Кожаный Чулок. Большой сборник - Фенимор Купер

— Она здесь,— шепнул он.— К ней можно войти через эту дверь. Я охотно сказал бы несколько слов в утешение бедняжке, да побоялся, как бы вид такого чудовища не помутил ее разум. Впрочем, вы и сами, майор, не так уж привлекательны в этой раскраске.

Услышав столь обескураживающие слова, Дункан, который ринулся было к двери, круто остановился.

— Неужто я выгляжу так ужасно? — с нескрываемым огорчением осведомился он.

— Вы, разумеется, не испугаете волка, американским королевским стрелкам дать залп тоже не помешаете, но при всем том раньше вы были покрасивее,— отозвался разведчик.— Конечно, ваша полосатая физиономия может приглянуться индианке, но белые девушки отдают предпочтение людям одного с ними цвета кожи. Впрочем, поглядите сюда! — прибавил он, указывая на трещину в скале, откуда струилась вода, образуя кристально чистый ключ и растекаясь затем по другим щелям.— Умойтесь, и вы без труда избавитесь от мазни сагамора, а когда вернетесь, я намалюю вам новую маску. Колдун меняет свою внешность не реже, чем франт-горожанин наряд.

Охотнику не пришлось слишком долго убеждать молодого человека в разумности своего совета. Он еще не договорил, как Дункан уже начал умываться. Минуту спустя страшная, уродливая раскраска исчезла, и красивые, изысканные черты лица, которыми природа наделила Хейуорда, опять появились на свет. Приготовившись таким образом к свиданию с возлюбленной, он поспешно покинул спутника и скрылся за указанной дверью. Соколиный Глаз проводил его снисходительным взглядом и, покачав головой, негромко бросил ему вслед наилучшие свои пожелания, после чего принялся хладнокровно осматривать кладовую гуронов, так как пещера, помимо всего прочего, служила местом, где хранилась охотничья добыча.

У Дункана был теперь один проводник — мерцающий вдали свет, который, однако, вполне заменял влюбленному Полярную звезду. С помощью этого света он и вошел в гавань своих надежд,— ее представляло собой соседнее помещение, полностью предоставленное столь важной пленнице, как дочь коменданта форта Уильям-Генри. Оно было завалено всевозможным скарбом, награбленным при захвате злосчастной крепости. Среди этого хаоса Дункан увидел Алису, бледную. взволнованную, боязливую, но по-прежнему прекрасную. Давид уже подготовил ее к его посещению.

— Дункан! — вскрикнула она дрожащим голосом, словно пугаясь звука собственных слов.

— Алиса! — ответил он, перепрыгивая через ящики, картонки, оружие и мебель и подбегая к ней.

— Я знала, что вы не покинете меня, Дункан,— сказала девушка, и радость озарила ее удрученное личико.— Но вы один? Как я ни признательна вам за то, что вы не забыли меня, я все же предпочла бы видеть вас с друзьями.

Заметив, что Алиса дрожит и еле держится на ногах, Дункан ласково усадил ее и торопливо пересказал главные события, которые мы уже почли долгом изложить. Алиса слушала, затаив дыхание, и хотя молодой человек, стараясь щадить слушательницу, лишь бегло коснулся страданий ее убитого горем отца, слезы потекли по щекам дочери таким обильным ручьем, словно она плакала впервые в жизни. Однако нежные заботы Хейуорда вскоре умерили первый порыв ее отчаяния, и она дослушала до конца не только внимательно, но и почти полностью овладев собой.

— А теперь, Алиса,— заключил молодой человек,— очень многое зависит от вас. С помощью нашего многоопытного, неоценимого друга-разведчика мы ускользнем от этого дикого племени, но вам придется проявить всю твердость, на какую вы способны. Помните, что вы спешите в объятия своего достойного отца и что счастье его, равно как ваше, зависит от ваших усилий!

— Могу ли я жалеть их для отца, которому стольким обязана?

