Головокружение - Вадим Панов

«Надо будет к ней зайти. Сказать что-нибудь…»

А сейчас надо идти дальше!

Даша представила себя со стороны: беззастенчивая девица, вытаращившаяся на чужое горе, почувствовала стыд, сделала еще один шаг и вновь замерла, поняв, наконец, что заставило ее остановиться в первый раз: была в происходящем у подъезда какая-то невнятная, необъяснимая, едва уловимая неправильность. Шофер сидит, врач стоит, фельдшер утешает, вдова рыдает. Картина словно застыла перед взглядом. Расставленные фигуры почти неподвижны: водитель водит ручкой по газете, врач периодически почесывает затылок и поглядывает на часы, фельдшер гладит Милу по спине. Тело на асфальте… Кстати, а почему Степан до сих пор на асфальте? Почему его не переложили на лавочку, которая стоит буквально в двух шагах?

– Почему они вообще до сих пор здесь?

Последнюю фразу Даша произнесла вслух и вздрогнула, услышав ответ:

– Полицию ждут, – произнесла подошедшая вслед за девушкой Анна Валерьевна. – Смерть зафиксировать надо.

Полиция не торопится. Допустим. Бывает. Но почему врачи не возмущаются? Почему не звонят кому-нибудь? Не пытаются ускорить прибытие полицейских? У врачей дел других нет, как дожидаться?

– Вот судьба, да? – продолжила меж тем старушка.

– Что?

– Судьба, говорю, от судьбы не уйдешь. – Анна Валерьевна вздохнула. – Степан два года как жену схоронил, а теперь и сам помер. Такие дела…

А ведь верно: раньше у Звонарева была другая жена. Как же ее звали… Катя! Точно – Катя. Веселая такая женщина, лет на десять старше Даши. И тоже, как Мила, натуральная блондинка. И умерла Катя неожиданно, совсем как Степан – сердце.

Но ведь это не заразно?

Грустная получилась шутка.

– Была семья, да вышла. – Анна Валерьевна вновь перекрестилась. – Даже детишек не наделали.

– Может, и хорошо, что не наделали, – пробурчала Даша. – Остались бы сейчас сиротами.

– Зато остались бы. А так… Кто Степана через десять лет вспомнит?

Катя уже выветрилась из памяти соседей, за ней и Степан последует. Молодая его жена отыщет нового мужа, и род Звонаревых на этом закончится.

«Вот умру я завтра, и что от меня останется? Освободившаяся должность начальника отдела?» У Даши перехватило дыхание.

– Расстроилась? Эх, милая, понимаю… Ты на тело не смотри, не надо.

– Я пойду.

– Не смотри на покойника, – повторила Анна Валерьевна. – Не к добру это.

Даша кивнула и быстро, не глядя на тело, накрытое простыней, прошла к подъезду.

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 7 июня, вторник, 22:00

– Смотрите в ближайшем выпуске новостей! Дерзкое преступление в зоне Кадаф! Убийца Харуги до сих пор не пойман! Темный Двор отказывается от развернутых комментариев! Специальный репортаж! Для чего Сантьяга разрушил мостовую? Предупреждение или эмоциональная вспышка? Аналитики размышляют…

– Ерунда какая. – Иголка выключил звук, задрал кожаный жилет и почесал живот. – Не нашли, значит, неинтересно.

– А когда интересно? – осведомился Контейнер.

– Когда убийцу найдут и повесят, – ответил боец. Поразмыслил и уточнил: – Прямо в телевизоре.

– Чтобы все видели?

– Ага.

– А если его тоже повесить? – задумчиво протянул Кувалда, разглядывая на просвет стакан с виски.

Стакан был грязноват – уборщица великофюрерского кабинета, взяв нехороший пример с уйбуев, требовала денег, которых одноглазому было жаль, и отказалась мыть посуду. Но стакан – еще полбеды, главная проблема заключалась в том, что виски, плещущийся за стеклом, заляпанным жирными отпечатками, было омерзительно дешевым. Уйбуйский саботаж и аппетиты Чемодана окончательно истощили семейную казну, что заставило Кувалду включить режим вынужденной экономии.

– Убийцу повесить? – уточнил Иголка.

– Какого еще убийцу? – поморщился великий фюрер, удивляясь глупости телохранителя. – Копыто вашего беглого, фиссифента хренова.

– Копыто тебе сейчас вешать неправильно, – мгновенно отозвался Иголка, раздосадованный тем, что одноглазый раз за разом возвращался к скользкой теме ликвидации бывшего приятеля.

– Почему?

– Потому что Копыто тебе денег везет.

– Эх, Иголка, – вздохнул Кувалда. – Когфа же ты, наконец, поймешь, что феньги решают не все?

Грязный стакан свидетельствовал об обратном, но занятый философией фюрер намеков не понимал.

– Не все? – присвистнул изумленный Контейнер.

– Фа, мои маленькие и простоватые поффанные, фалеко не все, – нравоучительно продолжил одноглазый, вновь наполняя только что опустошенный стакан. – Вот посмотрите, фля разнообразия, на всем известного нава Харугу. Почему он стал всем известен? Потому что имел много фенег? Нет, мои вернопоффанные, Харуга стал известен, потому что какой-то хитрый чел снес ему башку. И огромные феньги Темного Фвора тут ни при чем, потому что челу этому, похофу, не платили, мля, а темного он шлепнул по велению фуши. Понимаете?

– С трудом, – не стал скрывать Иголка.

– Вот и получается, сукины вы фети, что вся наша возня не стоит офной-ефинственной «Эльфийской стрелы» в голову.

– В чью голову? – осторожно поинтересовался Контейнер.

– Фа хоть в чью.

– Зачем же тогда мы тебя стережем, раз это ничего не стоит? И ты, типа, станешь известен только ежели тебе башку отрезать и эрлийцам зашвырнуть?

– Мы не его стережем, а свои шкуры, – напомнил приятелю Иголка.

– Шкуры можно и просто так беречь…

– Бунтовать? – Кувалда сообразил, что тонкие философские размышления натолкнули простоватого телохранителя на неправильные мысли, нахмурился и строго повторил: – Бунтовать?

– Никак нет, – вытянулся во фрунт Контейнер.

– Тогфа стой и слушай, умник, мля.

– Так и делаю.

– Ты бы еще выпил, а? – предложил великому фюреру Иголка. – А то ить сердце кровью обливается на тебя смотреть.

– И слушать тоже, – поддакнул Контейнер.

– Это потому что вы тупые, – вздохнул Кувалда. – Вы не врубаетесь…

– Врубаемся, врубаемся, – успокоил одноглазого Иголка. После чего выглянул в окно, усмехнулся и доложил: – Копыто прибыл, твое великофюрерское, встречать будешь?

– На фиг он мне сфался? – пожал плечами Кувалда. – Пусть сюфа прихофит – поговорим.

И пристально посмотрел на ятаган.

– Стрелять не начнут? – то ли в сотый, то ли в двухсотый уже раз поинтересовался ерзающий по креслу Копыто.

– Не начнут, – успокоил приятеля Ваня.

– Ну, смотри… Ежели начнут, то ты в первую голову меня прикрываешь, понял? – Уйбуй строго посмотрел на хвана. – И не только голову, но и грудь еще, потому что у меня там сердце, и живот тоже, потому что в животе разные нужные вещи проистекают, я читал где-то…