Кот, который проходил сквозь стены (сборник) - Лилиан Браун

Возле самого носа Квиллера пролетело перышко. Коко, как оказалось, тайком поднялся на полку, возвышавшуюся над столом, и теперь тормошил лапой чучело совы.

– Так вот что ты искал! Я должен был догадаться! – с отвращением сказал журналист. – Слезай! Оставь в покое птицу!

Коко спустился на пол и с гордым видом вышел из комнаты, ведя за собой на поводке Квиллера.

– Ты меня разочаровал, – вздохнул журналист. – У тебя раньше лучше получалось. Давай попробуем на чердаке.

Чердак был оформлен в пасторальном стиле и напоминал деревенский сарай: стены обиты светлыми выцветшими планками и увешаны керосиновыми фонарями, табуретами для доения и старыми сельскохозяйственными принадлежностями. У стойла в углу застыл вол из папье-маше, реликт мясной лавки девятнадцатого века, а на соломенной подстилке сидела белая курица породы леггорн. Посреди помещения стояли в круг кресла, и Квиллера заинтересовало их состояние. Кресло для гостиной – с сильно покореженной проволокой; резное деревянное – без двух ножек; качалка для веранды – с одним подлокотником и все такое прочее в разных стадиях разрушения. Пока он осматривал этот хлам, Коко готовился прыгнуть на белую наседку.

Квиллер дернул его за поводок.

– Не понимаю, что с тобой случилось! – возмутился он. – Голуби, совы, куры! По-моему, ты ешь слишком много птицы! Пошли.

Коко поспешил вниз по лестнице и собрался было вернуться домой, куда его нежным мяуканьем звала Юм-Юм.

– Ну уж нет! У нас есть еще одно дельце. И на этот раз постарайся быть повнимательнее.

В комнате Бена мебель стояла как попало и повсюду валялись вещи сомнительной ценности. На люстре висел длинный вязаный шарф с болтающимися грязными концами, а многочисленные шляпы – в том числе шелковый цилиндр и шапка Санта-Клауса – были разбросаны по столам, крючкам, стульям и лампам.

Квиллер обнаружил, что его комната и жилище Бена – близнецы, если не считать большого эркера. Прислушиваясь, не открывается ли дверь внизу, журналист осторожно обошел все подсобные помещения. В кухне, как и следовало ожидать, он увидел гору грязной посуды. В гардеробной, до потолка забитой свертками и коробками, он поискал ботинки, но Бен, где бы он ни находился в данную минуту, явно был в них.

– Никаких улик, – сказал Квиллер и стал пробираться к двери. По ходу он вынул свое красное перо из-за ленты шелкового цилиндра, брошенного на стул. Потом дернул за поводок и заметил коту: – От тебя помощи не дождешься. Было ошибкой заводить тебе подружку. Ты утратил свой талант.

Журналист не обратил внимания, что Коко, по-беличьи сев на задние лапы, теребит концы длинного шарфа, свисающего с люстры.

Пятнадцать

Когда пришло время собрания в салуне «Развяжись пупок», Квиллер не без труда поднялся на третий этаж. Колено, которое вроде бы немного отошло за день, к вечеру опять разболелось, и хромота снова стала заметной.

Антиквары сидели кружком. Журналист сначала посмотрел на ноги, а не на лица. Все явились в обуви, в которой обычно ходили. Квиллер увидел пару бархатных туфель, одну коричневую кожаную туфлю рядом с загипсованной ногой, мужские ботинки безупречно белого цвета и всевозможные резиновые сапоги и галоши.

Он занял ближайшее свободное место – на церковной скамье с протертыми подушками – и оказался между гипсовой ногой Клатры и костылями Рассела Пэтча.

– Похоже на автобусную остановку возле больницы, – сказала рыжая, покровительственно склонившись к Квиллеру. – Говорят, с вами что-то случилось?

– Снег упал с крыши.

– Ах, если бы мне не сказали, что вы тоже здесь будете, я бы не притащилась сюда на одной ноге. – Она подмигнула ему и дружески пихнула в бок.

– Как прошли съемки? – спросил Квиллер.

– Этот фотограф, что вы прислали, не человек, а дом!

– Он что-нибудь разбил?

– Только маленькую пивную кружку.

– Газеты всегда посылают слонов в посудные лавки, – объяснил Квиллер.

Его интересовали подошвы, но никто из собравшихся даже ногу на ногу не закинул. Тогда журналист повернулся к Расселу Пэтчу:

– Красивые у вас туфли. Где вам удалось найти такие белые?

– Пришлось сшить на заказ, – ответил молодой человек, вытягивая здоровую ногу, чтобы выгоднее представить свою обувь.

