Бросок Саламандры - Василий Мазурок

Словно застывшие пустынные ящерицы, в кустах диких роз ожидали лесные егеря. Они были необходимы на случай перехвата жертвы, но пока играли роль вспомогательных стрелков.

На кухне снова появилась тень, и Рэми мгновенно переключился со сканера на обычную оптику.

И тотчас яркие краски живого мира заиграли в дневном свете, но Рэми ничего не замечал. Приученный к боевой работе, натренированный глаз снайпера уловил единственно необходимый объект.

Рэми нажал курок, и титановая пуля с треском прошибла все стены и вошла в асфальтовое покрытие на самой середине улицы.

«Промах», – понял Рэми и, покосившись в сторону напряженной фигуры ракетчика, снова припал к окуляру.

Однако Кларк больше не показывался.

– Фердинанд, начинай! – скомандовал снайпер, но в ту же секунду послышался звон разбитого стекла.

Рэми снова на короткое мгновение увидел Кларка и тут же выстрелил.

«Кажется, задел», – подумал он и, услышав стон, повернулся к Фердинанду. Тот лежал на спине, неловко подвернув под себя ноги.

Заряженный лаунчер валялся рядом, и на его панели мигала красная лампочка – это говорило о полной постановке на боевой взвод.

Оставив винтовку, Рэми подбежал к лаунчеру и закинув его на плечо, бесстрашно поднялся во весь рост. Затем нажал на спуск, и в его руках родилось нечто, напоминающее молнию. Мощный заряд вонзился в дом, а затем полыхнул яркой вспышкой, дробя черепицу и вышибая оконные рамы вместе с брызгами зеленоватого стекла.

Рэми едва успел прикрыть глаза ладонью, когда вместе с мусором и песчинками по саду пронеслась ударная волна. Она посрывала ветки, зеленые листья и нежные лепестки роз, заставив их кружиться в воздухе.

Когда к Рэми подбежали егеря, он указал им на труп Фердинанда, а сам подхватил пустой лаунчер и свою винтовку.

32

Раздуваемый ветром с моря, огонь разбушевался не на шутку.

Перепуганные соседи вызвали пожарных, и те прибыли на трех огромных машинах, приспособленных к действиям в самых сложных условиях. Однако для того чтобы пробиться к огню, пожарным потребовалось вмешательство полиции – толпа зевак росла на глазах.

Когда пожарные расчеты наконец приступили к тушению, дом уже представлял собой догорающие руины. Взрыв разрушил кирпичное основание, а деревянные конструкции уже давно обвалились.

Едва мощные струи ударили в пожарище, огонь сразу отступил, и ему на смену пришли клубы пара, накрывавшие зевак и снующих вдоль толпы пожарных.

Полковник Стивене наблюдал за событиями, находясь в четвертых или даже пятых рядах зрителей. Ему хотелось подойти поближе, но мелькать перед носом полиции было небезопасно – потом его могли опознать в полицейском управлении.

И хотя он имел право бывать где угодно, нелепые совпадения, случалось, складывались в серьезные основания для подозрений. Полковник это хорошо знал.

– Я же тебе говорил, Хари, что в Фарнбру полно наркоторговцев. Вот тебе и доказательство – ихние разборки, – говорил один зритель другому.

– Брось, Ласло, какие тут тебе наркоторговцы? Для них этот домик просто нищенская халупа. У них дома – дворцы, комнат по сорок или даже больше! – не соглашался с ним собеседник.

– А вот они какие, современные утюги! – гнула свою версию растрепанная старуха. При этом она отчаянно толкалась и кричала: – Пропустите меня вперед! Я должна это видеть!

Однако первые ряды стояли очень плотно, и пропускать старуху никто не собирался.

– Да уступите же место пожилой женщине! – в отчаянии взывала она, но первые ряды были непреклонны.

Кто-то легко коснулся Стивенса. Он обернулся и увидел Рэми. Тот уже переоделся – сменил рыбацко-охотничью робу на обычную одежду.

– Ой, труп несут! – крикнули спереди, и Стивене приподнялся на носочки, чтобы разглядеть получше.

– Да нет, не труп, мешок какой-то, – заметил другой наблюдатель.

Полковник ощутил укол разочарования. Ему было просто необходимо увидеть тело Кларка.

К парящему пепелищу подъехала еще одна полицейская машина. Из нее в сопровождении оперативников в штатском вышла молодая женщина. Она плакала, прижимая к лицу платок.

– Маргарет Темпл, – негромко произнес Стивене, склонившись к Рэми.

– Я бы ее утешил, – заметил тот.

– Я бы и сам ее утешил, – усмехнулся Стивене. Он позволил себе шутку, поскольку считал, что дело уже сделано. – Где остальные?

– Я их отпустил, – тихо ответил Рэми.

– И Фердинанда?

– Эту проблему решил Кларк, – обронил Рэми.

– Однако, – покачал головой полковник и снова посмотрел в сторону Маргарет Темпл. Она действительно была очень хороша.

«Интересно, какие у Пойнтера с ней отношения?» – подумал он.

Тем временем пожарище залили полностью, и прибывшая техника приступила к разборке завала.

Это зрелище было не так интересно, и люди начали расходиться.

– Давай и мы отойдем подальше, – предложил полковник, и они направились в сторону спецмашин. Там еще стояли мальчишки, глазевшие на пожарных и их блестящие каски.

Между тем команда спасателей быстро растаскивала завалы, и несколько человек в желтых касках уже выбрасывали кирпичи из обрушенного подвала.

Неподалеку курили два санитара, а пожарный эксперт ковырялся в сплавившемся колтуне электрических проводов, выясняя причину возгорания.

Кто-то из спасателей позвал санитаров, и те подошли к самой яме. Полковник и Рэми напряглись. Однако санитары отрицательно покачали головами и вернулись на прежнее место.

Через час обрушенный подвал был очищен полностью, и тогда к спасателям подошли полицейские – те, что привезли мисс Темпл.

Вскоре к подвалу подошла и сама Маргарет. Теперь она уже не плакала и только в волнении комкала платок.

– Мне это не нравится, – заметил Рэми, но полковник ничего не сказал.

Он подождал, пока все без исключения службы убрались восвояси, и почти бегом направился к подвальной яме. Рэми едва за ним поспевал. Они остановились на самом краю и посмотрели вниз.

– Как это могло произойти, Рэми? – спросил Стивене.

– Не знаю, сэр. Он выстрелил в Фердинанда, я выстрелил в него, затем подхватил лаунчер и взорвал дом. Если он и успел куда-то скрыться, так только в подвал, но ведь и подвал тоже обрушился.

– Ну и где тогда этот сукин сын? – ни к кому не обращаясь, задал вопрос полковник.

33

В голове Кларка беспорядочно мелькали обрывки мыслей, но строгий и неумолимый секундомер больно жалил сознание каждой сотой долей секунды.