Оцелот Куна - Маргарита Азарова

Церемония бракосочетания прошла быстро и, несмотря на тщательные приготовления, немного скомкано, но Нонну это не огорчило, ведь она была с Кареном, а это самое главное. Никакие недоразумения этого дня она старалась попросту не замечать – и точка. Родственники Карена бурно общались между собой, не обращая на Нонну никакого внимания, как будто вовсе и не она была невестой, а кто-то другой. Она всё терпела и стойко сносила.

«Ничего, – думала Нонна, – пару дней можно потерпеть этих бесцеремонных людей, а потом всё пойдёт по-прежнему, нет – даже ещё лучше, чем было. Они с Кареном успеют насладиться своим счастьем и близостью друг друга».

Нонна не понимала, почему подруга Катя так грустна на её свадьбе, не радуется счастью вместе с ней, как это бывало прежде.

Прошёл второй день и третий, потом неделя и другая, а родственники Карена и не думали покидать её гостеприимный дом. Спали даже в ванной, на полу, где попало. Наконец, примерно через месяц, в квартире осталась лишь одна миловидная родственница по имени Майя. Карен сказал, что это его троюродная сестра, которая будет поступать в техникум. Он настаивал на том, чтобы она у них пожила, пока ей не дадут общежитие.

Нонна не хотела ничем омрачать своего «безоблачного» счастья и смирилась:

– Что ж, если ты так хочешь, – сказала она, – пусть поживёт, поможем девушке определиться в жизни.

Первое время после свадьбы ничего особенно не приносило ей огорчений. Казалось, переступив порог ЗАГСа, она надела огромные розовые очки, которые так преломляют действительность, что рассмотреть и понять, что же происходит в её жизни на самом деле, она не могла или не хотела. Нонна и Карен после свадьбы ещё ни разу не оставались наедине. И Нонна не замечала особого рвения со стороны Карена стать для неё настоящим мужем. Всегда рядом присутствовала его сестра Майя, которая была с Нонной неразговорчива и бросала на неё колючие взгляды исподлобья, от которых мурашки пробегали по коже. Ей становилось не по себе. «Но не навсегда же поселилась у них Майя, – успокаивала она себя. – Скоро она поступит в техникум, ей дадут место в общежитии, и вот тогда они с Кареном заживут по-человечески – как настоящие молодожёны, без посторонних глаз». Нонне всё же казалось странным, что Карен на словах уверяет её в своей страсти к ней, но не стремится на деле поскорее определить сестру куда-нибудь на отдельное местожительство. Потом она начинала обвинять себя в эгоизме, а о нём – думать как о заботливом брате для Майи.

Нонна, ради того чтобы всё время находиться рядом с Кареном, оставила работу в библиотеке, всё время проводила дома и совсем погрузилась в свои мысли и переживания о нём. Когда Карен уходил на работу, они с Майей оставались в квартире с глазу на глаз. Между ними стали происходить мелкие стычки. Нонну удивляло, что девушка бесцеремонно делает ей замечания в её собственном доме, переставляет мебель по-своему усмотрению, переключает программу по телевизору, когда Нонна смотрит свой любимый сериал, вообще ведёт себя как хозяйка, а не гостья.

Нонну всегда все в жизни любили. Ей везло на хороших людей. И она к своему преклонному возрасту не утратила детской наивности, не была злопамятна, хотя и не подставляла для удара другую щёку, но и не отвечала ударом на удар. Поэтому Нонна всячески избегала открытых конфликтов и ждала, что создавшаяся ситуация разрешится сама собой.

Весна вступила в свои права, стало тепло, и Нонна, во избежание ссор с родственницей Карена, очень много времени стала проводить на улице. К ней подсаживались соседки, и они судачили о том о сём. Свою личную жизнь Нонна старалась держать в секрете и, если её спрашивали о Карене, отмалчивалась или переводила разговор на другую тему.

Однажды она засиделась в гостях у подруги Кати дольше обычного. Уже сгустились сумерки, и она поймала себя на мысли, что не хочет возвращаться домой, и с этим непонятным ощущением тяжести на сердце поднялась на свой этаж. Дверь в одной из комнат была приоткрыта, она услышала доносившиеся из неё стоны. Она подумала, что Карену плохо, но то, что она увидела, ошеломило её настолько, что на некоторое время она потеряла дар речи. Обнажённые Карен и Майя лежали на кровати Нонны и с упоением, не замечая её прихода, занимались любовью. Когда Нонна, оправившись от шока, вышла на улицу, она не могла плакать и как рыба на берегу хватала ртом воздух, но его не хватало, как будто она оказалась на другой планете, где нет жизни. Нонна переночевала у соседки. Утром, не заходя домой, поехала на кладбище на могилу мужа. Там она дала волю слезам, поделилась с ним всем наболевшим, искренне веря в то, что он её слышит и не осуждает. Ей стало немного легче.

