Нейтронный Алхимик. Конфликт - Питер Гамильтон

Моника скривилась. Не следовало ей разрушать его прикрытие, но информация требовалась срочно. Финансист потребовал, чтобы Моника защитила его от бывших соратников, и отказать ему она вряд ли могла. Так что сейчас он и его семейство находились уже на борту одного из космоястребов эденистской делегации и с нетерпением ожидали вылета.

— А то я не знаю. Этот Кабрал нам еще покажет небо в алмазах, — пробурчала она. — Не понимаю, зачем ты отпустил его и остальных двоих.

— Ты прекрасно знаешь, зачем. А что еще было делать? Во имя всего святого, Фейра Иле — командир СО Айякучо, Малинди — президент Торговой ассоциации, и оба — члены правящего совета Дорадосов. Едва ли я имел право их похитить.

— Пожалуй, нет, — вздохнула она.

— Вряд ли они расскажут, что они там делали… да и что вообще там были.

— Не рассчитывай. Они здесь определенно выше закона. А если весть о появлении Мзу просочится, националисты получат мощный стимул.

— Думаю, из этого стоит исходить. Кабрал позаботится об этом. Он в конце концов голосовал за то, чтобы использовать Алхимика.

— О, да. — Моника страдальчески вздохнула. — Боже, мы ведь прошли мимо нее!

— Пробежали, — уточнил Самуэль. Моника ожгла его взглядом.

— Никаких следов?

— Никаких. Но мы теряем необычно много пауков.

— О?

— Их убивают дети. Организованная игра. Несколько дневных клубов уже устроили соревнования — кто наловит больше. С денежными призами. Умно, — признал он.

— У кого-то неплохая организация.

— Да и нет. Дети — довольно странная мера противодействия. То число пауков, которое они смогут нейтрализовать, скорее причинит нам неудобства, но не остановит. Если бы другая спецслужба обнаружила, что мы проникли на астероид, она, скорее всего, применила бы против пауков специфический вирус. — Он вопросительно покосился на Монику: — Так?

Та иронически надула губки.

— Могу себе представить, что для некоторых контор такой способ действия является стандартным.

— Итак, если это не спецслужба, но кто-то, имеющий выход на местные детские клубы… и способный на них быстро повлиять…

— Не партизаны. Они никогда не были хорошо организованы, и большинство из них — упрямые старики. Группа, заполучившая Мзу?

— Исключая все остальное — да.

— Но пока мы знаем только одного ее члена — эту девчонку, Вои. Если в партизанском движении есть внутреннее ядро, мне трудно поверить, что королевское разведывательное агентство не знает о нем.

— Или мы. — Самуэль глянул на одного из следивших за новостями агентов. Лицо его отразило гамму переменчивых чувств, когда они обменялись сведениями по общему сродственному каналу. — Интересно…

— Что? — хладнокровно спросила Моника.

— Учитывая загадочную гибель Икелы и его богатство, странно, что ни одна медиа-фирма не упомянула о его дочери. Обычно это первое, что волнует репортеров, — кто наследник.

— Ее прикрывает Кабрал.

— Похоже на то.

— Ты думаешь, он как-то связан с этой новой группой?

— Крайне маловероятно. Судя по тому, что мы о нем знаем, его членство в партизанском подполье было сугубо формальным.

— Тогда, черт ее побери, с кем связалась Вои?

Уже намного позднее, когда появилось время посидеть и подумать, Лайол решил, что причиной его неторопливости были события на Лалонде. В обычных обстоятельствах он шевелился бы куда быстрее. Но, посмотрев репортаж Келли Тиррел, он ушел в загул по всем ночным клубам и барам Айякучо, наливаясь и обдалбываясь с методичным упорством. Так поступали многие, но вот причина вести себя так у них была другая. Они попросту боялись одержимых. А у Лайола меньше чем за секунду рухнула мечта всей жизни.

Эта мечта всегда была опасной. Слишком хлипкий фундамент для того, чтобы строить на нем свою жизнь, — единственная, сохранившаяся с самого раннего детства мечта. Но Лайол оперся именно на него. Мать всегда говорила ему, что когда-нибудь отец вернется за ним, и слова эти пережили троих мужей и несметное количество любовников. Отец вернется и заберет нас с собой туда, где сияет ослепительно-белое солнце и земля манит плоским простором, на другой край света от Дорадосов, горсти мирков, оцепеневших от трагедии прошлого.

