Кратчайшая история Советского Союза - Шейла Фицпатрик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хрущев, который формально был в политбюро первым среди равных, откровенно копил силы: он оттеснил от власти Маленкова (главу советского правительства) и принялся копать под Молотова. В 1955 г. именно Хрущев и его подручный Николай Булганин отправились в Европу на поиск новых друзей; приводя в изумление окружающих, они появлялись повсюду в одинаковых мешковатых летних костюмах светло-лилового оттенка. Установлению добрых отношений с Западом помешали венгерские события, но работа по укреплению авторитета СССР в странах третьего мира шла полным ходом: в 1955 г. Хрущев и Булганин посетили Индию, а чуть позже туда же отправился с визитом маршал Жуков, который сфотографировался верхом на слоне.
В глазах Запада Хрущев был фигляром низкого пошиба, и такое отношение в значительной степени разделяли и в Советском Союзе. Это в первую очередь касалось интеллигенции, но и широкие слои населения ждали от вождя большей солидности. Как бы там ни было, вовсе не народ решал, кто будет стоять во главе страны, а избавившись от Берии, Хрущев показал, что за коварный политик скрывается под пресловутой украинской вышиванкой. В 1957 г., когда большинство коллег Хрущева по политбюро попытались его приструнить, он перевел стрелки на них самих и вышел из ситуации победителем, навесив на своих оппонентов – в том числе на Кагановича и Молотова, для которых партия была делом всей жизни, – ярлык «антипартийной группы». Их падение было разыграно как по нотам на пленуме ЦК партии, где формально избиралось политбюро. Как и в сталинские времена, многие из членов ЦК были партийными секретарями из регионов, и, как и Сталин в свое время, Хрущев пользовался своим положением главы секретариата, чтобы контролировать назначения в партии. На случай, если что-то пойдет не так, Хрущев заручился поддержкой маршала Жукова, но все прошло удачно, и вмешательства армии не потребовалось.
Хрущев гордился тем, что при нем случилась первая в СССР смена руководящей верхушки, за которой не последовали суровые репрессии в отношении проигравших. Это действительно был хороший прецедент, над которым у Хрущева, без сомнения, появился повод поразмыслить, когда семь лет спустя пришло уже его время. Вся старая гвардия, за исключением Микояна, лишилась мест в политбюро, получив взамен мелкие должности подальше от Москвы: Каганович возглавил калиевый завод на Урале, Маленкова поставили руководить гидроэлектростанцией в Казахстане, а Молотов стал послом СССР в Монголии. (К раздражению Хрущева, и Маленков, и Молотов, продемонстрировав партийную дисциплину и образцовую трудовую этику, справлялись с новой работой так хорошо, что их пришлось понизить еще раз.)
Эпоха Хрущева
Даже если Хрущев не был, как многие думают, инициатором послесталинских реформ, он все равно был деятельным новатором – и иногда, по мнению злопыхателей, «волюнтаристом», – который возглавлял Советский Союз в годы его величайшего экономического успеха. В 1950-е гг. ВНП страны рос со скоростью почти 7 % в год, в то время как в США в тот же период рост составлял менее 3 % (хотя, конечно же, исходный уровень советского ВНП был гораздо ниже); объем промышленного производства в 1960 г. почти в три раза превышал уровень 1950 г. и почти в пять раз – уровень 1940 г.; сельскохозяйственное производство тоже росло. К 1962 г. почти половина населения СССР проживала в городах; грамотность среди взрослого населения, в середине 1920-х гг. еле превышавшая 50 %, приблизилась к 100 %. И городскому, и даже сельскому населению стали доступны новые потребительские товары: к 1965 г. в 32 % домовладений имелись телевизоры, в 17 % – холодильники и в 29 % – стиральные машины. Ожидаемая продолжительность жизни, которая в середине 1920-х гг. не дотягивала до 40 лет, двадцать лет спустя приблизилась к 70 годам – и уже не так сильно отличалась от американской, хотя в 1920-е гг. США были далеко впереди. Единственный раз в советской истории заявление (громогласно сделанное Хрущевым), что Советский Союз скоро догонит и перегонит Запад, в самом деле казалось похожим на правду.
