Северянин (СИ) - "Nnik"

 ** Фригг — в германо-скандинавской мифологии жена Одина, верховная богиня. Она покровительствует любви, браку, домашнему очагу, деторождению. Является провидицей, которой известна судьба любого человека, но которая не делится этими знаниями ни с кем.

 *** Один — верховный бог, бог воинов, клятвопреступников, самопожертвования, мудрости.

 **** Хакон Могучий — король Норвегии с 969 по 995гг.

 ***** Трэлл — раб (скандинавское).

========== Глава 10 ==========

        Мягкое белое тело Торы так и манило к себе. Покатые плечи, полные груди с крупными розовыми сосками, пышные бедра. Золотые волосы смело отброшены назад — Тора не пытается прикрыться ими в глупом смущении. Она знает, что прекрасна, соблазнительна, желанна. Знает, что отказаться от нее невозможно. Изменить — легко. Забыться на ночь в объятьях другой — проще простого. Но покинуть навсегда — нет.

 Самой нежной юной прелестнице с испуганными глазами олененка не сравниться с Торой. Она не жертва, Тора — хищница. Еще никто не смог покорить ее. Торой нельзя овладеть — она владеет мужчиной, что отважился разделить с ней ложе. И все его заслуги и звания теряют значение, когда Тора понимает: «Хочу!» Стоит ей поманить, слегка поведя плечом, и любой окажется у ее ног. А испробовав раз, будет вновь и вновь, подобно верному псу, нестись по первому зову.

 А Тора вечно голодна, вечно исполнена страсти. Порой кажется, что боги прокляли ее, устроив между ног женщины свой огненный алтарь, постоянно требующий мужскую силу в жертву. Поэтому для Торы нет разницы: крестьянин, воин или ярл. Будь это не Тора, ее бы давно окрестили шлюхой.

 И сам конунг Норвегии пал жертвой бесстыдного взгляда. Похотливый любитель нежных девичьих тел, после встречи с Торой он все так же брал в свою постель невинных дев. Так же бездумно отнимал их честь и ломал души, но это боле не приносило ему того острого наслаждения, что в былые дни. Теперь игрушки надоедали быстрее, становясь пресными в момент.

 Тело конунга принадлежало распутнице, ныне раскинувшейся перед ним.

 Хакон опустился рядом со жмурящейся красавицей и мягко сжал ее бедро, утыкаясь носом в дурманяще пахнущую плоть. Он заскользил губами по ноге вверх, лизнул кожу у самого края кучерявых волос.

 Тора усмехнулась и откатилась от конунга.

— Скажи, что за визг сегодня нарушил мой сон?

 Хакон поднял на Тору полный жажды взгляд и недовольно поджал губы. Снова потянулся к женщине, но та лишь насмешливо взглянула на него.

— Привезли очередную девицу.

— И как? — томно протянула Тора. — Хороша?

 Рот конунга изогнулся в глумливой улыбке:

— Хрупкий изнеженный цветочек. Зато волосы… огонь!

— Но есть ли пламя внутри?

— В этой девчонке? — Хакон презрительно фыркнул и, положив ладонь Торе на живот, слегка вдавил пальцы в упругое тело.

 Тора расслабленно прикрыла глаза и перетянула руку Хакона себе на грудь. Она убедилась, что ее положению ничего не угрожает, и решила получить свою долю наслаждения.

* * *

 Тормод открыл глаза и застонал. Сознание было мутным, а горло совершенно сухим. Он облизал губы и еще один стон вырвался из его груди.

— Живой! — радостный возглас противно резанул слух.

 Тормод повернул голову и увидел довольную Ингигерд. Девчушка задорно улыбалась, держа в руках стопку чистых рубах.

— Воды дай.

— Угу, я мигом! — кивнула Ингигерд и выскочила вон. Вернулась она с большой крынкой, полной прохладной, пахнущей травой воды.

— Давно?

— Три ночи минуло.

 Тормод прикрыл глаза и стиснул руки в кулаки так, что побелели костяшки. Ему волком выть хотелось, кусаться, царапаться — хоть что-нибудь. Только поздно. Три дня — слишком большой срок. Он не спас Ингеборгу, не сумел защитить единственную ценность в своей жалкой жизни.

— Отец?

— Один принял его, — вмиг потухнув, пробормотала Ингигерд, — Эрик был хорошим воином.

— Ясно…

— Тормод, ты…

— Ты знаешь, что за человек увез Ингеборгу?

 Ингигерд отвела глаза и закусила губу. Нервно заправила выбившуюся прядь за ухо.

— Тебе на что?

— Если спрашиваю — вестимо, надо.

— Не нужно оно тебе, — твердо произнесла Ингигерд.

— Поговори мне тут. Не тебе мужчине указывать…

— И поговорю! — уже сквозь слезы выкрикнула девочка. — Поговорю! Ничего ты ужо не исправишь, а сам сгинешь! Не лезь, куда не звамо! Дом твой сгорел, ты б его лучше поднимал, а не о глупостях думал!

— Как… сгорел? — растерянно переспросил Тормод.

— Так, — тихо ответила Ингигерд, — раз — и нет. Насилу затушили, чтоб на соседей не перебросился.

— Значит, судьба… хитрые узлы на моей нити старухи-Норны* завязали. Только, боюсь, недолго нитке виться…

— Не говори так, — побелевшие губы Ингигерд еле шевелились. — Отстроишься, запас сделаешь, поживешь. Там, гляди, и женишься, а потом и детки пойдут…

— Хорошая ты, Ингигерд, — с сожалением в больном голосе сказал Тормод. — Вырастешь — мечтой станешь, звездой северной.

— Тормод, ты чего? — удивилась девочка, глядя на грустную улыбку Тормода.

— Так кто увез мою сестру?

— Все же торопишься в Асгард?

— Пожалуй, тороплюсь.

— Ярл Виглик со своими людьми. Только сразу не беги — дай пустой голове своей хоть чуток зажить.

— Спасибо. Спасибо, Ингигерд.

* * *

— Ну, что, великий посол-бунтарь, что делать будем?

 Норд улыбнулся и бросил на Торкеля хитрый взгляд:

— Смотреть. Смотреть и слушать, великий полководец!

— И на что же ты желаешь обратить свой взор?

— А что ты можешь мне показать?

— Порт?

— Ну уж нет — в порту я уже бывал. Второй раз неинтересно.

— Тогда, быть может, тебя заинтересуют знаменитые снега? Только, боюсь, даже здесь летом их не бывает, придется подождать.

— Как близко к конунгу ты сможешь меня провести? — Норд заговорил серьезно.