Тринадцатый день - Элеонора Лазарева

Янина пожала плечами, посидела немного, выжидая следующих его объяснений, и со вздохом встала. Она пошла по лугу, собирая букет. Рвала цветы, и сердце ее замирало от нежности к тому мужчине, который сейчас лежал там, в высокой траве и думал не о ней.

Но она была не права. Герцог как раз думал о ней, осторожно наблюдая за ее действиями, и в теле его рождалось желание, желание обладания этим юношей, от которого его бросало в жар и становилось страшно. Он знал о таких отношениях, но чтобы самому их испытывать, не предполагал никогда. Янина присела рядом с лежащим мужчиной и принялась плести венок из сорванных цветов. Он смотрел на ее узкие ладони и тонкие пальцы, что так ловко соединяли и скручивали растения. Потом перевел взгляд на ее сосредоточенное раскрасневшееся лицо, прикушенную белыми зубами губу, и так захотелось его поцеловать, что он не выдержал и повалил ее под себя. Склонился над лицом и увидел вдруг ее глаза. Они были испуганными. Со стоном он упал на спину, потом перевернулся и бросился бежать к лошадям. Вскочив на свою, ударил ее в бока, и она сорвалась с места. Янина тоже подскочила и с удивлением смотрела ему вслед. Она стояла растерянная и раздавленная.

- Он же явно хотел меня поцеловать? – Вздохнула она и села в траву, закрыв ладонями лицо. - Какая я дура! - Качалась из стороны в сторону. - Что он сейчас обо мне думает? И что думает о себе? Ужас!

И тут услышала стук копыт. На взмыленном коне сидел рассерженный герцог.

- Что сидишь, парень! - Крикнул он, сдерживая гарцующего под ним коня. - Пора в замок. За мной.

И ринулся по дороге, так и не обернувшись, не убедившись даже, едет ли она за ним.

Вечером после ужина, он не пригласил ее, как всегда, в каминный зал, ушел сам, приказав принести ему вина и никого не пускать.

Глава 20. День девятый. Ян

На корабле с утра была небольшая суматоха. Пропал старик, которого они вытащили вчера из воды. Его не нашел в своей каюте Ян, когда прошел туда, узнать о его здоровье. Постель была пуста, и Верзила уже обшарил все на корабле.

-Что будем делать, капитан? – Запыхавшись, спрашивал он, у растерянного парня.

Тот пожимал плечами. Он не мог себе даже представить, куда тот делся. И тут из кухни раздался восхищенный голос матроса. Они бросились туда и встали как вкопанные с отвисшими губами – старик был коком! Ах, какой запах издавали блюда, приготовленные им за это утреннее время! А они были так голодны, что готовы были есть даже сырое.

-Проходите сюда, молодые люди. - Махнул им рукой старик, в ночной рубахе, подпоясанный фартуком и на голове его торчал поварской колпак. - Я приготовил для вас самое мое любимое блюдо. Думаю, что и вам оно понравится.

Мужчины окружили кока и почти вырывали из его рук миски с варевом. В последнее время они были лишены такого необходимого человека на судне, и с нежностью смотрели, как старик ловко справляется с поварешкой, кастрюлями и ножами. Все так и горит у него под руками. После сытного и вкусного завтрака, Ян предложил ему остаться с ними на корабле и принять место кока. Он обещал хорошо платить. Но старичок, посмеиваясь, подкладывал ему добавки.

- Ну, так как? - Щурился Ян, поглаживая живот. - Соглашайся, старик. Не обижу.

- Но мне же много лет. - Смеялся тот, снимая поварские причиндалы.

- И что? – Удивился Ян. - Вон какой ты бодрый, даже после такого плаванья уже с утра встал еще раньше нас. И у тебя талант в этом деле. - И кивнул на кухонное помещение. - Да и качки, как я вижу, не боишься. Соглашайся.

- Нет, не могу. - Вздыхал тот, улыбаясь,. - Так как уже имею место и там меня ждут. А я вот тут у вас обитаю. - И обвел руками вокруг.

- И какое такое место лучше моего может быть, старик? - Обиделся Ян. - В твоем возрасте трудно уже работать. Наверняка и платят мало.

- Платят нормально, мне хватает. А место мое церковь и я епископ Иллирийкий. Прошу любить и жаловать.

Все сидевшие за столом на мгновение замерли, все еще не понимая случившегося, а потом Верзила рухнул перед ним на колени.

- Простите, ваше святейшество, мы не знали!

- Ничего, милый, ничего страшного. Я же не при облачении. Встань.

- Благословите, падре, и простите грехи мои! - Причитал он, двигаясь за ним на коленях.

- Бог простит, сын мой, встань. Это я должен вас благодарить, что спасли меня. А вот капитану не повезло. Да и его кораблю тоже. Я нанял его закупить кое-что для церкви, и отправился сам, так как в том испанском порту живет мой племянник и хотел его навестить. Его мать, моя сестра, умерла и просила не бросать его, следить за ним и советовать, как жить, и я поплыл по просьбе окрестить второго его сына. И вот попал в переделку. Не жалко груза, Бог с ним, жалко людей не за что пропавших. А пиратам Бог судья. Он все видит и всем «отпустит по делам его». А сейчас предлагаю проводить душу последнего матроса, что лежит там, у вас на палубе. Вы молодцы, что хороните его по-божески, не сбрасывая, как ненужную вещь с борта. Я уж и отпел его утром, осталось только отдать тело волнам.

Они так и сделали. Потом Ян сидел в каюте вместе с епископом и тот расспрашивал его, кто он и как такой молодой и уже капитан и что будет делать дальше.

Ян не стал рассказывать о том, кто он и как попал сюда, сказал, что корабль его также потопили, капитан Антонио подобрал и сделал своим названным сыном и вот даже отдал ему пиратский корабль. Сейчас идет в иллирийский порт, чтобы зарегистрироваться и набрать команду.

- Я рад, сын мой, что капитан Антонио сделал тебя своим сыном, значит было за что. И сам видел тебя в деле и понял твою душу. Хороший ты парень, таких мало и ученый, это тоже хорошо. Приходи ко мне в храм, где я служу, и я всегда буду рад тебе и за свое спасение помогу, чем