...и Северным океаном - Георгий Кублицкий

В начале зимы Бегичев уехал в тундру. Вернулся только по весне. Мешки, привязанные к его оленьим нартам, распирало от песцовых шкурок.

Дудинцы подумали было, что приезжий все-таки «тунгусничал», то есть по торгашеской грязной традиции спаивал кочевников и за бесценок забирал у них пушнину. Так делали многие, и это было не в диво.

Но вернувшиеся из тундры охотники рассказали, что новичок сам ставил ловушки-пасти, сам добывал песца, мерз в снегах, ночевал в холодных чумах.

Пришелец, «чужак», человек «с Большой Земли» (выражение, родившееся, должно быть, на островных зимовках) стал своим среди аборигенов.

А ведь люди Таймыра не отличались доверчивостью и далеко не каждому открывали душу. По Северу рыскало немало авантюристов, хищников, бессовестно обманывавших «инородцев». Жизнь жестоко учила простодушных кочевников, делала их скрытными и осторожными, заставляла долго присматриваться к новому человеку, пожаловавшему на становище.

Кочевники дали моряку имя «Улахан Анцифер» — «Большой Никифор». Было похоже, что моряк приживается на Таймыре.

На следующий год Бегичев опять уехал на промысел.

Однажды он грелся в чуме старого Захара Бетту и рассеянно слушал его, рассказы, где быль мешалась с небылицами. Захар вспоминал прежние времена и, конечно, говорил, что раньше люди были крепче, храбрее, вообще— лучше.

— Ходили, однако, к «Шайтан-земле». Теперь кто пойдет? Далеко боятся идти…

Бегичев насторожился. Что это за земля?

— Я был молодой, сам ходил к ней, с берега ее видел. На ту землю, однако, никто не ходит, там шайтаны своих волков пасут.

Мало ли небылиц рассказывают на Таймыре? Послушать стариков, так в тундре за каждым камнем шайтан.

А Бетту продолжал: плохой остров, много там людей погибло. Большой остров, «Шайтан-земля», «Земля дьявола». Хоть и недалеко от берега, как раз против Хатангской губы, да только нет теперь смельчаков, чтобы туда добрались…

Против Хатангской губы? Там на карте — синь, простор.

— Слушай, Бетту, я бы пошел на «Шайтан-землю». Да ведь это все сказки, нет такой земли.

Старик разволновался. Как это нет?! Пусть у него отнимутся ноги, пусть отсохнут руки, если он врет! Есть «Шайтан-земля», сам видел ее с Соляной сопки!

Он, Бетту, такой человек, что врать не будет: ходить на ту землю не ходил, побоялся, а видеть видел. Ходить туда страшно, шайтан напускает на людей свирепых волков. Был такой охотник Сизой, храбрец из храбрецов, добрался до «Шайтан-земли», да только там и сложил свои косточки…

«Шайтан-земля», «Земля Санникова». Сопоставление пришло невольно. Вспоминался Толль, его вера, его отвага. Может, и «Шайтан-земля» примерещилась и исчезла. А вдруг? Нет, проверить все же надо!

В начале 1908 года Бегичев отправился в тундру. К весне с двумя спутниками он пересек весь Таймыр. Они нашли сопку, о которой говорил Бетту. Морозная дымка размывала дали. В стекле бинокля надо льдами маячила призрачная синеватая полоска.

Земля! Взять на нее направление по буссоли было делом нескольких секунд. Бегичев налегке погнал оленью упряжку через нагромождение льдов.

Так вот она какая, «Земля дьявола»! Голый остров. Множество песцовых следов. Черные камни, торчащие из-под плотного снега. И что важно — похожий на мох ягель, олений корм.

Новоселы «Земли дьявола» наспех сложили избушку из плавника, Бегичев торопился: надо обойти остров, начертить его карту.

Как это делается, он представлял не очень точно. Но природная сметка, наблюдательность и страстное честолюбивое желание приобщиться к науке помогли ему еще во время плавания на «Заре» понять суть съемочных работ.

Трое с шагомером и буссолью пошли в обход острова. Шли весь день, ночевали возле речушки.

На рассвете боцман проснулся с неприятным ощущением близкой опасности. Выглянув из палатки, увидел волка. Зверь отбежал на бугор и стоял там, нюхая воздух.

Бегичев выстрелил, но промахнулся и тут заметил другого волка. Испуганный выстрелом, он почему-то бежал прямо к лагерю.

А олени, где же олени?!

Вот тебе и шайтановы волки. Пешком Таймыр не пройдешь. Бегичев схватил ружье, побежал к берегу. Следы оленей терялись во льдах пролива.

