Младшая дочь короля - Стелла Бэгуэлл

— А она вообще существует, эта Палата? — в первый раз за вечер подал голос Джейк. — Мне казалось, это просто красивая легенда — ну и еще, быть может, пара-тройка музейных драгоценностей.

Маркус устремил на американского кузена Доминик внимательный взгляд, и принцесса не в первый раз задумалась о том, что за мысли скрыты за фасадом этого непроницаемого смуглого лица.

Как и Доминик, Маркус с самого начала не исключал, что трагедия с королем — не просто несчастный случай. Неужели он подозревает в страшном преступлении кого-то из сидящих в этой комнате? Но это немыслимо!

— Народ Эдембурга знает, — веско заговорил Маркус, — что Палата сокровищ не миф и не сказка. Она существует и обеспечивает золотой фонд королевства. Но, даже если кто-то узнает, где она находится, это знание останется для него бесполезным. Ключи от Палаты хранятся только у короля и его сына. Возможно, конечно, этот неизвестный злодей надеется проникнуть в Палату силой, ограбить ее и сбежать...

— Что толку говорить об этом? — подытожил Николас. — Все наши предположения ни к чему не ведут. Все, что мы можем сделать, — набраться терпения и ждать новостей из полиции.

И снова в гостиной зашелестели взволнованные голоса. На этот раз королева не призывала к тишине: откинувшись в кресле и полуприкрыв глаза, она, казалось, отключилась от всего, чего не хотела слышать. Доминик так не умела — она услышала больше чем достаточно. Особенно поразило ее жестокое предположение дяди Эдуарда, что в убийстве и похищении могут обвинить Николаса.

— Я пойду к себе, — вполголоса сказала она Маркусу.

Он протянул ей руку и помог подняться.

— Я вас провожу, — предложил он. — Хотите что-нибудь сказать Прюденс?

Доминик покачала головой. Заметив, что принцесса покидает гостиную под руку с Маркусом, фрейлина должна была, как требует этикет, последовать за своей госпожой.

Их провожали несколько пар любопытных глаз, но Доминик не замечала чужих взглядов. Потрясающая и страшная новость заставила ее на время забыть обо всем, даже о своих отношениях с Маркусом.

Они вышли в коридор, и Доминик почувствовала, что едва держится на ногах — сказывались последствия шока. Маркус приобнял ее за талию, не давая упасть.

— Вы удивлены? — спросила она.

— Я потрясен тем, что в нашей тихой, миролюбивой стране свершилось подобное злодеяние. Однако, признаюсь откровенно, в глубине души я ожидал чего-то подобного.

— Я тоже цеплялась за мысль, что отца не было в машине, — призналась Доминик. — Не могла поверить, что он мертв. Но услышать из уст Николаса, что, по мнению полиции, отца могли похитить, — о, Маркус, как это ужасно! Как вы думаете, это правда? Неужели кто-то держит его в плену?

Оглянувшись кругом, Маркус ответил вполголоса:

— Увы, очень на то похоже. Особенно если вспомнить, что тело так и не нашли. — Доминик вздрогнула, и Маркус обратил на нее заботливый взгляд. — Доминик, я беспокоюсь о вас. Для вас это слишком сильное потрясение.

— Что же делать, Маркус? Пока полиция не найдет отца, я могу лишь молиться, чтобы он остался жив и невредим. Но вам незачем обо мне беспокоиться, я здорова и сильна.

— Вы уже были у королевского врача? — поинтересовался он.

Доминик кивнула. Два дня назад она посетила доктора Уолкотта, лечащего королевскую семью и придворных. Старик служил семье Стэнбери много лет, а саму принцессу знал с рождения, и она могла только догадываться, как огорчила его своей беременностью. Однако доктор не сказал ей ни слова упрека, напротив, ободрил и посоветовал беречь себя.

— Доктор сказал, что физически со мной и с ребенком все в порядке. Однако его беспокоит мое эмоциональное состояние. Он понимает, в каком трудном положении я оказалась.

— Вы не рассказывали ему об отце ребенка?

Гладкий лоб Доминик перерезала морщинка.

— О Брайсе? С чего бы?

— Вот и хорошо. Пусть все думают, что отец я. Даже доктор Уолкотт.

Он по-прежнему ждет, что я выйду за него замуж! — с ужасом подумала Доминик. И готов признать ребенка своим, даже если это погубит его карьеру. Доминик не понимала, почему ради нее он готов на такую жертву. Или же дело не в ней, а в верности пропавшему королю?

Пройдя по коридорам, Маркус и Доминик остановились у дверей ее покоев.

— Не хотите ли выпить кофе? — поинтересовалась она. — Или вам нужно вернуться в гостиную?

— Николас пока обойдется без меня, — заверил он. — Мы с ним уже проработали, что говорить и о чем молчать в заявлении для прессы. И потом, — прибавил он, входя следом за ней в холл, — я хотел поговорить с вами наедине.

Опять?! — со страхом подумала Доминик. Прошлый «разговор наедине» окончился брачным предложением. Что же он скажет на этот раз? Может быть: «Я вас люблю»?

Но тут же Доминик одернула себя. Никогда Маркус Кент не скажет этих слов — ни ей, ни какой-либо другой женщине. И ей, если она хочет сохранить здравый рассудок и власть над собой, лучше отказаться от ребяческих фантазий.

— Присаживайтесь, пожалуйста, а я сварю кофе, — пригласила Маркуса Доминик, когда оба вошли в покои принцессы.

— Я подожду на балконе, — ответил он. — После сцены в гостиной мне нужно глотнуть свежего воздуха.

Кофеварка новейшей модели знала свое дело, и всего через несколько минут Доминик появилась на балконе, неся в руках поднос с дымящимся черным кофе и тонко нарезанными ломтиками пирожного.

День был теплый и ясный, но Доминик заметила, что на горизонте клубятся грозовые облака. Скоро над морем запляшут молнии, и улицы Старого Стэнбери омоет бурный весенний ливень.

Маркус стоял, облокотившись о балюстраду, и смотрел на раскинувшийся внизу город. Услышав шаги, он обернулся и поторопился взять из рук Доминик поднос.

— Вы нарушаете правила! — упрекнул он ее. — Настоящая принцесса должна сидеть сложа руки и ждать, пока за нее все сделают другие.

Доминик рассмеялась, чувствуя, как напряжение, охватившее ее в гостиной, уходит и сменяется блаженным облегчением.

— Маркус, сейчас же не Средние века! И потом, не забывайте, последние четыре года я прожила вовсе не по-королевски. Я очень много делала и для себя, и для других. Меня не назовешь безрукой лентяйкой!

Он поставил поднос на круглый стеклянный столик и помог Доминик сесть на складной металлический стул, а сам занял место напротив. Доминик пододвинула к нему дымящуюся кружку и блюдце с ломтиками пирожного.

— Я никогда не считал вас лентяйкой или неумехой, — ответил Маркус, а затем спросил, словно его посетила новая мысль: — Что же теперь будет с вашими планами по организации школьного центра?