Одержимость киллера (ЛП) - Льюис Тиа

Я видел, как Жарков толстыми пальцами с золотыми кольцами цеплялся за Тесс, а его жирная шея дрожала, пока он изо всех сил пытался сдержать свою тошнотворную похоть. Я вообразил себе его уродливый живот, нависший над членом, и как его пальцы-сардельки лапали тело девушки. Представил, как ее рот открылся в крике о помощи, как она пыталась отползти, а Жарков, засмеявшись, небрежно шлепнул ее по затылку. А затем мой разум вызвал образы, от которых меня затошнило и скрутило живот. Мне мерещилось, как Жарков навалился на Тесс и придавил ее своим телом, сверкнув посеребренными зубами в злобной усмешке. Его жирная задница двигалась вверх-вниз, вверх-вниз, а Тесс исчезла где-то под его расплывшимся животом. Я чувствовал запах пота, запах ее страха и слышал приглушенные протесты Тесс, когда он насиловал ее снова и снова. Все это представилось мне в течение нескольких секунд. Я сжал кулаки и челюсть, заскрипев зубами. Затем немного расслабился, потому что уже принял решение. Сейчас необходимо было успокоиться, настала пора поработать.

Квиктоу сделал еще шаг вперед. Ганнер встал рядом с ним и глубоко дышал. Я вспомнил, что Ганнер всегда мечтал встретиться со мной лицом к лицу. Он был одним из тех идиотов, которые проводили каждую секунду своей жизни в спортзале и заглядывались на себя в зеркало при каждом удобном случае, улыбались и напрягали мышцы, как Арнольд Шварценеггер. Он не понимал, что иметь большие мускулы — это лишь половина успеха; нужен инстинкт, звериное чутье и острый ум убийцы. А Ганнер — просто тупица. В то время как я был машиной для убийств.

— Никаких драк в моем ресторане! — завопил китаец, размахивая руками над головой. — Никаких драк! Марш на улицу!

— Где она? — потребовал Квиктоу. — Ты реально пойдешь против семьи Бьянки и рискнешь всем ради какой-то шлюхи, которую даже не знаешь? Никогда не думал, что ты такая тряпка, Зверь.

Он посмотрел мне в лицо, выпятив нижнюю губу, и задрожал, словно не понимал происходящего. Может, когда-то Квиктоу и смотрел на меня снизу вверх, но это время давно прошло. Он не станет смотреть так на человека, который ослушался Босса или пошел против семьи. Семья и верность были основой ценностей Бьянки, и мой поступок являлся предательством. Возможно, лгать Боссу было не самой лучшей идеей, но будь я проклят, если позволю чему-то случиться с Тесс.

— Нет смысла разговаривать с ним, дружище, — прорычал Ганнер сквозь стиснутые зубы. — Он опьянен молоденькой давалкой. Я слышал кое-какие истории от русских о той узкой киске, которую он так оберегает.

— Так ты общаешься с русскими, Ганнер? — удивленно спросил я.

Квиктоу взглянул на меня, а потом на Ганнера.

Уверен, он думал о том же, о чем и я: «Ты общаешься с врагами? Крыса!»

— А Босс в курсе? — спросил Ганнера Квиктоу.

Ганнер проигнорировал Квиктоу и скрестил руки на груди, понимающе ухмыльнувшись.

— А еще я слышал, что Жарков прилично растянул маленькую киску этой шлюхи. Говорили, он хорошенько ее оттрахал. И она теперь не такая тугая, — хихикнул он, явно попытавшись спровоцировать меня. — Но, насколько мне известно, девка компенсирует это другим способом. Сосет без остановки. Она отсасывала Жаркову два часа подряд! — Ганнер истерически рассмеялся. — Почему ты защищаешь эту шлюху…

Что-то во мне вспыхнуло, когда Ганнер заговорил о Тесс в таком ключе. Наверное, мой брат был мудр даже будучи мертвым: я понимал, что начинал заботиться о ней. Какое Ганнер имел право молоть такую чушь? Он не должен был даже произносить ее имени своим гребаным ртом.

— Ганнер, ты гребаная крыса! — шокировано выпалил Квиктоу.

Китаец испуганно вскрикнул, когда я через весь ресторан бросился к Ганнеру.

Судя по всему, я был слишком занят мыслями о Тесс, потому что ублюдок отскочил и нанес мне неожиданный удар прямо в лицо. Ошеломленный, я упал на колени и прижал руки к лицу, почувствовав, как между пальцев потекла кровь. Я громкий застонал, и если бы не знал Ганнера лучше, то подумал бы, что он сломал мне нос.

