Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг

Так Гульберг и провел свою жизнь на тайной службе – то ли Его Величеству, то ли социал-демократическому «народному дому». В этом и заключалась ирония судьбы, поскольку на каждых выборах он фанатично голосовал за Умеренную коалиционную партию. И только в 1991 году сознательно проголосовал против нее, поскольку считал Карла Бильдта[16] реальной политической катастрофой. В тот год Гульберг от отчаяния отдал свой голос за Ингвара Карлссона[17]. Годы правления «лучшего правительства» Швеции оправдали его худшие опасения. Правительство, возглавляемое Умеренной коалиционной партией, пришло к власти в период коллапса Советского Союза. И, по мнению Гульберга, едва ли можно было представить себе режим, хуже подготовленный к использованию возникших на восточном направлении новых политических шансов для использования искусства шпионажа. Напротив, правительство Бильдта из соображений экономии сократило «советский» отдел и сосредоточилось на международных распрях в Боснии и Сербии – можно подумать, что Сербия когда-нибудь представляла угрозу для Швеции. В результате профессиональных информаторов в Москву так и не внедрили. А когда климат снова похолодеет, что, согласно Гульбергу, неизбежно, к Службе безопасности и военному разведывательному управлению опять станут предъявлять непомерные политические требования, словно они могут как волшебники, при необходимости, наколдовать агентов.

Первые два года работы в русском отделе третьего подразделения Государственного полицейского управления Гульберг провел за письменным столом. Он получил чин капитана и затем начал постепенно изучать обстановку на месте. В 1952–1953 годах он занимал должность атташе по вопросам авиации при шведском посольстве в Москве. Любопытно, что он шел по стопам другого известного шпиона – несколькими годами раньше в его должности работал легендарный полковник ВВС Стиг Веннерстрём[18].

Вернувшись в Швецию, Гульберг служил в контрразведке и через десять лет оказался одним из тех относительно молодых сотрудников Службы безопасности, которые под оперативным руководством Отто Даниэльссона арестовывали Веннерстрёма и сопровождали его к месту пожизненного заключения – в тюрьму Лонгхольмен.

Когда в 1964 году, при Пере Гуннаре Винге, тайную полицию реорганизовали в отдел безопасности Государственного полицейского управления, ГПУ/Безопасность, началось расширение штатов. Гульберг к тому времени проработал в Службе безопасности четырнадцать лет и считался одним из самых доверенных и надежных ветеранов.

Он ни при каких обстоятельствах не называл Службу государственной безопасности СЭПО, используя в формальной обстановке наименование ГПУ/Без, а в неформальной – только Без. Среди коллег Гульберг мог также упомянуть место своей работы как «Предприятие», или «Фирму», или попросту «Отдел», но только не СЭПО. Причина была проста. На протяжении многих лет «Фирма» занималась так называемым персональным контролем, то есть проверкой и регистрацией шведских граждан, которых подозревали в коммунистических и предательских взглядах. Понятия «коммунист» и «изменник родины» употреблялись в «Фирме» как синонимы. Ставшее впоследствии популярным сокращение «СЭПО» было создано потенциально предательским коммунистическим журналом «Кларте»[19] как негативное обозначение полицейских – гонителей коммунистов. Естественно, ни Гульберг, ни кто-либо другой из ветеранов слово «СЭПО» не использовал. Он никак не мог понять, почему его бывший начальник П. Г. Винге назвал свои мемуары «Глава СЭПО 1962–1970 гг.».

На дальнейшую карьеру Гульберга оказала влияние реорганизация 1964 года.

Само по себе появление ГПУ/Без означало, что тайная полиция превращалась в современную полицейскую организацию, как об этом упоминалось в служебной записке Министерства юстиции. Соответственно, понадобилось изменить штатное расписание. Постоянно требовались новые сотрудники, и их нужно было все время проверять. Тем временем враг получил благоприятные возможности для внедрения своей агентуры. Это, в свою очередь, означало необходимость ужесточения внутреннего контроля – тайная полиция уже не могла больше оставаться неким внутренним клубом, состоявшим из отставных офицеров, где все друг друга знали и где протекция и знатные родители играли важную роль.

