Джимми Хиггинс - Эптон Синклер

I

Было уже поздно, когда Джимми вышел из помещения организации и поехал на трамвае к себе за город. От остановки до его дома было около двух миль, и к тому же началась гроза. Джимми тащился в кромешной тьме, под проливным дождем, то и дело соскальзывая с дороги в канаву, и один раз даже растянулся во весь рост. Поднявшись, он стал смывать с лица грязь обильно стекавшей с головы водой, как вдруг где-то совсем близко раздался автомобильный гудок и мелькнул ослепительно яркий свет — приближалась машина. Джимми едва успел отскочить в канаву — мимо пронесся большой лимузин, окатив его с ног до головы грязью. Ругаясь про себя, Джимми потащился дальше. Уж, наверное, кто-нибудь из этих разбогатевших на войне миллионеров. Носятся тут по ночам на своих автомобилях, будто это их собственная дорога, гудят, обдают грязью бедных пешеходов!

Рассуждая так, Джимми дошел до поворота дороги и опять увидел ослепительно яркий свет—только теперь луч был направлен куда-то вверх, к верхушкам деревьев. Джимми сразу понял, в чем дело: автомобиль съехал в канаву, взлетел на откос и там завалился на бок.

— Эй! —окликнул его голос, когда он подошел, шлепая по грязи, к машине.

— Да?

— Далеко отсюда до ближайшего дома?

— С полмили.

— А кто там живет?

— Я живу.

— Есть у вас лошадь и упряжка?

— У меня нет, но есть в большом доме, немного подальше.

— А как вы думаете, можно найти людей, чтобы вытащить машину?

— Не знаю. Людей здесь мало.

— Черт! — пробормотал тот.— Так или иначе надо идти. Здесь торчать совсем не к чему.

Последние слова относились к его спутнику, или, вернее, как тут же обнаружилось, к спутнице. Та стояла, не шевелясь, под холодным проливным дождем. Мужчина обнял ее за талию и сказал Джимми:

— Ведите нас.

И Джимми снова зашлепал по грязи. ■

Пока они шли, никто не проронил ни слова. Джимми казалось, что он где-то слышал этот голос, но где, когда? Всю дорогу он ломал себе голову и все-таки не вспомнил.

В домике уже было темно. Мужчина и женщина остановились на крыльце, а Джимми вошел, отыскал ощупью спички, зажег коптящую керосиновую лампу, единственную в хозяйстве, и,, подойдя к двери с лампой в руке, пригласил гостей в дом. Те ступили в круг света, и Джимми чуть не выронил из рук лампу: перед ним стоял Лейси Гренич.

II

Сын лисвиллского магната был слишком поглощен собственными заботами, чтобы обратить внимание на выражение лица какого-то там деревенского олуха. Или,

может быть, он просто привык к тому, что деревенские олухи узнают его и таращат на него глаза? Лейси обвел взглядом комнату и увидел печь.

— Можете затопить? Даме надо обсушиться.

— Д-д-да,— ответил Джимми.— К-к-конечно.— Но сам не трогался с места.

— Лейси,— вмешалась женщина,— не задерживайся из-за этого. Пусть поскорее вытащат машину или достанут другую.

Джимми взглянул на нее. Она была невысокого роста и прехорошенькая. Никогда Джимми не видел более прелестного создания. Платье на ней было хотя и насквозь мокрое, но сразу видно, что дорогое.

— Чепуха! — воскликнул Лейси.— Нельзя так ехать — обсушись сначала. Ты заболеешь! — Он повернулся к Джимми.— Топите же, наконец! Да пожарче. Не беспокойтесь, вы не останетесь в накладе. Да вы что, собираетесь всю ночь стоять и глазеть на меня? — добавил он нетерпеливо.

Джимми кинулся выполнять приказание — отчасти по привычке, отчасти потому, что ему стало жаль красивую даму, а главное потому, что Лейси мог, чего доброго, узнать его, если бы он продолжал стоять и глазеть на ночного гостя. Тот эпизод, тот день, когда молодой хозяин завода указал на него пальцем и обругал его, был одним из самых ярких воспоминаний всей бунтарской жизни Джимми, и он никак не мог себе представить, чтобы этот случай не произвел такого же сильного впечатления и на Лейси Гренича.

Через несколько минут печка уже гудела. По совету своего спутника, дама сняла дорожное пальто и шляпку и повесила их на спинку стула. Все на ней промокло до нитки, и молодой человек стал уговаривать ее снять юбку и кофточку.

— Стоит ли обращать на него внимание? — кивнул он на Джимми, но дама не соглашалась. Она стояла у печки, слегка вздрагивая от озноба, и просила своего спутника поторопиться — надо вытащить как-нибудь машину и ехать дальше. Ведь за ними может быть погоня...

