Суд Линча - Андрей Троицкий

– А я вот только что о тебе вспоминал, думаю, как там старый знакомый поживает, – сказал Денисов. Работа в риэлтерской фирме приучила Денисова разговаривать с людьми, даже опустившимися алкашами, вежливо и дружелюбно.

– Так себе дела, – прогудел в трубку Ткаченко. – Приболел я малость, прихворнул. А вы прошлый раз сказали, что только на следующей неделе увидимся, чтобы это, как говорится, рассчитаться. А я вот приболел, пластом лежу…

– Попроси сестру, у тебя же есть сестра, попроси, пусть приедет, в аптеку сходит, кашу сварит молочную, – Денисов старался говорить бодрым голосом. «Вот же ублюдок, вымогатель, – думал он. – Ясно ведь куда клонит: нет сил ждать, нельзя ли с деньгами поторопиться? На такого гада пулю жалко, а ему денег давай». – Пусть сестра приедет, позаботится о брате.

– У неё своих забот полон рот.

– Хорошо, а я-то тебе, чем могу помочь? – Денисов наперед знал ответ.

– Ясно чем, – Ткаченко задышал в трубку неровно. – Может, подкинете сколько-нибудь. А то я копыта отброшу, пока денег дождусь. Может, подкинете в счет моих будущих доходов? Я ведь много не прошу. Только, как говориться, на лекарство.

Вибрирующий в трубке голос Ткаченко приводил Денисова в тихую ярость: «В рот тебе дышло, как говорится. И откуда берется такая срань: лекарство ему подавай, копыта он отбросит».

– Хорошо, – сказал Денисов. – На лекарство тебе выделю, но только на лекарство, – он решил, что крюк будет не велик, визит к Ткаченко много времени не займет. – Сегодня вечером ты дома? Ну конечно, ведь пластом лежишь. Вечером я на минутку заеду, – он опустил трубку, пояснил Модестовой. – Приятель вот заболел, а навестить некому, бедолагу. Придется мне после работы к нему на другой конец города тащиться.

– Вы такой безотказный, – Ольга Васильевна захлопала накрашенными ресницами. – Надо и себя немного пожалеть. Известно, сам себя не пожалеешь…

Денисов, взглянул на часы. Сычев должен был позвонить ещё час назад. Странно, человек он пунктуальный. Денисов уже подумывал, не набрать ли самому номер Сычева, когда нужный звонок, наконец, раздался и добродушный, излучающий теплоту голос Михаила Александровича поприветствовал собеседника:

– Да, что я тебе хотел сказать, – Сычев выдержал короткую паузу, – собрал я тут, что надо. По крохам, но собрал.

– И хорошо, – Денисов старался говорить ровным голосом, не показывая легкого волнения. – А то уж я устал отвечать на звонки. Всем говорю «нет», говорю, что уже ушла игрушка.

Денисов подумал, что по телефону, который наверняка прослушивают, лучше не произносить слово «игрушка», а то ещё подумают, что речь об оружии. Назначив место и время встречи, он опустил трубку и посмотрел на Модестову веселыми глазами. Захотелось сказать Ольге Васильевне что-нибудь приятное, какие-нибудь простые душевные слова. Денисов задумался, интересно, какие слова хотела бы услышать от него Модестова?

– Кстати, сегодня вы прекрасно выглядите, – сказал он и тут же выругал себя за эту пошлость.

Он попрощался с Ольгой Васильевной, зажав в ладони ручку кейса, вышел из комнаты. Решив не дожидаться лифта, а спуститься по лестнице, прошел полутемным коридором мимо закрытых дверей, мимо приемной покойного Кудрявцева, свернул налево, в маленький тамбур и, потянув на себя дверь, вышел на лестничную клетку. Здесь он нос к носу столкнулся с Михайловым, сплевывавшим в напольную пепельницу длинную тягучую слюну. Он вытер рот тыльной стороной ладони, сделал шаг вперед, глаза его возбужденно блестели.

– Вы там, в кабинете с Ольгой Васильевной самое интересное пропустили, – сказал Михайлов и вытер рот другой рукой.

Денисов остановился, решая, завязывать разговор или следовать дальше своей дорогой. «Для Михайлова все в жизни интересно, – раздраженно подумал он. – Собака ногу у дерева поднимает – и это интересно. Все интересно». Глаза Михайловна продолжали сверкать неестественным лунным блеском. Глядя в эти светящиеся глаза, Денисов понял, что произошло что-то важное. Пристроив у стены кейс, он достал из кармана сигареты, протянул пачку Михайлову и щелкнул зажигалкой.