– Прости, Костик, что не ценила тебя по достоинству, как ты того заслуживал, – говорила Нонна, – поглаживая его фотографию на памятнике, – прости меня, глупую, за то, что так давно к тебе не приходила. Скоро лето, и я буду приходить чаще.

Когда она вернулась домой, Карен и Майя сидели за столом и как ни в чём не бывало пили чай. И если бы она сама не видела сцену их соития, то ни один свидетель, которому пришло бы в голову открыть ей глаза на истинное положение, не убедил бы её в том, что такое возможно. Нонна не смогла сдержать себя, стала плакать и упрекать Карена в измене. И с кем?! С сестрой!!!

– Я всё видела собственными глазами, – несколько раз повторила она.

Он рассмеялся ей в лицо.

– Это ей я изменял с тобой, старая карга. Майя и есть моя настоящая жена. Это даже хорошо, что ты так быстро всё узнала, а то меня выворачивало, как представлю, что мне надо с тобой в койку ложиться, да ещё при такой красавице жене. Тебя, бабка, никто не тронет, если будешь тише воды ниже травы, живи, только нам не мешай.

Теперь уже Майя вела себя как полноправная хозяйка квартиры и совсем не считалась с присутствием Нонны. Запрещала брать продукты из холодильника, ходить по квартире разрешала только в случае крайней необходимости, и не дай бог оказаться рядом с дверью, где они с Кареном отдыхают.

Нонна не хотела расстраивать Катю, но понимала, что если не получит от неё поддержки, то силы точно покинут её. И она позвонила подруге. И, запинаясь, всхлипывая, обливаясь слезами, рассказала ей всё о событиях последних дней.

– Он обозвал меня старой каргой, – жаловалась она Кате, – и теперь я уже многое понимаю в его поведении до нашей свадьбы и после, мне так стыдно, Катя. Почему это произошло со мной? Может, это я так цепляюсь за жизнь, мне же в душе всё ещё 17 лет. Что мне делать, Катя?

– Главное – успокойся, хорошо, хоть ты не успела его прописать в квартире, и всё открылось раньше; неизвестно, куда бы это тебя завело. Осталась бы ты на улице, а он бы поживал в твоей квартире и посмеивался бы над тобой. Надо обратиться к юристу, узнать, как добиться того, чтобы этот негодяй больше не портил тебе жизнь. Обещай мне завтра же сходить к Мироновой, я в своё время обращалась к ней – она классный адвокат. Она быстро восстановит справедливость, поставит этого Карена на место.

– Нет, Кать, ты не права, виновата во всём эта стерва Майка, это она его науськивала, учила, как ему себя вести, ведь ты знаешь, такая девка, если захочет, всего добьётся. Ты же видела её, это же чёрт в юбке – глаза колючие…

Нонна попросила адвоката Миронову поговорить с Кареном о том, чтобы он быстрее дал ей развод и выехал из квартиры. Она не держала на него зла, просто хотела, чтобы этот человек поскорее исчез из её жизни, корила себя за глупость, наивность и романтическую сентиментальность. И, смешно сказать, несмотря на доставленные переживания, Нонна продолжала оправдывать Карена и винить Майю.

Адвокат Миронова пришла рано утром, как договорились, мирно побеседовать с Кареном. Но не успела она переступить порог квартиры, как Карен занёс над их головами неизвестно откуда взявшийся топор и яростно заорал, что сейчас порешит и Нону, и адвоката, если они сейчас же не выметутся из квартиры. Он был ужасен: голос срывался, слюна брызгала изо рта, тело сотрясалось от ярости. Нонне было очень страшно, она и подумать не могла, что Карен так опасен, что он так безжалостен. Она оттеснила своим телом адвоката к выходу, буквально загородив её собой. Чудом удалось им вырваться и выбежать на улицу. Миронову била дрожь.

– Я это так не оставлю, – повторяла она, – Нонна, пишите заявление в суд. Он ещё пожалеет, что на свет родился. – Она ещё долго возмущалась. – Не откладывайте с заявлением, я завтра жду вас у себя. Я не хочу, чтобы этот тип подумал, что это ему сойдёт с рук.

Нонна, оставшись одна, не могла успокоиться, она долго брела в неизвестном направлении, и слёзы текли и текли из глаз.

Василий, после того как к нему обратилась Катя, прося помощи для Нонны, неизменно её опекал. Карен с Майей были выдворены с законных квадратных метров Нонны, и Карен понёс наказание за нападение на неё и адвоката. Но психологическое состояние Нонны вновь вступило в фазу когнитивного диссонанса, оно было очень критичным: пережитое потрясение вызвало давно забытые рецидивы в ещё более сложной форме. И, боясь за её жизнь, попытки суицида, Василий периодически определял мать своего друга в частную психиатрическую клинику с самыми комфортабельными условиями проживания и лучшим набором медикаментов и процедур, требуемых для лечения Нонны.