– Надо же! Даже подошвы белые! – удивился Квиллер, рассматривая бороздки на них и удовлетворенно гладя усы. – Наверное, костыли сильно мешают, когда дело доходит до заброшенных домов?

– Справляюсь, да и недолго осталось ковылять на них.

– Раздобыли что-нибудь в доме Элсворта?

– Нет, этот я пропустил. Кухонные шкафы сняли раньше, чем я добрался дотуда, а меня интересует только это.

«Ложь, – подумал Квиллер. – Все эти антиквары лгут. Все они лицедеи, не способные отличить реальности от фантазии». Но вслух сказал:

– А зачем вам кухонные шкафы?

– Самые старые удобно использовать для установки стереосистем, нужно лишь придать им провинциальный стиль. У меня самого целая стена таких шкафов с электронной начинкой тысяч на двадцать. Тридцать шесть колонок. Вы любите музыку? У меня на пленках есть всё. Оперы, симфонии, камерная, классическая, джаз…

– Должно быть, неплохое капиталовложение, – предположил Квиллер, насторожившись: парень явно богат и не скрывает этого.

– Еще бы! Приходите как-нибудь вечерком. Я живу прямо над магазином.

– Здание принадлежит вам?

– В общем, да. Я снял его на время, но пришлось внести столько полезных изменений – то есть мне с другом, – что дешевле оказалось купить дом.

Когда появилась Мэри Дакворт в голубой короткой юбке в клетку, Квиллер забыл о расследовании. Мэри уселась на кухонный стул времен Уоррена Хардинга и скрестила длинные изящные ноги. Журналист в первый раз увидел ее колени. Он считал себя знатоком коленей, а эти были хороши по всем статьям: аккуратные, красивой формы и в высшей степени соответствующие своему назначению, причем с обеих сторон коленных чашечек тянулись вертикальные впадинки, от которых Квиллеровы усы зашевелились.

– О боже! Она здесь! – услышал он над ухом хрипловатый голос. – Не подпускайте ее ко мне, ладно? Она может сломать вторую! – Пышная грудь рыжей вздымалась от негодования. – Знаете, она специально уронила мне на ногу садовую урну из цельного железа.

– Мэри?!

– Эта женщина, – проговорила Клатра сквозь зубы, – способна на все! Мечтаю, чтоб она убралась из Хламтауна! И магазин ее здесь не к месту. Дорогие «изысканные» вещи портят бизнес всем остальным.

Неожиданно раздались аплодисменты – Бен Николас, игравший внизу роль швейцара, эффектно появился в своей адмиральской треуголке. Собрание началось.

Сильвия Катценхайд изложила последние планы городских властей насчет благотворительной вечеринки.

– Город для праздника отгородит четыре квартала, – сообщила она, – и украсит столбы пластмассовыми ангелами. Рождественские у них уже кончились, но осталось немного с прошлой Пасхи, довольно симпатичных. Исполнителей праздничных песен обеспечит Клуб управления водопроводами и канализацией.

Квиллер спросил:

– Нельзя ли открыть во время праздника магазин Коббов? Будет грустно, если миссис Кобб лишится дополнительного дохода. Я сам с удовольствием поработаю там пару часов.

Клатра сжала его руку и сказала:

– Вы просто киска! Мы тоже поможем – я и мои сестры. Будем дежурить по очереди.

Поступило предложение послать цветы на похороны, но только начали собирать деньги, как этажом ниже раздался оглушительный шум. Поп-музыка – резкая, громкая, ошеломляющая. Несколько секунд все слушали, изумленно открыв рты, потом разом заговорили:

– Что это?

– Радио?

– Кто там?

– Никого!

– Откуда это?

– Внизу кто-то есть?

– Кто бы это мог быть?

– И как они забрались?

– Парадная дверь заперта, верно?

Квиллер вскочил первым:

– Пойдемте посмотрим.

Он схватил деревянную кувалду, висевшую на стене, и, прихрамывая, направился вниз по узкой лестнице. За ним последовали Рассел на костылях и Бен с вилами в руках.

Звук доносился из комнаты Кобба. Дверь оказалась открытой. В комнате было темно.

Квиллер протянул руку, нащупал на стене выключатель, вспыхнул свет.

– Кто здесь? – грозно крикнул журналист.

Ему не ответили. Музыка гремела из маленького приемника на аптекарском столе.

Трое мужчин стали обыскивать комнату, Квиллер отметил про себя, что Бен вошел последним.

В помещении никого не обнаружили.

– Может быть, в приемнике автоматический таймер? – предположил Расс.

– Нет здесь таймера, – сказал журналист, выключая маленького нарушителя тишины. Взглянув на стол, он нахмурился. Бумаги были разбросаны. Стакан для карандашей перевернут. На полу валялись счет за телефон, адресная книга и серое перышко.