Гипноз и «чудесные исцеления» - Мария Рожнова

Как грибы после дождя, повсюду вырастают магнетические общества, пишутся и публикуются головокружительные «научные» трактаты, здесь и там появляются новоиспеченные носители волшебной магнетической силы.

Чем только они не удивляют публику. Тут и окоченение мышц всего тела у замагнетизированных субъектов, и полное подчинение их «железной» воле магнетизера, магнетизация на расстоянии, чудеса перевоплощения и предсказания судьбы…

Джемс Брэд (1795–1860)

Одни демонстрируют могущество своих магнетических чар с подмостков сцены, другие домогаются славы магических исцелителей, третьи не без успеха совмещают одно с другим.

Некоторые ограничивают сферу своей деятельности масштабами одной страны, иные не ступают дальше собственной провинции, более удачливые и дерзкие гастролируют по всему Европейскому континенту, находятся и такие смельчаки, кто в поисках успеха пересекают не только Ламанш, но и Атлантический океан.

Свидетелем выступлений одного из месмеристов — некоего Спенсера Холля, прямым образом поощряемого в своей деятельности церковниками, был молодой Фридрих Энгельс. Вот что он писал в статье «Естествознание в мире духов»: «…я тоже зимою 1843–1844 годов видел в Манчестере этого господина Спенсера Холля. Это был самый обыкновенный шарлатан, объезжавший, с благословения нескольких попов, провинцию и проделывавший над одной молодой девицей магнетическо-френологические опыты, имевшие целью доказать бытие божие, бессмертие души и ложность проповедовавшегося тогда оуэнистами во всех больших городах материализма…».

Случилось так, что именно в Манчестере месмеризму и был нанесен сокрушительный удар. Но сила этого удара сказалась не сразу.

Холль, о котором пишет Ф. Энгельс, был не первым месмеристом, жаждавшим удивить своей «магнетической» силой публику этого бурно растущего промышленного города. За два года до Холля здесь успел побывать разъезжавший по всей Европе известный французский магнетизер Шарль Лафонтен — внук знаменитого баснописца. На его-то выступления и пришел как-то посмотреть Джемс Брэд. Пришел со специальным, как он сам пишет об этом, заранее обдуманным намерением разоблачить мошеннические проделки месмериста.

Брэд занялся этим вопросом, когда ему было 46 лет. За его плечами солидный стаж хирурга, пользующегося большим уважением и среди своих пациентов, и среди коллег по профессии. Он не просто рядовой хороший врач, всецело ушедший в повседневную лечебную практику. Нет, он постоянно стремится осмыслить, обобщить результаты своего врачебного опыта. Он любит свое дело, думает, ищет. Неоднократно печатает в крупнейших медицинских журналах Англии, в том числе и в изданиях Королевского общества, научные статьи: в одной описывает интересную операцию по восстановлению тяжело поврежденного пальца, в другой предлагает эффективный способ устранения искривлений позвоночника и т. д.

Трезвый и вдумчивый, Брэд привык к тому, что только ясное знание реальных причин какого-либо явления дает возможность прочно держать в руках следствия. Он много читает и о магнетизме и не может примириться с тем, что эти господа — месмеристы будто бы по собственному произволу могут творить совершенно необыкновенные вещи с помощью каких-то темных, никому не понятных, чуть ли не потусторонних сил. Тут либо искусно замаскированный подлог, либо притворство. С представления, которое 13 ноября 1841 года давал магнетизер Лафонтен, Брэд уходит еще более утвердившийся в своем мнении. Между тем нам будет небезынтересно узнать мнение других людей, присутствовавших на этом представлении.

Вот что писал об этом сеансе Лафонтена репортер «Манчестер гардиан» (17 ноября 1841 года):

«Сэр Хиггинс, хорошо известный местный житель, предложил себя для магнетизации. Лафонтен начал магнетизацию в 10 час. 15 мин. В 10 час. 24 мин. глаза сэра Хиггинса закрылись. На шум в зале он открыл их, но с трудом. Через десять с половиной минут после начала магнетизации глаза закрылись снова и через несколько пассов сон был полный. Сэр Лафонтен фиксировал ноги поочередно в горизонтальном положении, затем правую руку по прямой линии несколько выше ручки кресла. В этом нелепом и утомительном положении сэр Хиггинс сидел с закрытыми глазами, с лицом несколько более бледным, чем обычно, но с выражением глубокого сна.

Эффект, который это произвело на аудиторию, до этого глубоко скептическую (о чем можно судить по вслух высказывавшимся впечатлениям), был полностью противоположен произведенному на сэра Хиггинса. Написанное на лицах зрителей жадное любопытство, вытянутые вперед тела и шеи, прикованные к магнетизируемому взгляду, глубокое молчание — полностью изменили вид собрания, до того недоверчивого и шумного. Нечувствительность была установлена уколами булавки, выстрелом из пистолета у самых ушей магнетизируемого, поднесенным к его носу нашатырным спиртом.

