Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Изложение действий Графа Витгенштейна, от 9 до 13 Ноября, объясняет причины, почему Наполеон не был атакован им во время марша от Бобра к Березине. Но тыл неприятеля подвергался ежедневно нападениям Графа Платова. Идя от Орши столбовой дорогой и по сторонам ее, Атаман гнал безостановочно Французов, бежавших с необыкновенной поспешностью, и забирал неприятелей кучами. «Пленные, – доносил он, – наводят мне великое затруднение; я им не могу свесть счета за быстрыми маршами. Французская армия, не имея верного продовольствия, частями отлучается в сторону. Сими днями случилось, что мы ночуем в одной деревне друг подле друга. От Орши взято в плен более 5000 человек; в том числе много офицеров и генерал Дзевановский»[581]. Сам Князь Кутузов до 14 Ноября не выступал из Копыса, ожидая подвозов с продовольствием и желая дать хотя малое отдохновение войскам, безостановочно шедшим из Тарутина до Днепра. Зато, посланный вперед с третьей частью армии, Милорадович употреблял все средства, желая догнать Наполеона; 12 Ноября он был в Староселье, а 13-го в Крупках, на большой Оршанской дороге. Авангард его, под командой Ермолова, усилив марши, шел непосредственно за Графом Платовым, и так скоро, как только можно было, среди пожаров, по обрушенным мостам, где люди часто перебирались через тлеющие бревна и вброд. «Вы удивитесь, – доносил Ермолов Милорадовичу, – до какой степени истреблены переправы, и если я переходил, то от одного желания людей догнать Французов»[582]. Однако догнать их было нельзя. Они находились несколькими переходами впереди и продолжали бежать из всей мочи. Вьюги застилали след их; только взрывы зарядных ящиков и фургонов, груды мертвых тел и издохшие лошади указывали авангарду путь за неприятелями. Пушки, обозы стояли брошенные на дорогах, и в некоторых местах в таком множестве, что заграждали проход войск. Все селения, мызы и корчмы были превращены в дымящиеся кучи пепла; от них оставались одни голые, закоптелые трубы; разбросанное оружие, ранцы, кирасы, кивера, каски и толпы усталых валялись вокруг огней. Донцы кое-как умели находить себе продовольствие, но шедшая позади казаков пехота Ермолова претерпевала крайний недостаток. Солдаты и генералы, все одинаково нуждались. Не было ни сухарей, ни вина. Вьюки отставали на переправах, где обыкновенно отгоняли их, очищая дорогу артиллерии. Если на привалах случалось кому-нибудь отыскать несколько картофеля, все бросались к тому месту, где он был найден, разрывали землю и часто, не имея терпения варить или печь, ели его сырой. Скоро перестали находить и картофель. Тогда несколько горстей ржи или овса, паренных в снежной воде, служили пищей. Артиллеристы были счастливее; у них оставалось несколько запасов в зарядных ящиках. Лошади питались одной рубленой соломой.

Переправа Наполеона через Березину

Прибытие Наполеона в Студянку и наведение там мостов. – Действия Корнилова. – Неприятели переправляются на паромах и атакуют русских. – Чичагов удостоверяется в настоящем месте переправы неприятелей. – Движение русских армий и корпусов 14 Ноября. – Расположение воюющих войск 15 Ноября. – Бездействие под Брилем. – Переправа Наполеона. – Дело с Партуно. – Занятие Борисова. – Прибытие Чичагова к Борисову. – Приготовления к общему нападению на обоих берегах Березины. – Сражение под Брилем. – Сражение у Студянки. – Переправа Французского арьергарда. – Истребление мостов на Березине. – Бедствия неприятелей. – Дальнейшее отступление неприятелей. – Замечания о переправе через Березину.

Перед рассветом 14 Ноября приехал Наполеон в Студянку, куда ночью шли все неприятельские войска из Лошницы и Борисова, за исключением Виктора: он составлял арьергард и находился при Лошнице. В тот день у Наполеона было под ружьем всего, со включением корпусов Виктора и Удино, отряда Домбровского и команд, присоединившихся к армии между Днепром и Березиной, от 60 до 70 000 человек. Сие исчисление основано на показании пленных[583]. Французские писатели утверждают, что под ружьем было меньше; секретарь Наполеона полагает армию его в 40 000[584], а адъютант его в 45 000 человек[585]. Невооруженным, тянувшимся за армией, и множеству нестроевых никто не вел счета; думают, что число их было равно числу строевых, но то одни догадки. Дорогою от Старого Борисова до Студянки перед глазами Наполеона рдело зарево наших огней на правом берегу Березины. На рассвете увидел он там казаков и егерей, а потому, не сомневаясь в близости Дунайской армии, стал готовиться к бою и велел поставить у Студянки 40-пушечную батарею, долженствовавшую прикрыть построение двух мостов, одного у Студянки, другого выше. Понтонов у него не было: половину их сжег Мортье, уходя из Москвы, остальные преданы были огню после Вяземского сражения; понтоны двух рот, шедших из Вильны навстречу армии, были сожжены в Орше. Оставалось строить мост на козлах, для чего Удино приказал еще накануне рубить лес, ломать избы ближнего селения и подвозить к реке бревна, хворост и солому, что продолжалось во всю ночь с 13-го на 14-е. Личное присутствие Наполеона оживило солдат, употребленных при мостовых работах. Его удивление и радость возрастали по мере того, как с наступлением дня он удостоверялся, что число Русских не прибавлялось и не видно было на нашей стороне приготовлений к возбранению переправы. Французы начали ставить козлы в воду.

Работа не могла производиться тайно и в тишине: она была видна и слышна в отряде Корнилова. Уже накануне доносил Корнилов о скоплении неприятелей и ежеминутном увеличении числа их. «Французы, – писал он, – рубят лес и, без сомнения, имеют намерение переправиться в Студянке». 14-го поутру послал он снова подтвердительное донесение, прибавляя, что неприятель приступил к постройке моста. В зрительную трубу увидели наши и сорокапушечную батарею Французов. Местоположение с нашей стороны было низменное, отделяемое от реки болотом, длиною с полверсты. На находившейся тут площадке можно было поместить не более 4 орудий, но ядра, по причине отделявшего нас от Березины болота, могли доставать не далее средины реки. Когда началась постройка Французами моста, командовавший батареей у Корнилова, капитан Арнольди, хотел испытать: долетят ли ядра до того берега, а если не долетят, то где именно лягут, чтобы знать наверное, когда начать стрельбу с существенным вредом для неприятеля? Он открыл огонь. После первого выстрела приветствовала нас с горы 40-пушечная батарея: она засыпала всех ядрами и землей; люди и лошади повалились, и нам осталось убеждение в невозможности действовать артиллерией. Наши выстрелы ложились только на средине реки, между тем как неприятельские, из пушек большого калибра, брошенные с высоты, могли бить нас поодиночке, на выбор, как из ружья.