— Чепуха, Элен! Тебя просто преследуют кошмары. Не думай об этом, лучше хорошенько обсушись.— Лейси подбросил в печь дров и велел Джимми принести еще. Руки и ноги Джимми машинально делали свое дело, но

тем временем его мятежная голова отмечала все подробности и сопоставляла их.

Разговор разбудил Лиззи; Джимми кинулся в соседнюю комнату и шепнул ей:

— Это Лейси Гренич!..

Скажи он ей, что это архангел Гавриил или Иегова со всеми своими громами и серафимами, бедная Лиззи не была бы так поражена! Джимми велел ей встать, одеться и подать даме чашку кофе. Ошеломленная Лиззи повиновалась, хотя, по правде говоря, она скорее забралась бы под кровать, лишь бы не появляться перед небожителями, нагрянувшими к ним в домик.

III

Лейси приказал Джимми сходить с ним за кем-нибудь', чтобы вытащить машину. Прежде чем снова нырнуть под дождь, молодой Гренич остановился на крыльце и сказал:

— Вот что, любезный, помоги мне собрать людей, но только не болтай о том, кто ехал в автомобиле. Если кто-нибудь сюда явится и начнет расспрашивать, держи язык за зубами. А за хлопоты я тебе заплачу, и хорошо заплачу. Понял?

Инстинктивно Джимми готов был ответить: да, сэр! Он всегда отвечал так — и он сам, и его отец, и отец его отца. Но что-то в душе его восставало против этого инстинкта. То была новая революционная психология, усвоенная им с такими мучениями и пребывавшая в .вечном разладе с его древней, завещанной отцами покорностью. И вот наступил момент,— может быть, единственный в его жизни,— когда все должно решиться... Джимми стиснул кулаки, весь сжался, как стальная пружина.

— Кто эта дама? — резко спросил он. Гренич вздрогнул от неожиданности.

— Что-о-о?

— Это ваша жена? Или чья-то еще?

— Ах ты, чертов...— Молодой лисвиллский лорд задохнулся от ярости. На всякий случай Джимми отступил шага на два, но решимость его не ослабла.

— Я знаю вас, мистер Гренич,— сказал он,— и знаю, что вы делаете. А вы знайте, что вам никого не одурачить, да.

— Да тебе-то какого черта надо? — крикнул тот и вдруг замолчал — Джимми слышал, как он тяжело дышит. Видимо, Гренич пытался справиться со своим раздражением.— Послушай, любезный,— сказал он уже спокойно.— Тебе представляется случай заработать кучу денег.

— Не надо мне ваших денег! — перебил его Джимми.— Подавитесь вы своими грязными деньгами — вы получаете их, убивая людей!

— Скажите, пожалуйста! — возмутился Лейси.— Что я вам сделал? — спросил он вдруг упавшим голосом'.

— Что? Я работал на заводе «Эмпайр»; началась забастовка за наши права, а вы обругали меня и послали за полицией — Неистовому Биллу разбили лицо, а я просидел ни за что ни про что целых десять дней.

— Ах вот, значит, как!

— Да, вот, значит, как! Но это не все — главное, что вы делаете снаряды, чтобы убивать людей в Европе. А сами мотаете деньги, пьете шампанское с хористками, увозите чужих жен...

— Ах ты...— Лейси выкрикнул грязное ругательство и бросился на Джимми. Но Джимми ждал этого. Он спрыгнул на землю — крылечко было без перил — и побежал. Он хорошо знал местность и в темноте мог бежать быстрее своего преследователя.

Знакомая тропинка кончилась, вот и дорога... и вдруг его чуть не задело фарами: навстречу неслась машина. Она круто остановилась, и испуганный голос закричал:

— Эй, эй!

— Да? — Джимми стоял в полосе света — враг теперь не посмеет его преследовать.

— Там около дороги автомобиль. Не знаете, кто в нем ехал? —■ спросил человек из машины.

— Знаю!

— Кто?

— Они в этом доме: Лейси Гренич и дама, которую зовут Элен.

Дверца распахнулась, из автомобиля выскочил человек, за ним — другой, потом третий. Джимми никогда бы не поверил, что в одном автомобиле может поместиться столько людей. Не говоря ни слова, они пустились бегом к дому, словно собирались взять его штурмом.

IV

Джимми пошел за ними. До него донесся шум возни на лужайке, затем. крики из самого дома. Джимми не знал, что делать. В конце концов он тоже побежал в дом. В передней комнате красивая спутница Лейси стояла на коленях перед человеком, который окликнул Джимми из автомобиля. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, по лицу струились слезы. Она с таким отчаянием вцепилась в его пальто, что он, пытаясь вырваться, волочил ее за собой по полу.

— Поль! — кричала она.— Что ты хочешь делать?

— Замолчи, слышишь! — приказал мужчина. Он был молод, высок и необычайно красив. Лицо его, казалось, излучало гневную решимость, губы были сжаты, как у человека, который идет под пулями на верную смерть.