— И для меня тоже,— подхватил молодой человек, сжимая обеими руками ее нежную ручку.

Невинный и недоуменный взгляд, каким ему ответила девушка, убедил Дункана в необходимости объясниться.

— Здесь не место и не время задерживать вас признаниями, милая Алиса,— добавил он.— Но скажите, чье сердце, столь же переполненное, как мое, не пожелало бы сбросить лежащее на нем бремя? Говорят, несчастье — крепчайшее из всех уз; благодаря страданиям, которые мы с вашим отцом претерпели из-за вас, между нами мало что осталось недоговоренным.

— А моя дорогая Кора, Дункан? Надеюсь, вы не забыли о ней?

— Конечно, нет! О ней горюют так сильно, как редко горюют о женщине. Ваш благородный отец, Алиса, не делает разницы между своими детьми, но я... Вы не рассердитесь, Алиса, если я скажу, что в моих глазах ее достоинства затмеваются...

— Значит, вы не знаете достоинств моей сестры,— возразила Алиса, отдергивая руку.— Она говорит о вас как о самом дорогом своем друге!

— И я с радостью отвечу ей тем же,— поспешно согласился Дункан.— Я хочу, чтобы она стала для меня даже больше, чем другом. Но что до вас, Алиса, ваш отец позволил мне надеяться, что нас свяжут еще более близкие и дорогие для человека узы.

Девушка затрепетала и, уступая волнению, свойственному в таких случаях ее полу, на мгновение отвернулась, но быстро справилась с нахлынувшими чувствами и овладела собой настолько, чтобы не выдать их.

— Хейуорд,— сказала она, смотря ему в глаза с трогательным выражением невинности и доверия,— не требуйте от меня ответа, пока я не встречусь с отцом и не получу его благословения.

«Сказать больше я был не вправе, а меньше не мог»,— собирался уже ответить молодой человек, но его остановил легкий удар по плечу. Он вскочил на ноги, повернулся к непрошеному гостю, и взгляд его упал на темную фигуру и злобное лицо Магуа. Низкий гортанный смех дикаря показался Дункану в эту минуту адским хохотом сатаны. Поддайся майор внезапному порыву охватившего его гнева, он бы бросился на гурона и решил свою участь в смертельном поединке. Но без оружия, не зная, на какую подмогу может рассчитывать коварный противник, и вдобавок обязанный спасти девушку, ставшую с этой минуты ему еще дороже, чем раньше, молодой человек сразу же отказался от своего отчаянного намерения.

— Что вам нужно? — спросила Алиса, кротко сложив руки на груди и пытаясь скрыть мучительный страх за Хейуорда холодной сдержанностью, с какой она обычно встречала своего похитителя.

Торжествующий индеец вновь принял угрюмый вид, хотя благоразумно отступил на шаг под грозным, сверкающим взглядом майора. Секунду он пристально смотрел на пленников, затем отошел в сторону и заложил бревном дверь, но не ту, через которую появился Дункан, а другую. Молодой человек понял теперь, каким образом его захватили врасплох; он счел себя безвозвратно погибшим и, прижав к груди Алису, почти без сожалений приготовился встретить неизбежную участь,— он ведь был вместе с любимой. Но Магуа отнюдь не собирался немедленно прибегнуть к насилию. Первым делом он принял меры для того, чтобы не дать новому пленнику ускользнуть, и даже не удостоил еще одним взглядом неподвижные фигуры, стоявшие посреди пещеры, пока окончательно не лишил их малейшей надежды на бегство через потайной выход, которым воспользовался сам. Хейуорд, не выпуская из объятий хрупкий стан Алисы, следил за каждым движением краснокожего и старался сохранить твердость, не желая просить пощады: для этого он был слишком горд и, кроме того, понимал, сколь бесполезно обращаться с подобной просьбой к врагу, чьи замыслы он столько раз расстраивал. Закончив работу, Магуа вернулся к пленникам и по-английски сказал: