Шестеренки ведьминой любви - Ольга Пашнина

Некоторое время мы молчали. Я осмелела и потянулась к сыру, который оказался хоть и криво нарезан, но весьма неплох.

– Мне казалось, ты уже давно догадалась, – сказал Саймон.

На этот раз с ответом замешкалась я.

– Я не уверена, что хочу догадываться.

– Это верно. – Мужчина усмехнулся. – Думай, Ария, прежде чем просить о правде. Хорошенько думай. Можно жестоко пожалеть.

– Вы были у целительницы, которая лечила меня в детстве. Зачем?

Инкуб тихо рассмеялся, залпом выпил рюмку и налил еще одну.

– Значит, все-таки удержать любопытный нос для тебя слишком сложно, так? Что ж, слушай, Арюша, всю историю. Только не беги сразу к отцу за объяснениями, на улице дождь.

В полумраке глаза Саймона как-то странно блеснули. Он пересел на диван, а я невольно отодвинулась. Запах, исходящий от мужчины, был не сказать чтобы неприятным… он отличался от его обычного запаха. Легкие нотки коньяка смешивались в воздухе с ароматом сирени, создавая странное и немного нелепое сочетание.

– Мы с твоим отцом дружили. Не сказать чтобы крепко, но частенько виделись. Я бывал у вас на праздниках и ужинах. Ты была очень болезненной и слабой. Тайлус часто жаловался на твое здоровье и как-то до ужаса обреченно говорил, что ты не доживешь и до десяти лет. Если не… если не найти тебе донора для ритуала.

Комната осветилась вспышкой молнии, а следом громыхнуло так, что я подскочила.

– О чем вы?

– Он просил меня стать твоим донором. Ты ведь знаешь об этом ритуале, да? Сама чуть не прочувствовала. Это огромный риск, огромный вред здоровью, тяжелое восстановление.

Он снова глотнул коньяка, на этот раз прямо из горла. Я сидела тихо, не шелохнувшись. Пожалуй, мне уже не хотелось никакой правды, только бы оказаться подальше от инкуба в этот момент.

– Один нюанс, ведьмочка. Донор и тот, кому он отдал кусочек души, связаны. Знаешь, почему донорами душ обычно становятся матери для своих детей? И почему так редко мужья для жен? Или почему незнакомых людей обычно этот ритуал убивает и банк душ наполняется теми, кто дал согласие на изъятие частички души после смерти?

– Нет, – почти шепотом произнесла я.

– Потому, что лучший способ восстановить эти обрывки душ – любовь, ведьмочка. Мать может любовью залечить себе душу. Сестра, помогая брату, может выздороветь за счет этой любви. Но если ты согласился помочь незнакомому человеку и тебе повезло… никогда, слышишь, никогда ты не будешь здоровым, не сможешь иметь детей и не избавишься от походов к целителю. Тебе не хватает даже не сил… энергии. Ты как механизм, лишенный магии: шестеренки еще крутятся, но все медленнее и медленнее.

– И мой отец решился так с вами поступить? Поэтому вы перестали дружить?

Снова глоток – и я подумала, что неплохо было бы отобрать у Саймона эту проклятую бутылку. Не уверена, что хочу его и дальше слушать, а уйти как-то неловко…

– Неа, – хмыкнул инкуб. – Не из-за этого.

Мне вспомнился наш разговор в карете, когда они с отцом спасли меня от ритуала.

Саймон тогда сказал что-то очень непонятное: «Один раз он пришел ко мне и попросил помощи, он просил сделать кое-что очень важное и хорошее, но сопряженное с огромным риском. Я согласился, а через некоторое время узнал, что Тайлус… как бы тебе объяснить – он попросил меня не потому, что считал другом или просто хорошим человеком, а потому, что хотел извлечь выгоду для себя и своей семьи, не спросив меня».

А я не смогла допытаться, что именно он имел в виду, да и не особо хотела. Тогда меня волновало собственное состояние.

– Тайлус мечтал о двух вещах: чтобы ты выжила и чтобы для тебя нашлась достойная партия. Он вообще помешан на семейных ценностях и боготворит твою мать. Как же, одна из девяти муз – куда еще престижнее-то? Мелодия, оказывается, подходила для ритуала и была согласна отдать часть души тебе, но Тайлус все равно попросил меня. Зачем? Угадай, ведьмочка, ты же умная девочка.

– Не понимаю…

– Он мечтал о помолвке, деревянная ты башка. – Саймон снова рассмеялся. – И не хотел подвергать риску свою любимую музу. Убить двух зайцев одной стрелой. Надеялся, я заключу помолвку с мелкой девчонкой, чтобы лет через пятнадцать на ней жениться.

– А что, если жениться на мне, проблемы волшебным образом решатся? Родится ребенок, восстановится душа, все будет хорошо, и птички зачирикают прекрасную мелодию?

