Назия просит обойтись без поминок - Таха Кехар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этих словах Долли вдруг переместилась в пыльный кабинет. Она сидела на вращающемся кресле, его подлокотники скрывались под письменным столом красного дерева. Фарид, щеголявший напомаженной прической и стройным телосложением, сидел за этим самым столом, прямо напротив нее, попивая чай, выпуская серые кольца дыма в и без того прокуренный воздух и крича в беспроводной телефон на репортера, который решил не явиться сегодня на работу. Привыкшая к его вспышкам гнева, Долли смогла абстрагироваться от громкого, пронзительного голоса мужа. Через стеклянную дверь она окинула взглядом офис мужа и кабинки, в которых сидели, ссутулившись, тучные мужчины – стряхивали на стопки газет пепел сигарет и тушили окурки об пол. Долли уже собиралась отвести взгляд, как вдруг заметила худощавую женщину в зеленом шальвар-камиз, стоявшую у книжного шкафа: она рассматривала коллекцию иллюстрированных подарочных изданий Фарида, собирая окрашенные хной волосы в низкий пучок. Любопытство заставило Долли рассматривать женщину даже после того, как Фарид агрессивно хлопнул телефон на стол. Она даже не заметила, как он встал, подошел к стеклу и постучал по нему, чтобы привлечь внимание женщины в зеленом. Долли сумела выйти из транса, только когда та наконец вошла в кабинет, кивнула и представилась Назией Сами.
– Назия говорит, что много слышала обо мне от Фарида-сахиба, – сказала Долли Салману. – Теперь Фарид поворачивается ко мне и хвалит навыки Назии как редактора и писателя. Он просит меня прочесть ее рукопись, потому что верит, что это исключительное произведение. И я, хотя настроена скептично, соглашаюсь посмотреть ее работу.
– Какие чувства вы испытываете к Назии во время этой встречи?
– Я думаю, что она красива и очень мила, – ответила она после небольшого колебания. – Меня к ней притягивает с первых минут, хоть я ее и побаиваюсь.
– Почему вы боитесь?
– Меня гложет подозрение, что она крутит интрижку с моим мужем.
– Почему вы так думаете?
– Не знаю. Фарид вечно флиртует с коллегами-женщинами. Поэтому я никогда не могла понять, кто ему просто подруга, а кто рано или поздно станет любовницей.
– Она действительно крутит интрижку с Фаридом?
– Пока еще нет, – сухо ответила Долли. Ее явно покоробила интонация, с которой Салман задал этот вопрос.
– Когда начнет?
– Не знаю, – Долли сердито нахмурилась, недовольная подобным допросом. – Пока знаю только, что совершенно очарована ею.
– Что вы еще можете сказать об этой встрече?
– Я приглашаю ее в свой офис. Назия покидает комнату с улыбкой на лице. Не могу объяснить почему, но мне кажется, что за этой улыбкой она скрывает боль. Она не хочет, чтобы окружающие считали ее слабой или уязвимой.
– Что происходит после ее ухода?
– Фарид говорит мне, что она бывшая жена бывшего члена ДМК Салима Сабира – того, что пропал несколько лет назад. Никчемный человек. Кто же вот так бросает жену и ребенка?
– Что еще вы можете сказать мне о вашей встрече с Назией в офисе? – спросил Салман, снова возвращая ее к основной теме. – Ваше мнение о ней изменилось после того, как вы увиделись снова?
– Нет, – лаконично отозвалась Долли, будто защищаясь от обвинения.
– Расскажите о второй вашей встрече, – потребовал Салман.
И Долли внезапно увидела себя сидящей в своем старом офисе на Тарик-Роуд. Она глядит в окно, и ее длинные, до пояса, волосы развевает легкий ветерок. За окном – билборды, которые, усеяв безоблачный горизонт Карачи, скрывают нагромождение фасадов. По правую руку, возле развязки Аль-Вали, – белый плакат с надписью «Дай себе волю» и телефонным номером, выведенным красным. Рядом с ним – реклама: мультяшный ребенок в кофте в бело-голубую полоску сжимает в одной руке зубную щетку, а в другой – банку зубного порошка «Дентоник». В отдалении Долли подмечает крупный билборд холодильников «Вэйвз» на бульваре Шахра-э-Фейсал, который она пересекает каждый день по дороге домой.
Опустив взгляд, она видит измотанных торговцев, закрывавших ставни на своих магазинах. Алтаф-бхай объявил очередную забастовку по всему Карачи, хотя сам его уже давно покинул: предпочел комфорт изгнания ужасам и непредсказуемости города. Долли слышит далекий звон выстрелов, разрезающих воздух. В любую секунду может нагрянуть разъяренная толпа, выкрикивающая слоганы и с оголтелой одержимостью поджигающая автобусы, машины и магазины. Скорость, с которой закрываются торговые точки, говорит о том, что опасность надвигается страшными темпами. Долли думает, что нужно позвонить Фариду, чтобы узнать у него свежие новости о волне уже знакомого хаоса, накрывшего город.
Она идет запереть главные двери офиса, чтобы никакой негодяй к ней не вломился. Долли убеждена, что Назия сегодня не придет. Кто рискнет продираться через улицы, заваленные горящими шинами, пылающими микроавтобусами и джутовыми мешками с расчлененкой? Но, собравшись закрыть двери, она замечает Назию, поднимающуюся по лестнице. Вокруг ее головы обмотана черная дупатта.
– Она пришла ко мне, несмотря на забастовку ДМК, – ответила Долли. Ее голос звучал немного механически.
– Что происходит дальше? – твердо сказал Салман. Он хотел, чтобы пациентка вспомнила все в деталях.
– Она вынимает рукопись из сумочки, и я ее просматриваю. Следующие несколько часов я читаю, слово за словом, и понимаю, как ошибалась по поводу ее способностей. Я заворожена ее талантом рассказчика. В своих произведениях Назия умеет выражать все свои страхи, тревоги и комплексы, о которых стесняется говорить вслух. В ту же секунду, как я дочитываю книгу, я обещаю издать ее.
– Что еще случается в этот вечер? – спросил он, ожидая, что Долли плавно пройдется по своим мыслям и вспомнит еще что-нибудь, что забыла упомянуть.
– После того как ситуация стабилизируется, я подвожу ее до дома сестры.
– Вы говорили о чем-то еще? – спросил он, подталкивая ее активнее перематывать прошлое.
– Мы сидим в офисе, и Назия спрашивает, пишу ли я сама, – пробормотала Долли, не желая резаться об осколки этого воспоминания. – Никто из тех, кого я публиковала, никогда не задавал мне такого вопроса. Они все напыщенные эгоисты, им плевать, что я не сплю ночами, потому что тоже пишу собственную книгу. Назия – первый человек, который этим заинтересовался. В тот же день я показываю ей отрывки из черновика.
– Что она думает о них?
– Ей очень нравится то немногое, что я показала, – довольно улыбнулась Долли. – Она подбадривает меня, советует писать больше, рассказывать больше историй. В последующие месяцы при каждой нашей встрече она читает по одной главе моей книги и всегда хвалит мою работу. Когда я издаю ее первый роман, «Женщина без мужчины», Назия настаивает на том, чтобы на званом обеде по этому случаю я прочла