– Любу Гусеву, референта, только что арестовали, – Михайлов присосался к сигарете, будто не курил целую вечность. – Я сам видел. Как раз покурил и поболтал с Горбылевым, их контора на верхнем этаже помещение арендует. Горбылев как раз спрашивал, ну, да это не важно, спрашивал про лекарство от запоров. Возвращаюсь к себе на рабочее место, заглядываю в приемную, машинально заглядываю, и тут же останавливаюсь. Перед Любиным столом двое мужиков в штатском, а у двери ещё двое. Женщина и мужчина незнакомые. Один мужик, что стоит перед Любой, показывает ей какую-то бумажку и что-то тихо говорит, я не разобрал.

Люба бледная, поднимается с кресла, начинает собирать сумочку, а у самой руки так трясутся, что в эту сумочку она и положить-то ничего не может. Водит глазами по сторонам, как сумасшедшая. Этот в штатском ей что-то говорит, а она, видно, вообще не понимает, чего от неё хотят. Тогда он обошел стол, взял Любу за локоть и потащил к себе. И смотрю, она плачет и тоже что-то отвечает. И тут второй мужик в штатском видит, что я стою под дверью, подошел, сука, и говорит: «Вы куда-то шли? Идите дальше». И дверь прямо у меня под носом захлопнул. Я так понимаю, бумажка – это ордер на арест. А те двое, что у дверей стояли, понятые. Из нашего коллектива понятых не стали приглашать, чтобы шуму лишнего не делать. Взяли людей со стороны.

– Значит, Любу арестовали? – Денисов, подыгрывая Михайлову, присвистнул. – Ни фига себе. Ее-то за что? Она референт – и только.

– А вы думали одно начальство арестовывать будут? – задал Михайлов один из своих бессмысленных вопросов, на который ответа не придумать. – Тогда я встал в конце коридора, смотрю, что дальше произойдет. А уж её повели через пять минут к лифту.

– Вот же дела творятся, – Денисов, изображая удивление, округлил глаза.

Вытащив из пачки сигарету, он закурил сам. Документы из кабинета Кудрявцева, а также все бумаги из стола и сейфа Гусевой оперативники изъяли ещё несколько дней назад, составив их опись и протокол изъятия. Эта макулатура вряд ли что даст следствию. Серьезные бумаги Кудрявцев в офисе не держал. Но среди всех этих бумаг оперативникам, без сомнения, попалась и та бумажка, которую Денисов подкладывал под оригинал письма с угрозами в адрес Кудрявцева. Одного этого доказательства хватит, чтобы предъявить Гусевой обвинение в убийстве. Такая улика дорого стоит. С арестом Гусевой тянули несколько дней, возможно, это время ушло на экспертизу подложного листка.

Возможно, на первой стадии следствия на роль подозреваемых нашлись другие более серьезные кандидаты. Возможно, все возможно. Главное, рыбка клюнула. Со временем, с Гусевой снимут обвинение, отпустят. Если следователь окажется твердолобым, если соблазн раскрутить преступление быстро окажется слишком велик, и убийство все-таки пришьют Гусевой – тем лучше. В выигрыше останется только сам Денисов, получивший большую фору во времени. Это все, что ему нужно, месяц-полтора спокойной жизни, в этот срок он успеет завершить все дела.

– Я говорю, она же с ним жила, с Кудрявцевым, – Михайлов дыхнул на Денисова табачным дымом и несвежим запахом изо рта. Инстинктивно Денисов отступил назад на полшага. – Сколько раз бывало, они засиживались на работе допоздна. А потом запрутся в кабинете Кудрявцева, будто по домам разошлись. На работе этим заниматься – последнее дело.

– Секс в рабочее время не уголовное преступление.

– Значит, не за это Гусеву арестовали, – глубокомысленно заметил Михайлов. – Значит, есть за что. Меня или вас, к примеру, почему-то не арестовали. Нет, здесь не все так просто. Я не удивлюсь, если выяснится, что Гусева замешана в этом убийстве. Нет, я не говорю, что она это сделала. Но Гусева может быть соучастником убийства.

– Следствие разберется.

Прощаясь, он пожал большую влажную ладонь Михайлова, после этого пожатия Денисову захотелось пройти в туалет и вымыть руки. Вместо этого он спустился по лестнице на первый этаж, перебросился несколькими словами с охранником, читавшим газету в своем отгороженном закутке под лестницей, вышел на улицу, наполнив грудь влажным прохладным воздухом. Небо хмурилось, собирался дождь.

Территория платной стоянки, где находился гараж Денисова, в этот послеобеденный час оказалась полупустой. В металлической, застекленной с двух сторон будке слушал радио молодой охранник Володя, облаченный в солдатский камуфляж. Володя, сидящий спиной к воротам, вращающий ручку настройки приемника, не заметил подъехавшей машины, Денисову пришлось посигналить. Черно-белый шлагбаум пополз вверх. Денисов помахал Володе ладонью и надавил педаль газа. Он подогнал машину к гаражам, доехал до своего крайнего ряда, остановился и вышел из машины. Он отпер замок, снял его с колец и распахнул ворота гаража. Загнал машину внутрь.