Сэр Лафонтен мгновенно разбудил его, как будто взмахом волшебной палочки. Сэр Хиггинс открыл глаза, но свет ламп и бурные аплодисменты оказали действие шока на его, еще оставшуюся под магнетическим влиянием нервную систему, и у него получился легкий нервный припадок, который сэр Лафонтен сейчас же успокоил».

Как видно, аудитория была совершенно покорена виденным, уверовала в «магнетическую» силу Лафонтена. Но Брэд, как мы уже говорили, лишь еще больше укрепился в своем скептицизме. Через шесть дней, желая сделать как можно более очевидным в глазах всех скрывающийся здесь обман, он снова посещает сеанс магнетизма.

Но на этот раз он подмечает один поразительный факт. Факт многое говорит только ему, Брэду, тогда как все остальные зрители почти не замечают его. А заключается он в следующем: замагнетизированный, невзирая на все прилагаемые им усилия, не в состоянии поднять веки закрытых глаз. Не в состоянии чисто физически, просто не может этого сделать, — вот что видит Брэд. Кому, кому, а Брэду, как говорят, и карты в руки. Он, так много понаторевший в глазных операциях, хорошо умеет разбираться во всех тонкостях, в самомалейших черточках движений век.

Брэд на следующий же день снова, уже в третий раз, посещает магнетический сеанс, придирчиво, внимательно присматриваясь именно к этому факту. Его вчерашнее наблюдение подтверждается, все говорит о том, что явление это вполне реально, в нем нет притворства, нет подлога. Но в истолковании причин, вызывающих это явление, Брэд с месмеристами не согласен еще более категорически, чем прежде, ибо у него тут же во время представления возникает предположение о действительных, естественных причинах этого явления. Надо уточнить его, самому проверить. И не откладывая дела в долгий ящик, поделившись и посоветовавшись со своими друзьями, он уже через два дня приступает к опытам.

Обстановка их буднична, а форма проведения до чрезвычайности проста. Серию опытов Брэд начал вечером, у себя дома, в присутствии семьи и двух друзей.

«Я попросил сэра Уолкера сесть, — описывает Брэд свой самый первый эксперимент, — фиксировать взор на горлышке бутылки из-под вина, которую я несколько приподнял над ним, чтобы вызвать значительное утомление глаз и век. Через 3 минуты его веки сомкнулись, слеза скатилась по щеке, голова склонилась, лицо слегка напряглось, он вздохнул и тут же глубоко заснул; дыхание замедлилось, углубилось, стало шумным; по рукам и плечам пробежали небольшие судороги. Через 4 минуты я его разбудил, боясь опасных последствий…».

Таким же незатейливым способом, педантично требуя лишь, чтобы испытуемые сосредоточивали на указанном им предмете не только свой взор, но и мысли, Брэд в этот и последующие дни усыпляет почти без исключения всех, кто соглашается предоставить себя в его распоряжение. Вначале это только друзья, знакомые, родные, слуги. Затем круг испытуемых быстро расширяется, Брэд выступает с докладами о своих опытах на конференциях врачей и просто перед широко интересующейся этими вопросами аудиторией в самом Манчестере, а также в Рочделе, в Ливерпуле, в Эдинбурге и в Лондоне. Доклады неизменно сопровождаются демонстрациями успешного усыпления десятков посторонних, случайных людей, среди которых взрослые, подростки и даже дети.

И все-таки Брэд не называет этот сон магнетическим, как именуют это состояние месмеристы. Брэд говорит, что вызывает с помощью своего метода особый, нервный сон, и настоятельно подчеркивает, что причины этого сна лежат не в личности того, кто усыпляет, а в самом пациенте, в своеобразном состоянии его нервной системы. Оно возникает закономерно в результате утомления сосредоточенного взора и внимания, полного расслабления мышц, находящегося в покое тела пациента и непроизвольно наступающей при этом задержки дыхания. Недаром Брэд неизменно, педантично настаивает на необходимости фиксировать взор и внимание больного на предмете, который он сам старается поместить «в наиболее благоприятной, — как он выражается, — позиции». Благоприятной — для чего? Для того чтобы вернее и лучше сконцентрировать внимание и быстрее утомить взор, а тем самым, согласно его теории, вызывать искусственный нервный сон. Вскоре Брэд находит для этого сна название, которое прочно укрепилось и в науке, и в повседневном языке, — гипноз (что, собственно, по-гречески и означает — сон). Приоритет Брэда в этом столь очевиден, что в науку вошли, как синонимы, слова — гипнотизм и брэдизм.