Гипноз и «чудесные исцеления» - Мария Рожнова

«После того как члены комиссии признали, что флюид жизненного магнетизма не познается ни одним из наших чувств и не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытали, после того, как они установили, что касания и поглаживания лишь в редких случаях вызывали благотворное изменение в организме и имели своим постоянным следствием опасные потрясения в области воображения, после того, как они, с другой стороны, доказали, что воображение без магнетизма может вызывать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать, они единогласно постановили, что ничто не доказывает существования магнетически-жизненного флюида и что, таким образом, этот не поддающийся познанию флюид бесполезен, что разительное его действие, наблюдавшееся при публичных сеансах, должно быть частично объяснено прикосновениями, вызываемым этими прикосновениями воображением и тем автоматическим воображением, которое, против нашей воли, побуждает нас переживать явления, действующие на наши чувства. Вместе с тем комиссия обязывает присовокупить, что эти прикосновения, эти непрестанно повторяющиеся призывы к проявлению кризиса могут быть вредными и что зрелище таких кризисов опасно в силу вложенного в нас природою стремления к подражанию, а потому всякое длительное лечение на глазах у других может иметь вредное последствие».

Этот уничтожающий отзыв, кроме того, сопровождался секретным донесением на имя короля, в котором в неясных выражениях намекалось на опасность для общественной нравственности увлечения животным магнетизмом.

Так бескомпромиссно и категорически высказалась французская академия наук против того, что через сто лет, в 1882 году, она же признает на основании работ знаменитого невропатолога Шарко.

Быстро пробежит время, и через полтора столетия в чеканных построениях павловской теории, в железной логике открытых ею законов высшей нервной деятельности найдут свое объяснение случаи исцеления у месмеровских магнетических баков.

Но обо всем этом наш рассказ еще впереди, а теперь в заключение несколько слов о судьбе животного магнетизма и его создателя.

Да здравствует разум и долой животный магнетизм! Таково было отношение к нему просветителей и рационалистов. Казалось бы, магнетизм обречен.

Но именно в это время можно наблюдать как раз самую яркую для той эпохи вспышку увлечения животным магнетизмом в высших сферах французского общества. В королевских покоях, во дворцах аристократов, в салонах знатных дам все чаще с благоговением произносится имя Месмера. Английский историк Томас Карлейль в нашумевшей в свое время книге «Французская революция», описывая нравы аристократов накануне революции, так рассказывает о том поистине «магнетическом» влиянии, которое оказывал Месмер на французских аристократов: «В длинном одеянии он прохаживается, ловя повсюду восхищенные взоры… льется нежная музыка… Вокруг его магнетической мистерии… сидит бездыханный круг красоты и обожания, каждая — живое круговращение потоков страсти… О, женщины… велика ваша непостоянная вера».

Под влиянием Месмера придворные дамы испытывают непреоборимое влечение к тайным, оккультным наукам, к белой и черной магии. Блестящий авантюрист и шарлатан граф Калиостро (под каковым псевдонимом выступал отнюдь не знатный проходимец — доктор Бальзамо) предсказывает судьбу и наделяет своих пациентов волшебными микстурами и бальзамами, говоря об Иисусе Христе и Магомете, как о своих личных знакомых. И таких «чудодеев» было много.

Увлечение определенных кругов общества мистикой в век разума объяснялось страхом перед грядущим социальным переворотом, ощущением собственного бессилия, неспособности реально изменить ход событий, потребностью утешиться и, отчасти, тайной надеждой: если уж нельзя остановить неумолимое развитие событий с помощью средств, доступных человеческому разуму, может быть, существуют потусторонние силы, способные прийти на помощь? Может быть, можно призвать духов, обладающих всесилием и потому способных остановить, обуздать бурю народной стихии? И может быть, удастся обратить в свою веру тысячи и тысячи тех, кто упоен верой в безграничную силу разума. Может быть, удастся доказать им, что они ослеплены, что разум бессилен, что улучшить мир невозможно, поэтому все должно оставаться таким, каким было от века…

Прошло немного времени, освежающая гроза революции пронеслась над Францией. Феодальный строй рухнул. Великие «маги» не спасли аристократов, многие из которых вслед за королем сложили голову под ножом гильотины. Месмер не мог найти себе применения в революционной Франции и эмигрировал в Швейцарию, где в забвении и безвестности умер в 1815 году, достигнув глубокой старости.