Сильной стороной Хрущева как реформатора было умение мыслить с размахом. Он сформировался как руководитель на административной работе в горячие дни первого сталинского пятилетнего плана и культурной революции начала 1930-х гг. и стремился воссоздать дух именно этого периода. Его амбициозная программа освоения целины должна была ввести в сельскохозяйственный оборот обширные земли в Казахстане, которые планировалось использовать для выращивания зерновых; кампания зиждилась не только на серьезных государственных инвестициях, но и на молодежном энтузиазме и жажде приключений. Хрущев был уверен, что именно так и нужно строить социализм. Он никогда не забывал «радостное волнение» целинной кампании, которая, как он с грустью сообщал в своих написанных на пенсии мемуарах, «показала, какой сильной может быть наша партия, если пользуется доверием народа». Другим примером поощряемого в хрущевский период вовлечения масс явились товарищеские суды и добровольные народные дружины (что-то вроде советской версии американского «соседского дозора»). Численный состав партии вырос с чуть менее 7 млн человек в 1954 г. до 11 млн в 1964 г. – партия все еще оставалась преимущественно мужской, но доля женщин в ней уже подбиралась к 21 %.
Конечно, дружинников можно было использовать и для запугивания несогласных; к тому же хрущевская версия социализма с вовлечением масс подразумевала кампании против «тунеядцев» – людей без официального места работы, зарабатывавших себе на жизнь где-то на периферии теневого сектора экономики. Верный духу культурной революции, пришедшейся на годы его молодости, Хрущев развернул вспять послевоенную тенденцию к веротерпимости: церкви закрывались, священников преследовали, а в университетские учебные программы ввели обязательный курс «научного атеизма». Деревенским жителям пропагандисты рассказывали, что космонавты, побывав в космосе, никакого бога там не увидели. На пустыре, где некогда стоял московский храм Христа Спасителя (и где в 1930-е гг. собирались возвести Дворец Советов – план, которому не суждено было осуществиться), открыли диковинный круглогодичный бассейн под открытым небом, где от зимнего холода пловцов защищали облака пара, поднимающиеся от нагретой воды.
Хрущев считал Советский Союз плодом рабоче-крестьянской революции и сам неизменно ощущал духовное родство с крестьянами и рабочими. Меры позитивной дискриминации, благодаря которым Хрущев в 1930-е гг. смог поступить во Всесоюзную промышленную академию, в СССР давно забросили (хотя в Восточной Европе, как и на территориях, присоединенных к Советскому Союзу в 1939 г., их еще пробовали использовать и после войны), но ему они представлялись справедливыми, так что, к раздражению интеллигенции и работников образования, он их возродил, пусть и не в полном объеме.
Начальное образование стало практически всеобщим уже в 1930-е гг.; в 1950-е и 1960-е ускоренными темпами расширялся охват среднего образования. Между 1939 и 1959 гг. доля населения в возрасте от 10 лет и старше с образованием выше начального выросла более чем втрое; в следующем межпереписном периоде рост продолжился, и с 1959 по 1970 г. доля выпускников средних школ среди лиц от 20 до 29 лет удвоилась, достигнув 53 %.
Советский Союз всегда стремился быть государством всеобщего благосостояния (пусть и не пользовался этим термином), но в хрущевский период эта мечта начала воплощаться в жизнь. Когда в 1960 г. британский экономист Алек Ноув спросил: «Является ли Советский Союз государством всеобщего благосостояния?», это была совершенно новая для советологии постановка вопроса. Сам Ноув отвечал на него утвердительно, ссылаясь на пенсии по старости и по инвалидности (повышенные и сведенные в единую систему в рамках реформы 1956 г.), оплачиваемые больничные, декретные и ежегодные отпуска, а также сокращение рабочей недели (в том числе постепенное возвращение двух подряд выходных дней, отмененных после революции). Между 1956 и 1970 гг. количество граждан, получающих пенсию по старости или по инвалидности, выросло с 1 до 14 млн человек.
Но самый амбициозный проект Хрущева был реализован в сфере городского жилищного строительства. С 1920-х гг. в стране практически не велось строительства жилья, и городское население вынуждено было ютиться в переполненных коммунальных квартирах; студентов и одиноких рабочих, только что приехавших