В 1963 году Гульберга перевели в другую структуру – вместо контрразведки он стал заниматься проверкой персонала, чему, после разоблачения Стига Веннерстрёма, придавалось особое значение. Именно в этот период взгляды населения стали предметом пристального изучения. И к концу 1960‑х годов уже были составлены досье примерно на триста тысяч шведских граждан с подозрительными политическими симпатиями. Но контроля за шведскими гражданами было недостаточно. Следовало оптимизировать систему внутренней безопасности ГПУ/Без.

Дело Веннерстрёма оказало деморализующий эффект на ряды тайной полиции. Если полковник из штаба обороны, к тому же советник правительства по вопросам, связанным с ядерным оружием и политикой безопасности, мог работать на русских, – то откуда было взяться уверенности в том, что русские не имели агента на столь же ключевой позиции в Службе государственной безопасности? Где гарантии, что начальники и руководители среднего звена «Фирмы» на самом деле не работают на русских? Иными словами: кто должен шпионить за шпионами?

В августе 1964 года Эверта Гульберга вызвали на вечернее совещание к заместителю руководителя Службы государственной безопасности, начальнику отдела Хансу Вильгельму Франке. Кроме него, в совещании участвовали два человека из руководства «Фирмы» – заместитель руководителя канцелярии и финансовый директор.

День еще не закончился, а жизнь Гульберга круто изменилась. Начальство избрало его для особой миссии. Он получил новую должность – начальника только что образованного отдела с рабочим названием «Спецсекция», сокращенно СС. Для начала Гульберг переименовал его в группу «Спецаналитиков», но и это название продержалось всего несколько минут – пока финансовый директор не заметил, что СА звучит, мягко говоря, не лучше, чем СС. Окончательно организацию решили назвать «Секция спецанализов», ССА, а в повседневной речи просто «Секция», в отличие от названий «Отдел» или «Фирма», подразумевавших Службу государственной безопасности в целом.

Идея создания «Секции» принадлежала Франке. Он называл ее последним рубежом обороны. По его замыслу, «Секция» должна была представлять собой суперзасекреченную структуру, размещенную на стратегически важных узлах «Фирмы», но абсолютно невидимую, не фигурирующую ни в служебных, ни в финансовых документах, чтобы ее невозможно было идентифицировать.

Миссия группы – блюсти безопасность нации.

Для осуществления своей идеи Франке обладал достаточной властью. Для создания скрытой структуры ему требовалась помощь финансового директора и руководителя канцелярии, но все трое были солдатами старой гвардии и соратниками по многочисленным разборкам с врагом.

В первый год структура состояла из Гульберга и троих специально отобранных сотрудников. За последующие десять лет «Секция» постепенно расширялась и достигла численности в одиннадцать человек, двое из которых были административными секретарями старой школы, а остальные – профессиональными охотниками за шпионами. Структура организации отличалась демократичностью: Гульберг – руководитель, остальные – сотрудники, почти ежедневно встречавшиеся со своим начальником. Эффективность работы ставилась выше престижа и бюрократических формальностей.

Формально Гульберг подчинялся целому ряду лиц, чей статус был ниже начальника канцелярии Службы безопасности, которому он должен был подавать ежемесячные отчеты. Но на практике Гульберг занимал уникальную позицию и был наделен экстраординарными полномочиями. Он, и только он, имел право принимать решение о контроле за верхушкой СЭПО. При желании Гульберг мог под лупой разглядывать жизнь самого Пера Гуннара Винге (что и было сделано в свое время). Он мог инициировать собственные расследования или прослушивание телефонов, не объясняя цели и не докладывая об этом начальству. Образцом для подражания ему служил легендарный американский шпион Джеймс Хесус Энглтон[20], занимавший аналогичную должность в ЦРУ, с которым ему даже довелось познакомиться лично.