— Ты сегодня не в лучшей форме, а, Зверь? — Ганнер засмеялся и покачал головой. — Вот что бывает, когда связываешься со шлюхой…

Прежде чем он успел закончить, я вскочил и нанес Ганнеру мощный апперкот. Кулак хрустнул от удара в подбородок ублюдка, а по руке прошла дрожь. Я был выносливым и готов к битве. Подпрыгнул на пальцах ног несмотря на то, что кровь лила из моего носа. Ганнер упал на один из столов, ударившись задницей о край мебели. Он соскользнул на пол и застонал.

Квиктоу бросился на меня, раскинув руки, но я знал, что у него была слабость, которая давала мне преимущество. Он получил пулю в ногу, и я буду целиться в раненую конечность, если дело дойдет до этого. Я нырнул за спину Квиктоу, схватив его за шею и заломив руки за спину.

— Я тебе не враг, Квиктоу! — прорычал я.

— Вы оба пошли против семьи! — заорал Квиктоу.

У меня не было другого выбора, кроме как защищаться. Я повернулся и изо всех сил ударил Квиктоу ногой в область колена сзади. Парень вскрикнул и, споткнувшись, упал вперед, издав при этом по-детски громкий всхлип. Я знал, как выглядел: глаза сузились, в висках пульсировала кровь, а челюсть плотно сжалась. У меня было лицо человека, выполнявшего свою работу: сосредоточенное лицо солдата или наемного убийцы во время задания.

Когда я обернулся, Ганнер уже стоял на ногах.

— Идите на улицу! Идите на улицу! — китаец обошел стойку и встал перед ней, протянув руки в защитном жесте. — Здесь вы драться не будете!

Из кухни вышла маленькая девочка с черными как смоль косичками, держа в руках изжеванную куклу Барби. Девочке было не больше восьми лет, и она смотрела, как мы пытались убить друг друга. Ее карие глаза широко раскрылись, то ли от страха, то ли от любопытства, я не мог сказать точно.

— Ты просто гребаный идиот! — рявкнул Ганнер. — Какого хрена ты всем рискуешь?

— Считаешь себя крутым чуваком, потому что мелешь всякую херню о женщинах? — спокойно ответил я, вытерев кровь с лица. Я разжал кулаки, готовый душить или хватать руками. — Чувствуешь себя важным перцем, унижая женщин? Я больше не позволю тебе говорить о Тесс, а, если скажешь хоть еще одно гребаное слово о ней, то прикончу тебя прямо здесь.

Я услышал приглушенный звук кроссовок Квиктоу. Он шагнул почти неслышно, но только не для моего натренированного слуха.

— Еще один гребаный шаг ко мне, и он станет твоим последним, — предупредил я, даже не повернувшись к нему.

Квиктоу замер.

Брови Ганнера взлетели вверх.

— Я крутой? — он громко расхохотался, поднял кулак и ударил себя в грудь. В это же время маленькая девочка в дверях заплакала, уронила свою Барби и бросилась обратно на кухню.

— Вам пора сваливать, — сказал я, контролируя действия Квиктоу, который смотрел на Ганнера.

— Ганнер, думаю, нам лучше…, — пробормотал Квиктоу. Он массировал ногу, и я слышал в его голосе мучительную боль. Квиткоу не был ровней ни одному из нас, ему лучше всего было оставаться на месте и нам не мешать.

— Нет! — Ганнер будто увеличился в размерах, а его голос наполнил маленький ресторанчик, словно звуковая сирена. Китаец снова забежал за прилавок и присел на корточки за кассой, уставившись на Ганнера как на огромный валун, готовый уничтожить все на своем пути, в том числе и его имущество. — Вернуться к Боссу и сообщить, что мы облажались? — он покачал головой, его лицо выглядело напряженным и недоверчивым. — Можешь вернуться, если хочешь, Квиктоу. Но я закончу это дело. А сдашь меня Боссу, я сломаю тебе вторую ногу.

Квиктоу кивнул в знак согласия.

Ганнер ухмыльнулся мне.

— Я закончу это, потому что твоя шлюха — никчемная сучка, и она хороша только для того, чтобы сосать и трахаться. И прежде, чем вернуть ее русским, я трахну ее в маленькую, гребаную задницу, потому что Жарков уже испортил ее киску!

Квиктоу завопил, китаец заткнул уши, а Ганнер попытался достать пистолет, но опоздал. Я вытащил оружие из внутреннего кармана куртки, прицелился в голову Ганнера и нажал на спусковой крючок. Выстрелив, я не почувствовал гнева. Я вообще ничего не чувствовал, кроме удовлетворения: глубоко засевшего удовлетворения от того, что мне удалось защитить свое. Я правильно поступил: защитил честь Тесс и уберег ее от опасности. Непонятно почему это меня так обрадовало, но я точно знал, что не позволил бы случиться тому, о чем говорил Ганнер.