Но семена, посеянные Месмером, дали всходы. Его горячий поклонник и последователь магнетизер-любитель граф Максим де Пюисегюр, занимаясь из филантропических побуждений магнетическим лечением вассальных крестьян в своем родовом имении Бюзанси, совершенно неожиданно для себя на пастухе Викторе открыл явление искусственного сомнамбулизма, которое в дальнейшем станет одним из краеугольных камней в учении о гипнозе.

Однажды, начав магнетизацию Виктора и ожидая в соответствии с учением Месмера получить у него состояние кризиса с конвульсиями, Пюисегюр заметил, что парень заснул. Он хочет его разбудить и не может. Тогда он ему приказывает встать — тот встает, приказывает идти — идет, говорить — тот говорит, и все это с закрытыми глазами, в очевидном сне. Картина точь в точь такая, какая бывает у лунатиков или сомнамбул во время их ночных прогулок, но здесь это возникло днем и не случайно, а как результат воздействия магнетическими пассами. Конечно, Пюисегюр тогда не мог знать, что здесь все дело не в этих, как он выражался «магнетических пассах», а во внушении, но факт налицо: во время лечения было достигнуто сомнамбулическое состояние гипноза. Пюисегюр в дальнейшем много экспериментировал и даже написал книгу «Поиски, опыты и физиологические наблюдения над человеком в состоянии естественного сомнамбулизма и сомнамбулизма, вызванного магнетизацией», вышедшую в свет в 1811 году.

Так, блуждая в потемках ложных представлений, сам не ведая о том, Месмер вслепую натолкнулся на факт психического лечения. Судьбой было уготовано ему стать предтечей гипнологии и научной психотерапии. До конца своей долгой жизни оставался он фанатично преданным приверженцем своего, как правильно сказали академики, несуществующего флюида, но если он ошибся, непоколебимо веря в его реальность, то и они ошиблись, не поняв существа большого открытия, которое было сделано Месмером, — открытия факта психического лечения.

Но понятно, что мы не можем связать с именем Месмера начало научного периода в изучении гипноза, внушения и психотерапии. Он в лучшем случае был интуитивным предтечей.

Научная эра гипнологии и гипнотерапии началась с исследований и работ английского хирурга Джемса Брэда.

«Гипноз — это сон»

Хирург Джемс Брэд постоянно жил и практиковал в крупном промышленном городе Англии Манчестере, который к началу XIX века стал крупным центром политической и научной жизни.

Отгремели грозы французской революции и революционных войн, потрясших всю Европу. Но утвердилось ли после этого подлинное царство разума? Разве не стала еще более глубокой пропасть между нищетой и богатством? Разве обещанные свободы не оказались свободой умирать с голоду?

В Европе после завершения наполеоновских войн торжествуют реакционные политические режимы. Оплотом реакции выступает Священный Союз, объединение европейских монархий, одержавших победу над революционной Францией. Но победители не чувствуют себя спокойно. Европа похожа на огнедышащий вулкан, который уснул лишь на время. Страх за себя, страх перед будущим, перед массами заставляет тех, кто мечтает остановить ход истории, вновь искать спасения в мракобесии и мистике.

В это время на гребне очередной волны влечения к мистике вновь появляется тяга к месмеризму.

Казалось, «само провидение» послало этим темным силам «животный магнетизм», и, как отмечает Ф. Энгельс, церковь сразу увидела в нем желанное средство воочию доказать истинность религиозных догм и ложность материалистических взглядов социалистов-утопистов. Некоторые рьяные сторонники католицизма на первых порах увлечения «магнетизмом» даже прямо советуют взять его на вооружение церкви в расчете на то, что этот волшебный ключ к чудесам поможет ей вернуть былое могущество. Может быть, именно из этих соображений в 20-х годах XIX века в Берлине кандидатам богословия читали специальный курс лекций по «животному магнетизму».

Как грибы после дождя, повсюду вырастают магнетические общества, пишутся и публикуются головокружительные «научные» трактаты, здесь и там появляются новоиспеченные носители волшебной магнетической силы.