Меня одолели злость и обида. В этом причина такого отношения инкуба? В том, что отец мечтал женить друга на дочери… прекрасно! А я мучайся, с чего же это Саймон Кларк так бесится, что же такое на него нашло?

– В некотором роде да. Обмен энергией все равно идет, даже если особой любви нет. Даже секс – отличный способ обмена энергией. И ребенка ты бы родила, кстати, скорее всего здорового.

– А Марианна не знала о донорстве.

Мою догадку инкуб подтвердил кивком и снова примерился к бутылке. Но на половине пути вдруг передумал и отставил ее в сторону.

– Когда твой отец, конечно, подав свою идею под соусом заботы о моем здоровье, предложил заключить помолвку, я сказал, что такие браки – пережиток прошлого, и выразил предположение, что Тайлус специально использовал меня как донора. Он смертельно обиделся, мы больше не общались.

– Вы могли умереть во время ритуала, я не верю, что отец так поступил бы с другом. И со мной.

– Он старомоден. Немного заигрался. У меня нет желания разбираться в мотивах его поступка, как бы там ни было. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, я хочу жить без вечных напоминаний о том, что часть моей души живет во взбалмошной, глупенькой и безответственной раздолбайке.

– Я не глупенькая! – с возмущением воскликнула я и подскочила, чтобы уйти прочь от этого не в меру наглого инкуба.

Но не удержалась на затекших от долгого сидения ногах и рухнула обратно на диван, дополнив список эпитетов Саймона еще и «неуклюжей». Или «неповоротливой».

Мужчина фыркнул, когда я, ругаясь, начала растирать ноги. Наклонился и коснулся рукой чувствительной кожи под коленкой, отчего я чуть не дала ему в нос. Неожиданность тому была причиной или бешено забившееся сердце, не знаю.

– Поцелуй меня, Ария, – вдруг хрипло попросил инкуб.

Такого поворота дел я точно не ожидала.

Завороженная взглядом темных глаз, я облизнула губы, отчего эти глаза стали еще темнее.

– Ария… – шепнул он, обогрев мои губы дыханием.

Наваждение спало, и я отшатнулась.

– Вы только что с невестой расстались! – напомнила я. – И меня ненавидите!

Резкий толчок – и я оказываюсь лежащей навзничь на диване, а Саймон нависает сверху и прижимает мои слабо сопротивляющиеся руки к подлокотнику над головой. И губы все ближе.

– А-а-апчхи!

Инкуб растерялся. Он явно не ожидал от меня такого поворота событий и настраивался на другую концовку этого перформанса.

– Будь здорова, – пожелал он.

– Апчхи! – повторила я для закрепления результата. – Апчхи! Апчхи!

Уж то ли легла я так неловко, что нос заложило, то ли что, но расчихалась не на шутку. С момента, когда Саймон меня выпустил, и до того, как я прекратила чихать, прошло минут пять, не меньше.

– Простыла, – заключил не слишком трезвый инкуб. – Я же говорю – вечно у тебя все через одно место.

– Ну здаете, – прогнусавила я, – одно бесдо у вас в…

– Иди, нос промывай. Сейчас тебе принесу градусник, у меня, кажется, где-то был.

Как оказалось вспоследствии, не таким уж пьяным оказался Саймон Кларк. Может, притворялся, может, от шока протрезвел. Мне и самой стало немного обидно, теперь я в его глазах сущее дитя, разгуливающее под дождем и простывающее на каждом шагу.

– У бедя голова болит, – жалобно добавила я из коридора. – Дайте зелье.

– Чему там болеть, ты в нее только ешь! Шляпу и ту не носишь. С утра сдам тебя отцу, и не надейся, что получишь «отлично» по практике.

С этими словами Саймон Кларк исчез где-то в кухне, а я действительно вернулась в выделенную мне комнату.

Я все же заболела, причем довольно серьезно. За какую-то пару часов подскочила температура, пропал голос и адски заболело горло. Тут уж и речи не шло не то что о возвращении домой, я до ванной комнаты-то едва доползала. Остаток ночи, конечно, не спала и до ужаса устала.

Когда первые лучи солнца осветили комнату, вошел инкуб.

– Есть для тебя две новости, – произнес он, – обе не очень. Твой отец в командировке, мать на слете не то муз, не то фей. Так что забрать они тебя не смогут. И вторая – твоя полоумная подружка совсем слетела с катушек, собрала вещи и уехала в неизвестном направлении. По старой дружбе я попросил Уита ее найти.

– Не-е-ет, – простонала я. – Только не Уит. Я серьезно, скажите ему, чтобы не искал! Иначе Шер никогда со мной не помирится.

Брови Саймона от удивления поползли вверх, но спрашивать он ничего не стал. Потом я перевела взгляд на его руки и слабо улыбнулась.

– Кнопочка!