит ему еду.

«И вы до сих пор не определили, кто? — раздался голос Артемьева. — Нужно обратить внимание на мусор. У них есть в доме мусоропровод?»

«Есть. Но на лестничной клетке. Нам все же кажется, что его нет дома».

«Ладно. Может быть, и нет. Но все равно дежурство снимать нельзя. Рано или поздно он там появится».

.. «Сколько нам еще ждать?»

Дронго насторожился, это был самый важный момент в разговоре.

«Сколько понадобится, — раздался злой голос Артемьева, — сколько понадобится, столько и будете ждать. Все понял? И не нервируй меня своими звонками. Раз тебя туда послали, ты должен там сидеть. И если я узнаю, что твои ребята халтурят, вместо того чтобы заниматься делом…»

Он держит своих людей в страхе, подумал Дронго, значит, их уловка удалась. Человек, подобный Артемьеву, доверяет только страху. Он поверил, что Дронго сбежал из автомобиля, испугавшись его сотрудников. Артемьев верит в свою Исключительность, считая себя хищником среди травоядных. Такой феномен глупости иногда встречается среди сильных людей, и тогда сильного может обмануть даже слабый, но хитрый соперник.

«Если узнаю, что они отлучались хотя бы на минуту, я лично всем головы поотрываю, — кричал Артемьев, — ты меня понял? Понадобится — будете сидеть до мая». «Все понял, Филипп Григорьевич».

— Он сказал «до мая», — повторил Дронго, — ну-ка еще раз включи его последнюю фразу.