Одного спутника Бегичев оставил в лагере, с другим поспешил на поиски. К вечеру они пригнали стадо. Олени были целехоньки: почуяв волков, они умчались по знакомой дороге в сторону материка.

После этого несколько ночей спали по очереди, оставляя одного караулить оленей, чтобы шайтан опять не напустил на них волков. Но волки больше не появлялись. А после долгого дневного перехода так тянет ко сну… И очередной караульщик проспал половину стада.

Олени исчезли, не оставив следов.

Целый месяц Бегичев со спутниками шел по прибрежьям острова. Уже недалек был мыс, откуда они отправились вдоль берегов «Земли дьявола». И вдруг боцман увидел нечто, чему не сразу поверил: на берегу кривилась избушка-развалюха.

Так, значит, на острове уже бывали люди?!

В избушке было темно, пахло плесенью. Вспыхнул желтый огонек спички.

В полутьме Бегичев различил похожие на алебарды топоры с длинными топорищами. Стали смотреть внимательнее. В земляной пол были втоптаны шахматные фигурки странной, непривычной формы, вырезанные из мамонтовой кости.

Выходит, здесь был лагерь неведомых мореходов или промысловиков. Погибли они? Ушли на материк? И когда это было?

Бегичев видел алебарды только в музеях. Ими орудовали, пожалуй, еще до Петра Великого. Тогда сколько же избенке годков?

И о другом размышлял Бегичев. Раз здесь в старину жили русские люди, то что помешает обосноваться на острове их потомкам? Тут ведь не только зверь не пуган, но и земля не бедна.

В нескольких местах нашел Бегичев пласты каменного) угля, который хорошо горел в походной железной печке, а в горах на острове видел черную густую жидкость, похожую на нефть. Возможно, что в тех образцах горных пород, которые он всюду собирал во время поездок, тоже было что-нибудь ценное. Но в полезных ископаемых боцман разбирался плохо.

Когда настала полярная ночь и морозы прикрыли море молодым льдом, Бегичев с товарищами повез на материк добычу: туши диких оленей, песцовые шкурки, мамонтовую кость, образцы пород и растений.

По тундре, где все в движении, в вечных перекочевках, слух летит со скоростью оленьей упряжки. Тундра с одобрением присматривалась к новичку после его первого удачного песцового промысла: Теперь поход на «Землю дьявола» сделал Улахан Анцифера героем, достойным рассказов у костра.

И признание пришло не только на Таймыре.

Весной 1909 года Бегичев в черном сюртуке, в галстуке, неумело повязанном на могучей медной шее, ходил по Петербургу.

Генерал-лейтенант Вилькицкий-старший, начальник Главного гидрографического управления, принял его, заинтересовавшись картой открытого острова. Бегичева пригласили на торжественный обед в честь спуска на воду ледокольного судна «Вайгач». Он был всячески обласкан и в Академии наук. Академик Чернышев обещал ему поддержку и помощь.

В Дудинку Бегичев вернулся с бумагой, в которой таймырским властям предписывалось оказывать ему содействие, и с нетерпеливым желанием еще раз побывать на «своем» острове, чтобы основательнее обследовать его.

Многие просились со следопытом: промысел непуганого песца сулил достаток. Бегичев взял прежних спутников и двух новичков.

Весной 1910 года они благополучно перешли пролив.

Возле старинного зимовья поставили избушку из плавника. Лето минуло незаметно. Охотники мастерили песцовые ловушки. Бегичев разъезжал по острову, нанося на карту месторождения угля, собирая черепа мускусных быков и мамонтовую кость. Ему посчастливилось найти не только бивни и разрозненные части скелета, но даже кожу и мясо гигантского ископаемого.

Теперь у Бегичева были инструкции Академии наук и кое-какие книги. Он уже умел определять некоторые камни, мог правильно написать этикетку к каждому образцу.

Осень радовала приметами близкого удачного промысла: песцы шныряли по острову, и оставалось только дождаться, когда отрастет их зимний белый мех. Охотники заготовили много мяса диких оленей, запаслись топливом. Зима-не пугала, ее ждали с нетерпением.

Как-то ночью Бегичева разбудил вой. Пришла расплата за беспечность. Волки разогнали все оленье стадо.

Долгие поиски ни к чему не привели. Бегичев встревожился: надо всем уходить на материк, без оленей в тундре беда.

Но двое, Гаркин и Семенов, задумали остаться. Вот еще, уходить от промысла, когда песец сам в руки идет! Можно ведь высматривать ловушки и на лыжах.

Бегичев сердился, упрекал упрямцев в жадности, глупости, но убедить их так и не смог. Темной полярной ночью в самые свирепые морозы он, оставив двоих в избушке, с остальными спутниками пешком перебрался через пролив на материк.