Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Хорошо, – ответил Стиан, – а что ещё за нектар забвения ты им приготовил?

– Сироп из дурманящего мёда лесных пчёл. Да, я сам поначалу удивлялся, какой только пакости нет в здешних лесах. Короче, я им этот дурман даю, они начинают беситься, потом падают, засыпают, а вы в это время уже должны быть на полпути к побережью. Ясно?

– Ясно.

Тут Ирфан отправился в свою хижину, а мы остались один на один с экзальтированной толпой, и нам сразу стало как-то неуютно. К счастью, деревенский демон-жрец скоро вернулся и не с пустыми руками, а в обнимку с увесистой бадьёй, в которой что-то плескалось. Я даже расчехлила камеру, чтобы заснять весь процесс одурманивания деревни, как вдруг Стиан шепнул:

– Посмотри на сосуд. Это оно.

Что "оно" я поняла не сразу, а когда присмотрелась к бадье, то сначала растерялась, но быстро спохватилась и начала снимать.

Ирфан держал в руках гигантское яйцо с отсечённым верхом. Вернее, это была скорлупа, серая с тёмными пятнами и невероятно толстая. Она больше напоминала ведро. Немудрено, что Ирфан, зачерпывая из своего сосуда по кокосовой миске напитка, успел напоить им всех, кто вышел из своих хижин требовать бога Синлу вернуть им небесный дождь.

– Оно даже больше чем то, что находили мы с Рагнаром, – в восхищении поделился со мной Стиан. – Литров на девять. И в прекрасном состоянии. Как будто его нашли невылупившимся и специально проделали сверху дыру, чтобы вылить зародыш и забрать скорлупу себе. Наверное, гамборцы уже давно освоили ремесло изготовления вёдер из яиц гигантских птиц.

– Или летающих ящеров, – всё ещё надеялась я.

– К чему гадать? Сейчас Ирфана и спросим, кто на острове откладывает такие яйца.

Опоённые жрецом островитяне принялись неистовствовать, громко смеясь и размахивая руками. Гро начал волноваться при виде десятка одурманенных людей. Кто-то из них подбегал к нам, кто-то пристально смотрел на нас стеклянными глазами, будто находился уже не здесь, а в мире грёз. А Ирфан, закончив раздавать людям наркотический мёд, кинулся к нам с угрожающими речами, взмахами посоха и гримасами, будто хотел напугать бога Синлу угрозами и обещанием всячески кар. А потом под одобрительный хохот катающихся по земле людей он приблизился к нам и ненавязчиво шепнул:

– Всё, уходите. Этим дикарям сейчас мерещатся крылатые змеи и прочие твари, которые жрут друг друга и взмывают к небесам. Самое время вам исчезнуть. Кто-нибудь потом точно скажет, что видел, как летучий змей унёс вас на небо. А потом пойдёт дождь, дикари протрезвятся, и мы снова будет жить как прежде. Так что… – с грустью добавил он, – в путь. Возвращайтесь в Старый Сарпаль и возложите на алтарь Мерханума пару лотосов за меня. А мне тут ещё моих дикарей воспитывать и воспитывать…

Сказано это было хоть и с иронией, но плохо скрываемая горечь так и сквозила в каждом слове. Наверное, нам надо было проявить больше эмпатии и подбодрить бывшего рыбака, что не видел свою далёкую родину два десятка лет, но я была занята тем, что легла на землю и начала снимать опущенное на подставку яйцо, а Стиан в нетерпении накинулся на Ирфана с расспросами:

– Откуда у тебя эта скорлупа? Где ты её нашёл? Это далеко отсюда? Как туда попасть?

Ирфан вначале пришёл в замешательство, видимо, не сразу понял, что от него хотят, а когда понял, то снова взял в руки скорлупу, нежданно вынув её из кадра, и сказал:

– Эта что ли? Да принёс тут один умелец из леса хищных орхидей.

– Где этот лес?

– Да там, – махнул себе за спину Ирфан, – в двух днях пути в сторону Горы Предков.

– Кто отложил это яйцо? Ты видел это животное?

– Курицу-переростка? Ну, было раз, когда ходил в тот лес за тамариндом.

– Какая она?

– Какая? Да как помесь курицы и верблюда, только ростом с пальму. Прожорливая тварь, все папайи в том лесу склевала. А ты зачем спрашиваешь? Ты, часом не…

– Мы только ради снимка этой птицы на этот остров и приехали, – в нетерпении выпалила я, – прошу, скажи точно, куда нам идти.

