Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Операция, получившая название «Schulung» («Упражнение»), была срочно разработана группой специально отобранных офицеров, давших подписку о неразглашении, и 16 июня была представлена начальником группы полковником Йодлем на рассмотрение совета обороны рейха. Разработка плана была столь секретной, что Бломберг, переписавший своим почерком оригинальный приказ Гитлера, не открыл истинную цель плана даже начальнику Генштаба генералу Людвигу Беку и главнокомандующему сухопутными войсками генералу Вернеру фон Фричу.

Осуществление операции было отложено, поскольку Гитлер не рискнул идти на столь провокационные действия без достаточно благовидного предлога. Бломберг снова и снова докладывал ему об опасениях его генералов, считавших, что рейхсвер еще слишком слаб и плохо оснащен для авантюры, которую Гитлер, как им казалось, замышлял.

Потребовался ряд событий, подтолкнувших Гитлера к развертыванию операции.

В первом из серии совещаний с Гитлером 26 декабря Канарис доложил фюреру, что французский и британский генеральные штабы провели консультации по координации планов на случай чрезвычайных событий в Рейнской области.

11 февраля 1936 года французское правительство включило еще не ратифицированный договор с Советским Союзом в повестку Национального собрания. В тот же день адмирал Канарис попросил фюрера о немедленной приватной аудиенции и в тот же вечер в 20 часов доложил ему об информации, полученной от своего парижского резидента. Это был текст секретных военных пунктов франко-русского пакта, переданный немцам высокопоставленным чиновником с Кэ-д-Орсэ, ярым противником сближения с СССР.

Основные пункты договора в нескольких словах означали возможность вторжения совместно с чехами в Германию для обуздания экспансионистских устремлений Гитлера.

Едва Канарис покинул рейхсканцелярию, как Гитлер вызвал генерала фон Бломберга и приказал подготовить операцию «Упражнение» на самое ближайшее время. Бломберг вновь прибыл к Гитлеру 27 февраля, в день, когда французское Национальное собрание ратифицировало договор с Советским Союзом, доложил фюреру, что подготовка закончена, и получил приказ приступить к осуществлению операции всего лишь через неделю – 7 марта.

До этого момента операция «Упражнение» была всего лишь тем, что означало ее название, – штабными учениями, предназначенными для обучения боевому планированию для поддержания готовности строевых частей. Бломберг хотел, чтобы так думали даже его ближайшие помощники. Но 2 марта он позвонил генералам Беку и Фричу и сообщил им, что «Упражнение» является боевой операцией, и передал приказ Гитлера быть готовыми к выступлению через пять дней.

Ответом была буря протестов. Фрич заявил, что у него в наличии имеется лишь 35 тысяч солдат и офицеров, из которых можно сформировать лишь одну боеспособную дивизию. Бек утверждал, что французы против наскоро собранных экспедиционных сил Фрича смогут быстро отмобилизовать не менее двадцати отлично оснащенных дивизий и «устроить мясорубку».

«Атмосфера, – как позднее писал Йодль, – напоминала обстановку за столом рулетки, когда игрок ставит на номер».

Бломберг, единственным аргументом которого был категорический приказ Гитлера, вместе с Беком и Фричем прибыл к фюреру, и генералы доложили о своих сомнениях. Гитлер был неумолим.

– Я лучше знаю, – заявил он. – У меня есть абсолютно надежная информация, что французы не направят против нас ни одного солдата. Но вы убедитесь не только в этом. Весь мир воспримет освобождение нашими войсками Рейнской области от версальского ига как свершившийся факт, и все этим и кончится.

Затем, как бы признаваясь, что некоторые сомнения все же могут быть, он напыщенно заявил ошеломленным военачальникам:

– Что же касается меня, то я ставлю на кон все. Я твердо уверен в успехе. Но если мы проиграем, если французские войска вынудят нас отступить, я восприму все последствия как мое собственное поражение и подам в отставку с постов фюрера и рейхсканцлера.

Генералы молча смирились. Бек, который терпеть не мог Гитлера и настолько ненавидел фашизм, что в конце концов отдал жизнь в борьбе против него, в глубине души надеялся, что эта авантюра провалится и Германия избавится от Гитлера и его приспешников. Но у него не было выбора. Переброска войск началась скрытно и силами одного батальона, чтобы «понести минимальные потери, если французы вдруг начнут контрнаступление». Командиры передовых частей получили опечатанные пакеты с приказом немедленно отходить, если встретят хотя бы передовые патрули франко-британских войск.

