Головокружение - Вадим Панов

– Цены поставим нормальные, чтобы ребята к нам ходили, – деловито продолжил Ваня. – А прибыль станем делать на челах, для этого рекламу организуем, чтобы товар продвигать. Вся бухгалтерия под рукой, а главное – никаких концов, я обещаю, сами будем рулить.

– Сами не сумеем, – вернулся на землю Кувалда. – Срефи нас бухгалтеров ни в жизнь не вофилось.

– Шасов наймем.

– Они еще хуже концов.

– Смотря как нанять.

– Мы, в натуре, все предусмотрели, – веско бросил Копыто.

И тем напомнил о себе великому фюреру.

– Чо взамен хочешь? – спросил он у Вани. – Этого простить?

– Я не «этого», – возмутился уйбуй.

– Копыто простить – само собой, – усмехнулся Сиракуза. – Это даже не условие, это реальность.

– Какая еще реальность, когфа я ничего не решил?

– Реальность, данная нам в ощущениях, Кувалда, другой нет. Ты его уже простил, раз сразу не повесил.

– А как его повесишь, мля, когфа хван за спиной маячит?

– Я хотел тебе долю отдать, – выдал свой главный аргумент Копыто. – На четверых все делил, как положено, но мы потом выпили малость, и я забыл, вот.

– Алех – мой близкий друг, не надо трепать его имя направо налево.

– Гфе моя фоля? Гфе, я спрашиваю?

– Ты у Контейнера с Иголкой все забрал.

– То уже закончилось.

– А на это я тебе винокурню к Форту приделаю.

– И чо я с нею фелать буфу?

– Народом править. Тебе же самому спокойнее, когда народ качественно бухает и насчет бунтов не помышляет.

– Спокойнее, – признал Кувалда.

– Вот в спокойствие твоя доля и делась.

– Но…

– Прощенный и вернувшийся из длительной командировки Копыто должен обрести достойное положение, – вклинился в диалог старых друзей Сиракуза. – Мы ведь не хотим, чтобы ему в спину жужжали.

– Пусть снова станет уйбуем, я не против, – пробубнил Кувалда.

– Уйбуем Копыто тоже станет, – кивнул Ваня. – Но не только.

– Не по чину, – вновь надулся Копыто. – Я ведь диссидент, миллионер и благодетель, мля. И хочу народу работать.

Почти полминуты Кувалда пристально смотрел Ване в глаза, после чего недовольно произнес:

– Слушай, Сиракуза, все знают, что челы мастаки бухтеть о всяком, когфа мозги запуфрить нафо. Но я – великий фюрер, я хочу в натуре знать, что и как ты хочешь?

Другими словами: выставляй условия.

– На первых порах Копыто будет контролировать винокурню.

– Полностью?

– Это его затея.

Жесткий тон Вани показал Кувалде, что оспаривать это логичное предложение бессмысленно. Копыто вкладывается – Копыто хочет получить. Все, как принято у пацанов.

– Что еще?

– А поскольку винокурня для семьи важна, придется Копыто должность изыскать весомую, для его положения подходящую. – Сиракуза приятно улыбнулся: – Канцлером его назовешь.

– Каким еще канцлером?

– Обычным, – успокоил фюрера Ваня. – Не великим – обычным канцлером.

– Я обычным не хочу, – тут же брякнул Копыто. – Пусть будет государственным, как ты обещал.

– Таких фолжностев расклафом не префусмотрено, – хмуро ответил Кувалда.

– А ты предусмотри, – посоветовал Сиракуза.

– Уйбуи не согласятся.

– А ты их не спрашивай.

– Ты много чего без уйбуев делаешь.

– Проект указа я уже подготовил. – Ваня положил на стол лист бумаги. – Подписать осталось.

И тогда над Южным Фортом взметнется к облакам огромная бутылка виски…

«Ну а кто винокурню через месяц контролировать буфет, мы еще посмотрим», – хмыкнул про себя одноглазый.

Но вслух произнес другое:

– А ты шустрый.

И вздохнул печально.

– Спасибо, Кувалда, – расцвел в улыбке Ваня. – Я знал, что мы подружимся.

Муниципальный жилой дом.

Москва, Измайловский проспект,

7 июня, вторник, 22:01

– Он собирался мне позвонить! Я чувствовала! Он хотел что-то сказать! – Молодая фея громко рыдала на руках Дочери Журавля. Красивое лицо искажено, щеки мокрые от слез, прическа растрепана, а легкомысленный халатик на голом теле кажется идиотским, совершенно неуместным штрихом. Милорада, молодая и красивая вдова обер-воеводы Звонимира. – Наверное, он чувствовал опасность! Или просто хотел позвонить, услышать мой голос… Я чувствовала, он хотел звонить! Чувствовала! Почему я не позвонила сама?!

Ярина знала несчастную, разговаривала с ней еще в бытность свою командиром «секретного» полка – Милорада хотела служить в этом подразделении, но не прошла отбор. Тогда девушка показалась Ярине чересчур веселой, можно сказать, легкомысленной, потому она и посоветовала молодой фее заняться чем-нибудь жизнелюбивым. Но теперь, мрачно разглядывая переполненную горем женщину, Ярина на мгновение ощутила вину: прими она Милораду в полк, та стала бы гораздо серьезнее относиться к предчувствиям и наверняка отправилась бы встречать мужа. Сразу отправилась бы, а не спустя несколько минут, когда стало слишком поздно.

– Звонимир! Прости меня!

Пронзительные крики брали за душу, вновь и вновь напоминали воеводе Дочерей Журавля: «Это твоя ошибка!», и Ярине с огромным трудом удалось сосредоточиться на докладе фаты Белавы.

– Обер-воевода вернулся со службы в начале девятого. Машину оставил в гараже, во двор пришел пешком, при этом говорил по телефону с Радославом, который приказал ему подготовить подразделение к патрулированию. – Белава служила в дружине уже сорок лет, пришла совсем сопливой девчонкой и выросла, можно сказать, в казарме. А потому ее речь отдавала крепким армейским духом. – Закончив разговор, обер-воевода некоторое время стоял у подъезда. Подозреваю, он размышлял над тем, сможет ли обойти приказ и задержаться дома, и в этот момент его настиг убийца.

– Звонимир!

Милорада не слышала Белаву, просто рыдала, но Ярина никак не могла собраться с духом и приказать увести несчастную.

– Судя по всему, Милорада почувствовала присутствие обер-воеводы и его желание позвонить ей. В это время она была в ванной. – Белава позволила себе усмешку: – Их квартира – настоящее любовное гнездышко. Я заглянула в спальню…

– Не отвлекайся, пожалуйста, – хмуро попросила Ярина. – До личной жизни Звонимира мы еще доберемся. Пока давай факты.

– Слушаюсь. – Белава стерла с лица ухмылку, но извиняться за отступление от главной темы не стала. В ее представлении личная жизнь обязательно сопрягалась с целенаправленным производством детишек на радость Великому Дому Людь и никак не вязалась с огромной кроватью, шелковыми простынями и разнообразными игрушками.

– Может, Милорада и хотела позвонить обер-воеводе, но она этого не сделала, даже из ванной не вылезла, – желчно продолжила фата. – А опомнилась лишь после того, как возле дома произошел мощный выброс магической энергии. Милорада подбежала к кухонному окну и увидела лежащего на тротуаре мужа. Затем накинула на себя вот эту одежду и побежала вниз, одновременно звоня нам.