Ирфан одарил меня полным подозрения взглядом и доверительно шепнул Стиану.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Зря ты на ней женился. Эта тромка тебя точно погубит. Ради каких-то фотокарточек соваться в лес хищных орхидей даже безумец не станет.

– Почему?

– Да потому что там растут хищные орхидеи. И ещё там живёт племя черимоев. Мои дикари хоть на людей моими стараниями стали похожи, рыбу научились ловить, ещё немного, и огородничать начнут. А те совсем дикие. Не надо вам с черимоями связываться. Лучше возвращайтесь на свой корабль и плывите в Старый Сарпаль. И забудьте про лес хищных орхидей. Вам там точно не место.

– У подножия Горы Предков, говоришь, обитает эта птица… – в задумчивости протянул Стиан. – Ты прав, с корабля мы точно увидим, где на острове есть выдающаяся возвышенность, ближе к ней и высадимся, чтобы войти в лес и разыскать птицу.

– Да на что тебе эта птица?! – воскликнул Ирфан. – Что, хочешь себе такую же вазу из скорлупы? Так забирай эту. Забирай и плыви домой. – Тут он всунул яйцо в руки Стиана и добавил. – И жену свою начни воспитывать в строгости, а то она точно тебя погубит своими бедовыми мыслями.

Стиан с улыбкой принял подарок, а потом достал из своего рюкзака свёрток с медикаментами, вынул оттуда пузырёк таблеток и вручил её деревенскому жрецу.

– Вот, держи. Раз ты врачуешь людей, то тебе это точно пригодится. Когда у кого-то появится на коже нарыв, вместо того, чтобы прижигать его, растолки пару пилюль и посыпь порошком рану. Это должно помочь и облегчить страдания. Потом скажешь людям, что бог Синлу так убоялся тебя, так истомился в плену, что даровал тебе в обмен на собственную свободу чудо-лекарство. Так тебя ещё больше будут уважать в этой деревне.

– Эх, Шанти… – растрогался Ирфан и даже сделал шаг вперёд, чтобы обхватить его руками и благодарно обнять, – славный ты муж, жаль, что больше не свидимся, не поболтаем, – тут он отстранился и добавил. – Но жену свою воспитывать уже начни, а то бед с ней не оберёшься. Яйцо ей с курицей увидеть захотелось…

Вдали раздался раскат грома. Беснующиеся вокруг нас люди, казалось, не обратили на него никакого внимания, но Ирфан был начеку и тут же, отметя всякий сантименты, грозно скомандовал нам:

– А ну бегом в лес! Пока первая капля не упала, чтобы духу вашего тут не было!

Он прав, Белая Мать должна скрыться от людских глаз ещё до того, как с небес прольётся дождь, иначе они не поверят, что она снова стала облаком и вернулась в свою небесную обитель. Вернее, люди поймут, что светлокожая женщина со своим высоким голубоглазым спутником точно никакая не богиня, а жрец Ирфан и вовсе лгун, а никакой не поработитель расшалившегося озёрного бога Синлу.

Похватав рюкзаки и придерживая драгоценную скорлупу, мы кинулись в гущу леса, но ещё долго слышали позади крики и хохот иступлённых людей.

Раскаты грома с каждой минутой становились всё сильнее. Стиан сверился с компасом и, прорубая тропу ножом, повёл нас вперёд через заросли бамбука.

C каждой минутой обстановка вокруг неумолимо менялась. Сначала прекратили петь птицы, потом перестали раздаваться крики обезьян. Кроны зашуршали от ветра, а над ними нарастал призрачный гул. И с каждой минутой он становился всё громче и громче.

Угрожающий грохот обрушился на наши головы вместе с поломанными порывом ветра ветками и первыми каплями дождя. Тяжёлые и холодные капли, словно пули прошивали воздух, больно ударяя по лицу, рукам, плечам. Потоки воды стучали по листьям, словно барабанная дробь. Лес шумел, лес протяжно кричал.

Мы вымокли до нитки и замёрзли за считанные секунды. Стиан поспешил скинуть рюкзак, чтобы развернуть тент и установить спасительную палатку, я помогала ему, как могла, но с каждой секундой оглушительный гул всё сильнее давил на виски, пока мерный стук под черепной коробкой не парализовал мою волю и не заставил повалиться на землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Эмеран! – воскликнул Стиан.

– Не могу, – только и смогла проскулить я, зажимая уши ладонями, – этот звон, он внутри меня!