И эта мечта… нет, уверенность в своей особенной судьбе выделяла Лайола из череды сверстников, первого поколения гариссанцев, рожденного после геноцида. Пока остальные страдали от родительских кошмаров, юный Лайол процветал в расползающихся коридорах и кавернах Мапире. Он был вожаком своего клуба, друзья-ровесники боготворили его отчаянную смелость — первого из них, кто напился, перепихнулся, попробовал наркотики, мягкие, а потом и не очень, первого, кто прогнал «черную» программу-стимулятор через свежеимплантированную нейросеть. Он был настоящим сорвиголовой, насколько позволяли ему скудные возможности астероидов на орбите Туньи.

Отношение это держалось, даже когда Лайолу перевалило за двадцать, и годы, проведенные в ожидании отца, начали давить на сердце. Он все так же цеплялся за обещание матери.

Многие его сверстники эмигрировали с Дорадосов, едва достигнув совершеннолетия, — миграция эта весьма тревожила совет. Все ожидали, что их примеру последует Лайол, всегда искавший новых возможностей. Вместо этого он остался и приложил все усилия к тому, чтобы вместе с другими построить на Дорадосах промышленный рай.

Права на заселение Дорадосов были переданы беженцам с Гариссы конфедеративной Ассамблеей как часть реституций после геноцида. Каждой межзвездной корпорации, добывавшей металл в системе, приходилось платить совету за лицензию; часть этих сумм инвестировалась в инфраструктуру астероидов, в то время как остаток выплачивался непосредственно уцелевшим и их рассеянным по всей Конфедерации наследникам.

Году к 2606-му дивиденды эти достигли приличной суммы — двадцать восемь тысяч фьюзеодолларов в год. Под обеспечение этого источника постоянного дохода Лайолу не составило большого труда набрать займов в банке и субсидий в агентстве по развитию Дорадосов, чтобы завести собственное дело. Идя на поводу у собственного, уже слегка нездорового увлечения космическими перелетами, он занялся ремонтом электроники на звездолетах. Выбор оказался удачным: межзвездное движение в системе Тунджи с каждым годом росло. Компания его, «Квантовая неожиданность», легко получала субконтракты от крупных ремонтников, поднимаясь все выше в списке подрядчиков. Через два года он смог арендовать первый свой док и предложить свои услуги по полному ремонту и обслуживанию кораблей самостоятельно. На третий год «Квантовая неожиданность» приобрела контрольный пакет небольшой станции по производству электроники. Имея собственный источник процессоров, Лайол мог обставить конкурентов по ценам и все еще получать прибыли.

Сейчас он владел контрольными пакетами двух промышленных станций, семью причалами и давал работу семидесяти ремонтникам. А полгода назад «Квантовая неожиданность» получила контракт на обслуживание сети связи платформ СО — верная прибыль, опираясь на которую, Лайол уже планировал выйти на иной уровень.

А потом пришло предупреждение конфедеративной Ассамблеи об одержимых, за которым вскоре прибыл репортаж Келли Тиррел. Первое и вполовину не так потревожило Лайола, как его конкурентов, — контракт с системой СО позволял ему пережить тяжелые времена. Но второе, с его героем дня, суперпилотом «Лагранжем» Калвертом, спасающим детишек, едва не сломало его. Мир для Лайола рухнул.

Друзья его так и не поняли, почему на Лайола так внезапно накатила жесточайшая депрессия, сопровождавшаяся дичайшими запоями. Но он никогда не говорил с ними о своей мечте, о том, как много она для него значит. Это было слишком личным. Так что после пары неудачных попыток «подбодрить» его, бесславно тонувших в потоках извергаемой Лайолом изощренной и обидной ругани, его оставили в покое.

Вот поэтому он очень удивился, когда девушка в баре «КФ-Т» заговорила с ним. Удивился, но нимало не протрезвел. Клеился он к ней на автомате, без малейших усилий со стороны мозга. И только когда она ушла, его симпатичная физиономия помрачнела.

— Джошуа, — пробормотал он непослушными от выпитого губами. — Она меня назвала Джошуа. Почему?

Официантка, уже оставившая к этому времени идею отволочь его к себе в постель на ночь, неловко пожала плечами и отвернулась.

Лайол одним глотком прикончил пиво, которым запивал свое виски, и датавизировал запрос регистрационному компьютеру космопорта. Ответ подействовал на него, точно запущенный в нейросеть коварный и до ужаса эффективный троян-протрезвитель.

Когда она была в бегах последний раз — тридцать лет назад — Алкад приходилось видывать и более жалкие номера. В отеле брали почасовую плату, и останавливались в нем по большей части звездолетчики на коротких стоянках и местные жители, желавшие предаться в тишине и покое порокам современной технологии. Окон не было — отель был врезан в скалу в глубине утесов на краю биосферной каверны. Так было дешевле, а постояльцы даже не замечали.