Тем временем разведывательные сведения были малоутешительными. Абвер, впервые после назначения Канариса подвергшийся настоящему испытанию, уже закрепился в Рейнской области, как и положено, следуя впереди войск. В Мюнстере для действий против Франции под видом коммерческого предприятия было открыто отделение абвера. Организацией постоянного сбора информации занимался филиал в Трире под руководством майора Ганса Стефана, лучшего абверовского специалиста по «линии Мажино»; вскоре к нему присоединился капитан Оскар Райль, бывший полицейский инспектор в Данциге, ставший руководителем фронтовой разведки.

Канарис сумел представить Гитлеру копию подлинного французского приказа о мобилизации 13 дивизий на случай чрезвычайной обстановки. Из Трира разведка доносила, что все фортификационные сооружения от Лиона до Меца и Нанси срочно доукомплектовываются личным составом, прибывающим из столь отдаленных мест, как Марсель.

Между тем Forschungsamt, дешифровальная служба люфтваффе, перехватывавшая и читавшая французские дипломатические депеши, представляла тексты телеграмм французского посла в Берлине Андре-Франсуа Понсэ. Этот блестящий дипломат еще с ноября 1935 года настойчиво предупреждал Париж, что Гитлер «намерен использовать» франко-советский пакт «в качестве предлога для оккупации Рейнской демилитаризованной зоны» и что он «лишь выжидает соответствующего момента для действий». В телеграмме от 13 февраля посол сообщал, что Гитлер «готовит почву для броска в Рейнскую область».

Из Лондона поступали полные опасений и предостережений депеши от военного, военно-морского и военно-воздушного атташе. Телеграммы военного атташе были наиболее пессимистичны. Он писал, что его приятель из военного министерства предостерегающе заявил, что Англия обязательно выступит на стороне Франции, если Гитлер осмелится начать передвижения в сторону демилитаризованной зоны.

Что же перед лицом всех этих тревожных докладов придавало Гитлеру такую уверенность в том, что ему нечего опасаться французов? Что за «абсолютно надежная информация», упомянутая им в разговоре с генералами, делала его столь убежденным в успехе?

В тот же период фюрер получал разведывательные данные из Парижа и Лондона и предпочел более полагаться на них, чем на пораженческие послания лондонских атташе военному министру.

В потоке информации адмирал Канарис выудил одно, которое особенно заинтересовало Гитлера. По данным агента абвера, высокопоставленного чиновника МИДа, «непременной составляющей французских военных планов является обязательное участие англичан». Агент сообщал, что «командующий французскими сухопутными войсками генерал Гамелен заявил [министру иностранных дел Пьеру] Фландену, что он не может (или не хочет) посылать войска в Рейнскую область, если не присоединятся англичане».

В то же время министр иностранных дел Германии барон фон Нейрат заверял Гитлера, что англичане не намерены оказывать французам поддержку, на которой настаивал Гамелен. Это безапелляционное утверждение весьма осторожного дипломата основывалось на многочисленных телеграммах германского посла Леопольда Густава Александра фон Хеша, занимавшего этот пост с 1932 года. «Запад не выступит» – был основной лейтмотив сообщений фон Хеша, прозвучавший в одном из докладов фюреру. Леопольд фон Хеш, пятидесятипятилетний холостяк с безупречной репутацией, недавно отметивший тридцатилетие блестящей дипломатической карьеры, играл неоднозначную роль в развертывающемся кризисе, испытывая внутренний конфликт, типичный для многих германских дипломатов тех лет. Лучшие свои годы он провел в Лондоне и Париже и проникся не только внешней формой, но и сутью западной демократии. Испытывая неприязнь к варварскому режиму Гитлера, он тем не менее честно и добросовестно вплоть до самого печального конца служил ему.

У посла были превосходные источники информации о тенденциях и планах британской внешней политики. Пользуясь исключительной популярностью в высшем английском обществе, он был радушно принимаем в Форин Офис, и ему полностью доверяли постоянный заместитель министра сэр Роберт Ванситтарт и восходящая звезда министерства, начальник центральноевропейского департамента Ральф Уигрем.