Воин - Дмитрий Колосов

— Я только поздоровался с ней, — выдавил Пан.

— Эрот! — приказал Зевс.

Мальчуган исподлобья взглянул на него.

— А я не видел ничего особенного. Они повстречались, перебросились парой слов и разошлись.

— Но ты же сам донес мне, что они долго разговаривали, причем, судя по твоим словам, Афродита о чем-то просила его!

— По моему, я ошибся.

Бросив на Эрота тяжелый взгляд, Громовержец угрожающе приподнял свой посох. Мальчуган не пошевелился.

— Ну ладно, допустим. Выходит, Пан, ты действовал по собственной инициативе.

— Да, — подтвердил лесной бог после небольшой заминки.

— И я могу сделать вывод, что ты хотел свергнуть меня, так?

— Да.

— Тогда объясни почему?

— Ты… Это, тиран и помыкаешь всеми нами! — выпалил Пан.

— Браво! — Зевс зааплодировал. — Тебе впору выступать перед афинской чернью. Ты наверняка снискал бы себе лавры лучшего демагога. Какой стиль! В чем же я провинился?

— Ты плохо обращаешься с нами.

— Н-да? — Зевс театральным жестом почесал затылок. — Возможно. И это все?

— Ты… — Пан замялся, мучительно пытаясь придумать еще какое-нибудь обвинение. — Ты…

— Я! Я! — передразнил его Зевс.

— Титаны нравятся мне больше, чем ты!

— Вот как ты запел! — процедил Громовержец. — Это только твое мнение или так думают и другие?

— Так думают все!

— Изменим ситуацию. Афо просто попросила помочь в этом деле, а именно заставить меня спасти человека, имя которого мы оба знаем. Ты согласился оказать ей такую помощь, но так как понимал, что не сможешь воздействовать на меня уговорами, то решил освободить титанов и использовать их силу в качестве аргумента против меня. В этом случае виноваты вы оба: она — в том, что попыталась взбунтоваться против меня, ты — в том, что хотел использовать враждебные всем олимпийцам силы. Но опять же, в этом случае твоя вина относительно невелика, потому что ты действовал, скажем так — не совсем по своей воле.

— Я действовал по своей воле, — упрямо настаивал Пан.

— Тогда поясни, почему ты так поступил.

Бог лесов пожал поросшими косматой шерстью плечами.

— Ты не можешь объяснить? — Пан скорчил неопределенную мину. — В таком случае выходит, ты бунтовщик, пожелавший захватить мою власть. Мало того, ты хотел использовать для этой цели наших злейших врагов — титанов. И наказание за подобный проступок может быть только одно — смерть. — Громовержец, усмехнувшись, посмотрел на Пана, тот побледнел, но не сказал ни слова. — Так кто же ты: жертва чар Афо или опасный бунтовщик, пожелавший свергнуть своего владыку? Отвечай!

По знаку Зевса Бриарей дернул за хвостик с такой силой, что оторвал его напрочь. На пол упали несколько капелек крови. Эрот хотел захохотать, но вдруг осекся и стал смущенно разглядывать свои грязные пальцы.

— Подумай, Пан, — внушительно сказал Зевс. — Кто ты есть на самом деле. Или ты по слабости характера поддался на уговоры, или же замыслил черное дело.

Пан молчал, с трудом удерживаясь от мелкой дрожи.

— Хорошо, я буду терпелив и повторю свои вопросы вновь. Это Афо упросила тебя помочь ей? Говори смелее, Эрот видел как вы разговаривали.

— Кто именно? Аполлон? Гера? Дионис? Гефест? Или, может, Афродита?

— Нет, только не Афродита! — поспешно воскликнул Пан.

— Однако, какая жертвенность! — Зевс скорчил приторную улыбку. — Ну что ж, ты достиг своей цели. Тебе удалось убедить меня, что Афродита здесь ни при чем, что все происшедшее дело лишь твоих рук. Исходя из известных мне обстоятельств и сделанных тобой признаний, я обвиняю тебя в попытке свергнуть власть Олимпийцев и приговариваю к смерти.

Эти слова ошеломили Пана.

— Но как же так? Меня нельзя… — Пан замолчал, затем вдруг улыбнулся и выпалил:

— Меня нельзя казнить, я же бессмертный!

— Не совсем. И сейчас ты убедишься в этом! — зловеще произнес Громовержец.

— Эй, старик, постой! — Эрот вскочил со ступеньки. Вид у него был озадаченный. — Ведь так нельзя. Я и сам не люблю этого козла, но ведь он такой же, как все мы. Если его не станет, кто будет охранять леса и кричать по ночам, наводя страх на врагов? Кто будет развлекать нас на пирах, кто будет смешно стучать копытцами и носить Афо цветы? Над кем, в конце концов, я смогу позубоскалить? Мы с ним всегда ссорились, я иногда бывал несправедливо жесток к нему, но, — Эрот внезапно для самого себя всхлипнул, — клянусь кислыми яблоками, я никогда не желал ему зла! Ты не можешь так поступить с ним!

— Если ты не заткнешься, то присоединишься к нему!

— А не слишком ли много ты возомнил о себе?! — Голос мальчугана звенел, словно перетянутая струна. — Не можешь убить его, не спрося на то разрешения у других Олимпийцев!

— Еще как могу!

Эрот машинально почесал правый бок, было видно, что он о чем-то размышляет.

— Так. Мне надо срочно уйти. Я вспомнил, что меня ждут кое-какие дела.

С этими словами он попытался проскользнуть мимо Бриарея, но тот схватил мальчугана одной из своих чудовищных лап.

— Останешься здесь, — сказал Зевс. — Тебе будет полезно видеть все это. Подобное зрелище поубавит твою прыть.

— Не имеешь права! Ты…

— Заткни ему наконец пасть! — рявкнул Громовержец и великан послушно исполнил этот приказ. — А теперь приступим к экзекуции.

Глаза Пана забегали по сторонам в поисках орудия, которое должно принести ему смерть. Заметив это, Зевс ухмыльнулся.

— Не ищи топор или петлю. Подобные орудия казни не страшны богам. Боги, если пытаться казнить их топором, и впрямь бессмертны, словно Лернейская гидра. Будет лишь немного больно, а затем голова вернется на свое место, ведь она лишь часть плазмоэнергетического сгустка, который есть твое сущее. Ты умрешь иначе. Я поглощу твою жизненную энергию подобно тому, как Танатос выпивает душу и оставлю лишь пустую мертвую оболочку. Это не больно, хотя и не очень приятно. И это означает — смерть. Я дарю тебе еще несколько мгновений, чтобы ты мог вспомнить облик той, что послала тебя на смерть и проклясть ее. Вспомни, Пан!

И Пан увидел перед собой Афо — маленький, чуть вздернутый носик, острые жемчужные зубки, обрамленные в коралловую оправу чуть припухлых губ, тоненькая пушистая ниточка бровей, оттеняющих бархатистость кожи, и лучащиеся голубым светом глаза. Он уловил чарующий аромат — аромат фиалок и нежности, почувствовал ее тепло и шелест легкого дыхания. А затем в его мозг ворвалась раскаленная игла. Она пронзила сознание и принялась рвать его на куски. Картины прошлого, запахи, мысли, ощущения исчезали в холодной черной бездне, имя которой — Смерть. Они уходили безвозвратно, а их место занимала боль. Было мимолетное мгновенье, когда Пан внезапно почувствовал облегчение. Это Эрот пришел ему на помощь и пытался воспротивиться злой воле Зевса.